90-е: Шоу должно продолжаться – 10 - Саша Фишер
— Принято, — кивнул я. — Надо будет за ним присмотреть, чтобы он нас случайно не втравил в ненужные разборки.
* * *Никаких гостиниц в деревне Шушырино, конечно же, отродясь не было. Зато это была та самая деревня, как я себе примерно ее и представлял — клуб, сельпо и коровы. Ну, то есть, не только. Здесь имелась еще школа и медпункт, все-таки это райцентр. Но все постройки были одноэтажные и ничем среди окружающих административный центр частных домов не выделялись.
Концертными делами нашими здесь занималась хрупкая маленькая женщина, похожая на воробушка. Лет ей уже было не меньше пятидесяти, но из-за своей субтильности и детского голоса, воспринималась она как подросток. И работала она заведующей клубом, собственно. А в качестве охраны, надзирателя или еще хрен знает зачем, за ней следом все время ходил хмурый мужик самого что ни на есть сельского вида. И имени. Звали его Степан.
— Ой, да вы не волнуйтесь, — всплеснула она руками. — Все-все прибегут, еще и в клуб не влезут! У нас так мало всего происходит, что любой концерт — это целое событие!
— А можно мешком картошки билет оплатить? — спросил мужик, одернув ватник.
— Хм, как-то не задумывался в этом направлении… — хмыкнул я.
— Степан, ну чего ты городишь? Какой еще картошкой? — толкнула его в плечо маленьким кулачком завклуба.
— Нормально картошкой, у меня отличная уродилась! Прямо свиньи, а не клубни! А старшой закатит скандал, если билет не получит. А денег я ему откуда возьму?
— Мы подумаем, — серьезно сказал я. Мысленно представил наш пазик, доверху груженый картофаном, банками с огурцами и шматами соленого сала.
— Володя, да не слушайте вы его! — засмеялась завклубом. — Степан, если надо, я ссужу твоему старшому денег на билет. Потом у меня на огороде отработает.
— Так он же сказал, что подумает! Может за картошку получится! — упрямо набычился Степан.
— Степа, да что ты как маленький, право слово! — завклуба покачала головой и с извиняющимся видом посмотрела на меня. — А свои гитары и барабаны они за картошку что ли будут покупать? А деньги на билеты, чтобы досюда добраться?
— Так другие за деньги купят, вот и будет им, — Степан шмыгнул носом и сдвинул кепку на затылок. — А картошечку-то поди все наворачивают.
Ева до этого момента стояла молча, а тут издала какой-то сдавленный писк.
— Простите, — сказала она, прикрыв рот рукой и сделала вид, что чихнула. Но по глазам было видно, что она просто смех не может сдержать.
— А картофан прямо свиньи, да? — с заговорщическим видом спросил я.
— От такие! — Степан радостно растопырил пальцы, показывая размер картошки. Со средних размеров арбуз, судя по жесту.
— Значит, вот как мы поступим, — сказал я вполголоса. — Мы громко об этом объявлять не будем. Но для вас, Степан, я сделаю исключение. Вот, держите два билета сразу. Куда за картофаном подъезжать?
— Ну вот! Я же говорил, что с нормальным мужиком всегда договориться можно! — Степан с победным видом посмотрел на завклуба. Та вздохнула, посмотрела на меня осуждающе и снова покачала головой.
— А гостиница у вас есть? — спросил Жан, глянув в окно, за которым уже неспешно сгущались сумерки.
— Да какая здесь гостиница, что вы! — всплеснула руками завклуба.
— Тогда нам, наверное, ехать надо, да? — Жан посмотрел на меня. — К трем ночи до Новокиневска доберемся. Или даже раньше.
— Вот еще удумали, ехать в ночь! — возмутился Степан. — Найдем поди, где приютить.
— Можно здесь в клубе переночевать… — несмело предложила женщина. — Там в задней комнате есть диван. И можно от меня раскладушку еще принести. И матрас… Степа, у тебя же есть запасной?
— Ты бы еще сеновал предложила! — Степан возмущенно упер руки в бока. — Вот правильно говорят, что городские никогда не меняются! Она же у нас москвичка, вы знаете? Закончила в семьдесят первом институт культуры, ее сюда и распределили. Уже двадцать лет тут живет, а замашки все одно городские. В клубе! Ха. А кормить их бутербродами будешь?
Степан развил бурную деятельность, и буквально за десять минут перекрикиваний через заборы, ночлег был найден. Мы погрузились в машину, заехали к Степану за мешком картошки. Которая, кстати, оказалась, конечно, чуть меньше, чем он на пальцах показывал, но все равно весьма внушительных размеров. Хранил он ее неожиданно для меня не в джутовом мешке, а в сетке типа авоськи. Упитанные клубни были плотными, их как будто только вчера выкопали. Хотя на дворе уже конец апреля. Неплохо этот Степан умеет хранить урожай, да уж.
Бабуля, к которой нас привел Степан, выглядела натуральной такой бабой Ягой — сгорбленная, с родинкой на носу, голова повязана платочком.
— Тут-то нас и съедят, — прошептала Ева, наблюдая, как Степан с хозяйкой бревенчатого дома общается.
— И картошка как раз есть на гарнир, — добавил Жан и нервно хихикнул.
Суровая хозяйка зыркнула так, будто видеть нас совсем не рада, запустила в дом, потребовала, чтобы мы немедленно разулись. Мы и так собирались, но она успела первой.
И принялась собирать на стол. Мои попытки ей помочь пресекла суровым:
— Сиди, без сопливых справлюсь!
«Везде свои правила приличия», — философски подумал я. И решил про себя, что если она денег не затребует, то оставлю их под подушкой.
Пока мы поглощали разваренную картошку, яйца и соленое сало, хозяйка постелила нам во второй спальне своего здоровенного дома. Нам с Евой — на высоких кроватях с железными спинками. А Жану — на полу. Возражать ей мы не стали. Утопая в высокой перине я успел подумать, что завтра к вечеру мы уже должны быть в Новокиневске. И что утром надо бы зайти в местное отделение почты и позвонить.
