Я Распутин. Книга четвертая - Алексей Викторович Вязовский
Австрию раздербанили на тысячу маленьких медвежат — Чехию, Словакию, Венгрию, Словению, Хорватию… Да-да, никакого “Королевства сербов, хорватов и словенцев” — при неистовой взаимной любви балканских народов ничем хорошим запихивание их в единое государство не кончится. Уж кто-кто, но я это знаю отлично — что королевство, что социалистическая Югославия закончили кровавым разводом.
Оторвали от бывшей империи куски сербы и румыны, Италия получила протекторат над Албанией, давно чаемое Фиуме и несколько островов в Адриатике и Эгейском море. Но все — строго на основе референдумов. И с возможностью обмена населением.
— Еще минутку, молитву прочитаю и спущусь.
Аргумент подействовал, десятник вздохнул, но повернулся и отошел, встав у павильончика лифта. Потом, после конгресса, мы достроим здесь зимний сад с рестораном, чтобы публика могла полюбоваться видами столицы.
Даже если небочес отойдет Лиге Объединенных Наций, ресторан ему не помешает. Идею лиги англичанам и французам закинул я — хватит разребать проблемы международных отношений на поле боя, давайте на деле заниматься разоружением, предотвращением войн и урегулирование споров между странами через дипломатию.
Идея произвела фурор в западном обществе. Все устали от мировой бойни, сорок две страны подтвердили прибытие на мирный конгресс, который должен был закончится подписанием устава ЛОН. Над ним сейчас работали почти все юристы Думы, которых я смог припахать без ущерба текущей работы, и добрых полсотни зарубежных специалистов.
Эх, красота… Последние теплые деньки, бабье лето… Река, на горизонте темнеет Невская губа… Будут делегаты сидеть у первых в Европе панорамных окон и наслаждатся, может, и в сердце у них зародится что-то доброе, светлое.
Утренний свет напитывал меня, давай новые силы. Силы к борьбе за лучшее будущее страны, за справедливое устройство общества… Война закончилась, союзники победили. В России не случилась революция, отступил голод. Да, погибли сотни тысяч, но миллионы спасены.
Сын вернулся с фронта с двумя медалями и первым делом поехал в наше тобольское село. Там местные небесники в кооперации с эсерами создавали образцовую артель и при ней мастерские сельхозинвентаря — по домам возвращались демобилизованные, их нужно было пристраивать к делу, не все же сразу кинутся получать наделы на Дальнем Востоке. Всех надо довезти, по дороге накормить, на месте принять, обустроить, и сделать это без помощи “Небесной России” ой как непросто. Оттого я неожиданно оказался во главе комитета Думы по демобилизации, будто других забот мне мало и больше некому.
Так что последние полгода каждое утро я вставал с мыслью — хватит. Устал, пора на покой. Сделал, что мог. Уеду в Ласточкино гнездо, буду вставать, любоваться вот такими восходами, пить кофе на закате. Напишу мемуары. "Как спасти Россию — пособие для начинающего прогрессора". Почти уже подготовил прошение об отставке. Милюков с Гучковым справится с переговорами, Никса поработает лицом на разных официальных встречах, Столыпин продавит авторитетом узкие места мирного договора, по которым не получится договорится. "Команда" справится и без меня.
А вчера вечером сообщили — Петр Аркадьевич умер. Во сне. Инфаркт. Оторвался тромб и все, не проснулся. Так что давай, Гриша, впрягайся — кому, как не тебе, возглавлять похоронную комиссию.
Вот всю ночь и занимались срочными делами, а под утро я сбежал на крышу небочеса. От плачущей вдовы, от суеты помощников, от телеграмм соболезнования. И сбежал не зря — солнце дарило энергию, солнце шептало. Еще не все ты для России сделал, Гриша. Надо еще потрудиться!
