Клан Одержимого - Адам Хлебов
Яличник переводил взгляд с меня на факел.
— Я схожу отнесу его обратно, сеньор. Не годно его оставлять здесь.
Во мне вскипел гнев. Мое тело дрожало от возбуждения.
— Бросай его в воду! Сейчас же или я вырежу тебе все внутренности, — я злился на его кажущуюся нерасторопность.
Видимо, вспомнив моих сопровождающих моряк понял, что перечить мне совершенно не стоит и засуетился.
Он выбросил факел, отвязал швартовый трос, и держа его в руках спрыгнул в лодку.
Лоцман стал спешно поднимать паруса.
— Сука! — вырвалось у меня от отчаяния, — как же я не догадался раньше.
Было темно и я никак не мог разглядеть есть ли в ялике вторя пара весел.
Мне хотелось усесться за них.
— У тебя есть вторая пара весел?
Лоцман облизал палец, чтобы понять в какую сторону дует ночной декабрьский бриз.
— Нет, сеньор, только одна пара. — он уже поднимал парус, раскладывая фалы и шкоты.
— В это время года ветер бухте переменчив, как настроение капризной девчонки, — он орудовал снастями свой лодки ловко и уверенно болтая на ходу, — но нам сегодня очень повезло. Мы быстро доберем до «Сеньоры де Анточа»
Я молчал, разглядывая нехитрое устройство его малого суденышка.
— Могу я узнать, сеньор, в чем причина такой спешки?
Парус надулся от ветра и ял. подбрасываемый волнами стал набирать скорость.
— Моим друзьям и девушке угрожает смертельная опасность. Мне нужно их предупредить, счет идет на мгновения.
Лоцман укоризненно покачал головой. Это был седовласый старик с морщинистым лицом и роскошной белой бородой.
— Могу ли сделать для вас что-то еще? — было видно, что его слова искренние, но тоже проникся ко мне, переживал и хотел помочь. Я испытывал к нему симпатию.
— Дай мне весла и объясни, как грести.
Он посмотрел на мои руки и произнес:
— Вы умеете грести? Вы гребли когда-нибудь в открытом море?
— Нет. А что?
— Это плохая идея, сеньор.
— Почему?
— Не хочу вас обидеть, но у вас слишком нежные руки. Вы натрете руки через пятьдесят или шестьдесят гребков, — он крякнул, привязывая шкот к руке лебедке и полностью выбрав фал, — а потом бросите это дело. Кроме того, нужно еще понимать, как грести, чтобы не мешать парусу.
— Тогда сам садись за весла и греби что есть мочи, — я снял с пояса увесистый кошелек полный монет подбросил в руке так, что они звякнули, — здесь нет серебра. Только золото. Ты получишь весь мой кошелек с монетами и станешь богат, если мы успеем на корабль до беды.
Лоцман молча посмотрел на меня, я заметил в его глазах огонек.
Жажда наживы в таких случаях работала лучше любого паруса или двигателя. Старый моряк поплевал себе в ладони и вставив весла в уключины, готовясь грести.
— Сеньор, вам придется выполнять мои команды, если ветер переменится или нас начнет сносить течением. Перейдите ближе к рулю.
— Хорошо, я готов, только говори, что делать.
— Пока ничего. Я пока справляюсь.
После его слов встал на корму ближе стерну — рулевому веслу.
Развернутый парус не мешал обзору. Я стал всматриваться в ночную мглу, покрывающую море и пытался разглядеть силуэт «Сеньоры де Анточо»
— Элааайнааа, Аааарт, — сложив руки рупором у губ, я кричал в надежде быть услышанным.
— Сеньор, это бесполезно, поберегите горло! Мы еще очень далеко они нас не услышат, — лоцман укоризненно покачал головой.
Я погрузился в свои мысли.
Какая же она сука! Дария обвела всех нас вокруг пальца, как несмышлёных детей.
Теперь этот сложный пазл полностью сложился в моей голове.
Мне вспомнились мои сомнения и поведение моего брата перед схваткой.
С одной стороны, он не мог малодушно обмануть меня. В глазах членов клана он потерял бы уважение, если бы использовал дешёвый обман.
Когда Кристофер принимал мои условия нашей дуэли, то он знал, что Дария мне не друг. И никогда им не была.
Поэтому так легко согласился отпустить моих друзей.
Я с самого начала подозревал, что маркиза ведет свою игру и играет нами, как мышатами.
Но даже в самых смелых фантазиях я не мог предположить, что их что-то связывает с моим братом.
По правде говоря, я до сих пор с трудом воспринимал то, что Кристофер оказался главой клана неспящих.
Маркиза же цинично кружила голову Аарту, давая ему несбыточную надежду на будущее.
Жаль Аарт тоже не разглядел этого раньше. Я вспомнил, как Себастиан рассказывал нам про Кристофера.
Тот появился в замке тогда, когда барон вернулся с похода. С войны, после которой Ван Туйль получил Дарию в залог.
Очевидно, что Кристофер работал на род Альба. Его послали от Альба сопровождать обозы с награбленным.
Ему улыбнулась удача — Дарию отправили в Розенлаарь. Там он должен был свести счеты со мной, заполучить себе и поместье барона, и его невесту. У него все было готово для этого.
Но тут я отправился на охоту и исчез там на три дня. Я смешал все карты Кристоферу своим возвращением. Он больше не мог тянуть с побегом, и дождавшись подмоги, собирался уйти из замка вместе с Дарией.
Именно к нему она спешила, когда столкнулась со мной в коридоре в тот самый вечер.
Она должна была бежать в ту ночь, когда умерла баронесса, мать братьев баронов Ван Туйль. Но столкнулась со мной. Она знала кто я. Она понимала, что я брат ее возлюбленного.
Мое появление вызвало женское любопытство, а может быть она собиралась преподнести Кристоферу подарок в виде меня на блюдечке с голубой каемочкой. Сейчас это не важно. Важно, что она решила, что люди Кристофера могут подождать.
Черные плащи поняли, что что-то не так, и пришли за ней в ее палату, чтобы вызволить ее.
Я принял это за попытку похищения. Дальше мы убили всех черных за исключением, того кто дважды спас меня — Маэстро.
Дария опасаясь, что он выдаст ее под пытками, попыталась пристрелить его из арбалета.
Маэстро — сильный мужик.
Теперь я оценил мужество и преданность неспящего, самостоятельно добравшегося до Ватикана и оставшегося преданным Гольяту до конца.
Кристофер, сымитировавший свое пленение или смерть по дороге, не решился выступить один против нас троих. Меня, Аарта и Себастиана.
Ватикан — другое дело. В Риме же он чувствовал себя как рыба в воде. Там была его штаб-квартира и десятки неспящих.
Возможно, это Дария уговорила его не торопить события и окончательно разобраться со мной в Риме, после запланированной встречи с Папой Римским
Она не плохо соображала в экономике.
И ее