Федор Вихрев - Третий фронт
Когда я понял кого ж мы прибили и успокоился то решил слегка пошутить над немецкой контрразведкой. Взяв один из СТЭНов с «китайским клеймом» я бросил его неподалеку от самолета. А для придания достоверности мы разложили обозников так чтоб выглядела картина — вроде они сопротивлялись. Постреляли из их винтовок в разные стороны, чтобы гильзы стреляные были. Выпустили пару очередей из СТЭНов, а в брошенный я выстрелил из карабина, чтобы создать видимость, что его бросили из-за поломки вызванной попаданием пули.
После чего быстренько свалили в леса до появления еще кого-нибудь из видевших падение самолета.
Саня
Если просто сидеть на базе, можно помереть от скуки, решил я после ухода группы Олега за Буг. Степан начал собирать большую команду для того, чтоб прошерстить колонны на дорогах. Мне напрямую дел не находилось. Позвал я механика Василя из паровозного депо, обговорили с ним вариант действий, и пошел к Карбышеву просить санкцию. Что и как делать буду, не сказал, только про железку и пересказал рекламный ролик — «а потом мы с другом выпили фанты и тормознули поезд». Видимо генерал не совсем понял меня, но виду не подал, а посоветовал не зарываться, однако отпустил.
План операции представлял собой простейшие действия, вполне нормальные для мирного времени. На это и был расчет. Поезда на выбранной ветке ходили примерно раз в 30 минут — как сказал Василь, прежде чем выпустить из Кобрина следующий состав, дежурный ждал отзвонки о проходе предыдущего через один из больших переездов. На этом и решили сыграть.
В одном из мест, где поезд сначала видно издалека, затем его скрывает небольшой пригорок, а затем идет достаточно длинный прямой открытый отрезок мы и устроили наше «распитие фанты», переодевшись в форму немецких военных железнодорожников. Первый поезд пришлось пропустить — слишком очевидно было большое количество пехоты в нем. А вот второй оказался настоящим подарком — двадцать две цистерны и теплушка с охраной в конце. Ранним утром печь в теплушке топилась вовсю! Я побежал навстречу паровозу, размахивая куском красной материи и лопатой. Локомотив начал замедляться и затормозил практически около меня. Дальше все было просто гранату в кабину, сам за ней. В этот момент паровоз фыркнул паром, и заглушил звук взрыва гранаты. Внутри побило всех. Охрана пока не проявляла признаков беспокойства. Василь запрыгнул за мной, передвинул какие-то рычаги, открыл топку, я забросил с десяток лопат угля. Несмотря на то что туда могло поместиться еще, он закрыл створки топки крикнул «Прыгай!!», что я моментально выполнил, двинул еще какой-то рычаг и последовал за мной. Поезд начал разгоняться задним ходом. Когда он появился в поле нашего зрения второй раз, скорость на глаз была около пятидесяти.
— Ему еще три километра на разгон, потом пять — семь ровно, а потом замедляться начнет.
— А до Кобрина у нас… — попытался подсчитать я
— Пять с небольшим хвостиком. Наших на станцию пока не пускают. Самое неудачное — сложится на входной стрелке.
— А, точно удачное?
— Увидим.
Мы сели на мотоцикл и собрались ехать на базу. И тут рвануло. Минут пять мы стояли с открытыми ртами — такого эффекта не ожидал никто. В голове крутилась уже другая рекламная фраза: «Ё-моё, что ж я сделал — то?» Потом я вспомнил свое до армейское прошлое и показал, что значит очень быстро ехать по проселку на Урале с коляской. С поднятием люльки, и, что опаснее, заднего колеса. Не убились мы по дороге просто чудом.
Олег
А на следующий день, после того как мы сбили, этот так не вовремя вылетевший Шторьх мой связист позвал меня к рации. Там передавали, что самолет пилотируемый Гейдрихом, был сбит врагами Рейха на территории Польши. Гейдрих и летевшие с ним его адъютант и охранник погибли при падении самолета. Пытавшиеся прийти им на помощь солдаты тоже были убиты, но благодаря им у следственной группы появились улики указывающие на то, кто возможно стоит за нападением на Гейдриха и его убийством. После чего шли призывы усилить бдительность для скорейшей поимки диверсантов. Кроме того, в одной из радиопередач требовали задерживать всех граждан японской и китайской внешности поскольку есть подозрения, что они могут быть в этом замешаны.
Услышав про то, что самолет пилотировал Гейдрих, я вспомнил, что он и в нашей истории летал, но там его сбили не насмерть.
— Отлеталась птичка — резюмировал я вернувшись к танку.
— В смысле? — спросил Иван, которому я в свое время рассказал правду о нас.
— Да вот — сказал я — В моем прошлом Гейдрих в качестве офицера запаса ВВС принимал участие в боевых вылетах немецкой авиации, вначале как стрелок-радист на бомбардировщике, затем как пилот штурмовика. В ходе кампаний против Франции, Норвегии и СССР. Это отвечало его представлениям об идеальном офицере СС, который не только сидит за рабочим столом, но и участвует в боевых действиях. После того, как в 1941 году самолёт Гейдриха был сбит восточнее реки Березина, и Гейдриха спасли лишь вовремя подоспевшие немецкие солдаты, Гиммлер личным приказом запретил ему участвовать в боевых действиях.
— А тут его мы сбили насмерть… Вот уж неудачное время он для полета выбрал — высказался Иван — да и маршрут не удачный был. Вот и долетался…
— Это точно — не в то время не в том месте оказался.
Саня
Когда через три дня мы добрались до дома одного из коллег Василя, нас встретили вестью, что железнодорожной станции Кобрин больше нет, и что летающие в небе колесные пары еще долго будут сниться местным жителям.
— Местных много погибло? — поинтересовался я.
— Десятка три… Ну и раненых с сотню будет… Нам же не доверяли, на станцию не пускали.
— А немцев?
— Да кто ж их считал то? Ваш поезд проскочил больше полстанции по второму пути, когда столкнулся со свежее прибывшим путеукладчиком… Оба в пар. На первом стоял эшелон с ранеными немцами — даже не мучались. Третий путь — танки стояли на платформах. Оплавилось много, только в металлолом на завод, а один даже от взрыва через овражек перелетел, у Акимыча в огороде упал. Акимыч даже не за крышу ругался, что взрывом с его дома сдуло, а пообещал по партизанам розгами пройтись — свежий урожай огурцов немецким танком перетоптали!
— А другие пути? — не унимался я.
— Так два осталось. На четвертом не было никого. А на пятом какой-то поезд с пассажирскими вагонами… Был. Ну и здания вокзала и складов по кирпичикам раскидало. По домам рядом живущего народа, малость обломками прошлось. В здание комендатуры, что напротив вокзала, там раньше райком был, аккурат в зал заседаний колесная пара влетела. Прямо сквозь стену. Ну и еще одна точно в машину какого-то большого чина с повязкой на рукаве, жаль, тот уже вышел и в здании уже был.
— А откуда такие подробности знаешь?
— Так я теперь бригадир. Немцы команду собрали, обломки разгребать. Своих людей у них жутко не хватает.
— А сколько танков было?
— Да кто ж их знает… Вот только что заметил, последнее время немцы вагоны явно в перегруз цепляли — на три-четыре штуки больше нормы для паровоза.
— А норма какая?
— В нашей местности — шестьсот тонн на хороший паровоз, ну и четыреста если «овечка»
— Про пассажирский знаешь что-нибудь?
— Вагоны германские, старые. Может даже до империалистической делались, но врать не буду. Больше ничего не скажу — следов не осталось.
С такими результатами мы и вернулись на базу.
Степан
Мы были на днёвке, когда стали свидетелями непонятного природного явления. Впрочем, свидетелями — не совсем точно. Просто услышали, как со стороны Кобрина донёсся рокочущий гул. Что это было — я не понял, но спорить с Васильевым, приказавшим сворачиваться и рвать когти не стал. Перед самым походом он мне пояснил, что так описывался мощный взрыв, произошедший на большом удалении.
После осмысления ситуации нам обоим стало совсем не весело. Немцы взбесятся, это явно. И на это раз нас точно найдут. Требовалось адекватное отвлечение, а не разгром колонн.
Единственный вариант, который мне виделся — тот самый, самоубийственный — выходить на дорогу и нагло долбать всё, что там есть. А потом попытаться улизнуть, от разъярённых немцев. По крайней мере, была надежда, что искать нас будут не там, где мы есть.
Ну, поехали. Идём, разумеется, нагло, но открытые места проходим максимально быстро, да и на дорогу сильно не суёмся. А вот и первый объект — в сторону Кобрина отчаянно торопится колонна грузовиков. Судя по скорости и битком набитыми солдатами кузовам — там сильно весело. Мы движемся параллельно колонне, и до первого выстрела они нас не замечают. 75мм осколочный подбрасывает замыкающую машину, в головную влипает снаряд «тройки». Грохочет зенитка, трещат пулемёты. Расстреливаем, не приближаясь на дистанцию гранатного броска. Успели они передать, что ведут бой? Да наверняка. Уходим.
