Вячеслав Сизов - Мы из Бреста. Рейд выживших
В районе Юшковичей на соединение с нами вышел отряд полковника Иовлева и майора Гаева из состава 64-й стрелковой дивизии. Были и еще группы красноармейцев и командиров, не сложившие оружия и продолжавшие драться с врагом. Одной из таких групп руководил начальник Любанского РО НКВД Ермакович. Они, объединив свои силы, взяли Любань. Чем перерезали железную дорогу Уречье – Старушки и шоссе Старобин – Бобруйск.
Вообще день выдался удачный. Была освобождена от немцев и их прихвостней практически вся территория Слуцкой области. К концу дня наши подразделения вошли в Осиповичи, Копылье, Уречье.
В Копылье гарнизон пытался сопротивляться. Хватило их часа на полтора. Как только конно-механизированная группа вошла в городок со стороны Старицы, батальон Соловьева со стороны Мажи, а 1-й «желтый» (из числа тех, в отношении кого сомневались мои особисты) штрафной батальон со стороны Докторовичей, немцы начали делать ноги. Первыми намазали ноги местные полицаи, бросившие свои позиции в Докторичах и в предместье поселка. Немцы отступали сначала организованно, от одного рубежа к другому, огрызаясь и сдерживая наступление конников и танкистов. Но с выходом на дорогу в сторону Великой Раевки, стараясь побыстрее скрыться в лесу, смешались. Тут их ждал очень неприятный сюрприз – засадная рота с минометной батареей. Наши пленных не брали… В поселке были захвачены неплохие трофеи и освобождено гетто с двумя тысячами евреев. Часть из них, тех, что помоложе, взялась за оружие. Остальные были распущены по домам.
Козлов со своими бойцами после взятия Дражно активно продвигался вперед, уничтожая в местечках полицейские гарнизоны. В районе Моисеевичей ему на зубок попался маршевый батальон, спешивший на помощь гарнизону Дражно. Хорошо спешил. Быстро. На машинах и со средствами усиления. Разведка сработала как надо. Парни успели занять позиции и расстрелять часть колонны из засады. Вся дорога, от местечка до моста через реку Птичь, была забита уничтоженной автотехникой. Части немцев удалось скрыться в болоте и лесу. Вот из-за них группе Николая пришлось задержаться. Бывшие военнопленные никак не хотели отпускать своих врагов живыми.
Экипаж артиллерийского поезда № 4, сформированного в Старых Дорогах, атаковал немецкий гарнизон, охранявший железнодорожный мост через реку Птичь у деревни Дараганово. Караул моста составлял шестьдесят человек, еще более трехсот солдат врага располагалось в деревне. Он располагал тремя 45-мм орудиями и станковыми пулеметами, так что бой за мост был тяжелым. Несмотря на все упорство врага удержать занятые позиции, ему пришлось отступить и скрыться в лесу.
Бой за Уречье начался рано утром. Вроде и городок-то небольшой, а сил на него потратили кучу…
С раннего утра немцы от Повстыни и Мерешино при поддержке нескольких артиллерийских батарей и трех бронетранспортеров перешли в наступление на Загрядье. Что это было – смелость с примесью глупостью, самонадеянность, презрение к противнику или к смерти, безнадежность? Не знаю! Мне показалось, что они все еще думали, что Слуцк взяли партизаны. В начале июля такое уже было. Партизаны взяли город на сутки, разогнали гарнизон и смогли освободить группу военнопленных. После чего скрылись в лесах. Другого объяснения у меня не нашлось. Может, немецкое командование думало, что, как и в тот раз, город свободен? Хотя ночные вылазки их разведгрупп должны был убедить в обратном. Но перли они на местечко на всех парах. Естественно, нарвались на огонь пулеметов и орудий. Немецкая атака захлебнулась.
Ночью сюда нами были переброшены два «желтых» штрафных батальона, артиллерийский дивизион и взвод танков. Все эти силы были брошены в контратаку. К обеду немцев выбили в пригороды Уречья. Ворваться на плечах противника в городок не удалось. Наши цепи были встречены огнем противотанковых орудий и несколькими десятков пулеметов. То же самое произошло и при атаке города со стороны местечка Рыбак. Откуда у немцев было столько орудий и пулеметов, тогда еще не было известно. Пленные же молчали. Пришлось задействовать авиацию и тяжелую артиллерию.
Во второй половине дня наши «СБ» и «Чайки» трижды бомбили и штурмовали позиции немцев в городе. Только после этого удалось ворваться в город. Бой в городе затянулся на несколько часов. Немцы оборонялись ожесточенно. Каждое здание приходилось брать с боем. Потери были большие, что у нас, что у них. И это несмотря на то, что штурмующие группы были дополнительно усилены пулеметными расчетами, противотанковыми орудиями и танками. Командовали штурмовыми группами мои «панцерники», ставшие взводными. В подчинении у них были по два десятка штрафников – украшенных желтыми лентами и такого же цвета кругами на гимнастерках, вооруженных малыми пехотными лопатками, бутылками с зажигательной смесью и гранатами. Стрелковое оружие себе они добывали в бою. Все выжившие в том бою штрафники вошли в сводный штурмовой батальон. Не выдержав удара, немцы с боем отступили из Уречье в сторону Глуска. Добили их у местечка Таль….
Только после взятия города и изучения трофеев стало понятно, почему немцы так упорно оборонялись. Кроме полка тут располагался штаб, разведбат, тяжелый артиллерийский дивизион и части обеспечения охранной дивизии.
Авиацию применяли не только мы, но и немцы. Их штурмовики и бомбардировщики бомбили наши позиции у Ляховичей, Клецка. Досталось Слуцку и Старым Дорогам. Слуцк в тот день бомбили трижды. Причем в налетах участвовало несколько десятков самолетов одновременно. Зенитчики активно оборонялись. Они сбили три «Ю-87». Еще два штурмовика и три «мессера» записали на свой счет истребители. Немцы тоже записали на свой счет четыре борта. Тут против нас работал закон больших чисел. Немецкие истребители действовали с аэродромов в Минске и Бобруйске, и их было в десятки раз больше, чем шесть моих. Единственное, что нас спасало, это наличие двух аэродромов и активная работа ПВО. Вопрос по завоеванию господства в воздухе был решен только через два дня, когда взяли Бобруйск.
Службы штаба работали в авральном режиме. Никто и не говорил, что будет легко. Хорошо еще, что среди бывших пленных нашлись кадровые работники штабов дивизионного уровня. Так что работа штаба группы войск налаживалась. Со многими населенными пунктами восстановили телефонную связь. В наиболее крупных местечках наладили комендантскую службу. Кадровики совместно с особистами и медиками наладили учет и расстановку бывших военнопленных. Личный состав был разделен на две части – тех, кто может встать в строй, и тех, кто не может. Тех, кто не может, отправляли в госпиталь или на аэродром для эвакуации в тыл. Тех, кто мог встать в строй, условно делили на боевых и рабочих. Часть прошедших фильтр сразу направлялась на формирование боевых подразделений, остальные – в ремонтно-восстановительные бригады и аэродромные команды, комендатуры местечек, запасной батальон. Людей надо было привести в форму, подлечить и откормить. Тыловики с ног сбились, ища продовольствие и одежду. Их жизнь немного облегчили трофеи, взятые в Уречье. Там были захвачены две тысячи голов КРС и свиней, приготовленных немцами к вывозу в Германию и для забоя. Там же нашлись четыре тысячи лошадей, конфискованных оккупантами у населения.
Фильтр работал на всю катушку. Но работы было слишком много. Согласитесь: сорок четыре тысячи военнопленных и неустановленное число «зятьков» пропустить через него – задача не из легких. И это при отсутствии нормальных условий работы и антисанитарии. Кроме моих погранцов на него были привлечены все освобожденные из лагерей сотрудники НКВД. Правда, часть из них была отправлена в «желтый» штрафбат, как не прошедшие фильтр. Не тратить же на них свои патроны. Из тех, кто участвовал в бою за Уречье, выжили единицы. В штурмовых группах выжили только наиболее удачливые и смелые. Каюсь, я специально использовал желтые ленты и круги на одежду, взятые в еврейском гетто. На немцев это действовало как красная тряпка для быка. Повторно в плен они их не брали.
Одним из наиболее важных событий того дня можно считать выход на соединение с нами отряда командира 6-й кавалерской дивизии генерал-майора Константинова. Будучи тяжело раненным в боях за Минск он с группой своих бойцов с боями выходил из окружения. Узнав о разгроме немецкого гарнизона в Копылье и освобождении района от оккупантов, они вышли к нашим постам в районе Великая Раевка. Соловьев об этом немедленно доложил мне. Генерал появился ой как вовремя. А то моя нервная система могла не выдержать неприязненных взглядов и разговоров за спиной «шпалоносителей». Очень уж некоторых из них коробило мое командование. Я бы перетерпел и пренебрег, но боялся, что сорвусь. Начну злобствовать и проявлять свою «чекистскую» сущность, ставя каждого второго непонимающего к стенке. Дело могло пострадать. Итак, часть наиболее активных злопыхателей отправил командовать подразделениями боевых участков. Еще парочка пополнила собой ряды носителей «желтых лент», погранцы, разбирая документы лагерной администрации, накопали на них компромат. Но ведь всех недовольных и неуверенных в успехе не отправишь скопом в желтоленточный штрафбат, кто-то должен и в штабе вкалывать.
