Злые чудеса - Александр Александрович Бушков
Дедушка (ну, тогда еще молодой дубок) призвал к себе подчиненную и велел немедленно порвать всякие отношения с крайне подозрительным субъектом. Девчонка стала ерепениться. Тогда наш герой ей заявил попросту:
– Я тебя сейчас сапогами буду гонять по всему кабинету, пока пятый угол не найдешь!
Это не я придумал, это он сам так написал в мемуаре. И бесхитростно добавил: после этого теплого дружеского увещевания (снова его собственные слова) легкомысленная сотрудница взялась за ум и, надо полагать, впредь пообещала спать исключительно с идейно выдержанными товарищами). На мой вопрос, что случилось с ее незадачливым любовником, дедушка туманно улыбнулся и обронил:
– Сложное было время, – и поторопился добавить: – Но все перегибы осуждены партией!
Прелюбопытный был народ, эти старые орлы и соколы госбезопасности!
Отвлекусь на другую интересную историю, случившуюся у нас в лихие девяностые. Иные бандюганы, не заморачиваясь разработкой сложных планов присвоения чужой собственности, в день выплаты пенсии подстерегали у почтовых отделений стариков и старушек и отбирали у них скудную денежку. Как-то двое таких «бритых ежиков» взяли на абордаж одного такого старичка, щупленького, с внушительной коллекцией орденских планок на потрепанном пиджачке. И без всякой дипломатии заявили:
– Давай деньги, старый хрен!
У этой сцены оказалось несколько свидетелей, благоразумно державшихся поодаль. Они так и не поняли, что произошло. Хлипкий дедушка (как выяснилось в милиции, семидесяти двух годочков) что-то молниеносно сделал – и оба бычка легли на грязный асфальт и в сознание приходить отказывались. В случайно оказавшийся рядом «луноход» их так и погрузили бессознательными. Милиционеры, узнав в чем дело, оторопело спросили:
– Это где ж ты служил, дедушка?
Дедушка кротко ответил:
– В Смерше, сыночки, в Смерше…
Я своими глазами этого не видел. Но как-то мы с тем самым воспитателем легкомысленной девицы завели разговор о рукопашной борьбе сталинских времен. Мне было двадцать девять – не амбал, но по-молодому крепок. Старичку – семьдесят пять, сущий божий одуванчик. Но я так и не понял, что за приемом он меня швырнул на диван из стоячего положения – трезвого и готового к неожиданностям (он предупредил, чтобы я был готов), в молодости прошедшего неплохую школу драк на танцах и в темных переулках… Это было как молния. Как хотите, а я этих людей уважаю, несмотря на угадывавшееся за спиной былое зверство. Они были другие, они никого не жалели, но всегда были готовы к тому, что и их никто жалеть не будет…
Вот к этому интересному старичку я и отправился за консультацией по поводу короткого телефонного разговора с классиком и его нежданных последствий. Старик попросил рассказать подробно офицерскую биографию Натана Аркадьича, думал недолго, а потом сказал, что все наверняка было так, как мне представляется. Еще подумал и добавил с неописуемым выражением на лице, словно в прошлое заглядывал без посредства машины времени:
– Распустились вы нынче, молодые, за языком совершено не следите. В старые времена б тебя…
Лицо у него было такое, что улыбаться как-то не тянуло…
Это он перегнул палку, сгустил краски: в «старые времена», да и в более поздние такой разговор не мог бы состояться – никому не приходило в голову стыдиться своей официальной службы по той или иной линии госбезопасности, тем более прилюдно таковую отрицать.
Такая вот история. Для меня, разумеется, она не имела ровным счетом никаких последствий: и «пятерка» агонизировала, и прегрешений за мной не числилось… К Натану Аркадьичу я ни тогда, ни потом не испытывал ни малейшей неприязни: человек был воспитан временем, а время было суровое и неласковое. Включились старые рефлексы – бывает… Моим любимым чтением до сих пор остаются книги Натана Аркадьича «Суббота кончается в понедельник» и «Легко быть дьяволом». Скорее уж мне за старика-классика чуточку обидно, стыдно и неловко: не удержался, примкнул к горластым перестройщикам, с пеной у рта нападавшим на контору, когда это стало абсолютно безопасно и даже выгодно. Полная противоположность Вознесенскому. Что бы там ни говорили, яблочко от яблони недалеко падает. Отец Вознесенского – сугубый технарь сталинского времени, ворочал немалыми делами, награжден орденами и не подвергнут даже тени репрессий. Отец Натана Аркадьича… Ну вы знаете. Правда, должен сказать: Натана Аркадьича нужно уважать еще и за то, что он, в противоположность многим, все же не лил помои на советское прошлое и не кричал о «злодеях-комиссарах», которые стреляли по всему, что шевелится, да вдобавок вели в кабинет чьих-то там девочек, как пелось в известной песне-завывании известного некогда барда, безосновательно выдававшего себя за потомка польских шляхтичей (кстати, по отдельным кабинетам царских ресторанов болталась разновидность женского пола, которых называют вовсе не девочками, а гораздо более короче и непечатнее…).
Вот такими были мои встречи с КГБ. Начавшееся через несколько лет дружеское общение с ФСБ носило уже совершенно другой характер, но это уже другая история…
2022
Примечания
1
Комод – фамильярное сокращение «комотд» (командир отделения).
2
Стой! (тюркск.)
3
Глава «Ночь на Ивана Купалу» из данного издания убрана ввиду протестов некоторых высокоморальных и весьма этических красноярских газет, усмотревших тут диффамацию.
4
Ирония не моя. Незадачливая любовница Есенина Галина Бениславская, прежде чем застрелиться на его могиле, написала одному их общему знакомому письмо, где были такие строчки: «Интеллигент вы, а не человек, вот что».
