Целитель-8 - Валерий Петрович Большаков

На краю бассейна утвердился Рустам в леопардовых плавках, смахивая на усохшего Геракла. Смуглый и стриженный «под Котовского», он наклонился, протягивая мне руку. Я вцепился в нее – и был выужен на кафельную сушу.

- Освежился? – сверкнул зубами опер.

- Ага… - отпыхиваясь, я накинул на плечи полотенце.

- Ты на машине?

- Подкинуть? – растертая махрой кожа горела.

- Нас с Умаром? У него стрельба сегодня…

- Да не вопрос!

- Якши! – оскалился Рахимов.

Отзеркалив улыбку, я приблизился к окну. Вдали золотились березовые рощицы, по черной пашне полз синий тракторок – за плугом заворачивались буруны комковатой земли, застывавшие до весны. А надо всем родным великолепием цвело голубизною небо.

Хорошо!

[1] Девиз ВДВ.

Глава 21

Глава 21.

Вторник, 20 сентября. День

Вьетнам, ПМТО Камрань

Спускаться по бугристой, извилистой трассе, которую бульдозер прогреб до самого «горного озера», было неудобно – рыхлая пашня в наклоне. Горушки на полуострове так себе, скорее, огромные заросшие холмы, да и озерцо не впечатляло – далеко не родник, но больше воду качать неоткуда.

Спотыкаясь, Иван Гирин обошел трубу, тронутую ржавчиной, и выбрался на шоссе.

«Ну, наконец-то!»

Базу в Камрани еще французы строить начали, когда Индокитай числился их колонией, еще в тридцатых годах. Прогнали лягушатников – явились пожиратели гамбургеров, соорудили приличный аэродром – две бетонные ВПП для любых типов. Вот только пользовались им недолго, зато драпали браво – кто за море, в Субик-Бэй, а кто и вовсе за океан, на ридную Американщину…

Гирин с потаенной гордостью оглядел владения ТОФ – просторную и глубокую бухту Бинь Ба заботливо обнимал полуостров Камрань. Тут, как в Дахле – любому кораблю место найдется. Вон, как удобно устроился ТАВКР «Минск»!

Спасибо штатовцам, и три бетонированных пирса отгрохали – хоть авианосцы швартуй, и дороги асфальтировали, и стальной двухколейный мост перекинули – во-он там, южнее паромной переправы. Живи и радуйся! И служи Советскому Союзу.

Жили, правда, в палатках и КУНГах. Жара страшная, ночью духота, кондиционеры только снятся, если вообще заснешь… По вечерам вместо отдыха – марш всей толпой территорию подразделения расчищать! А в первых рядах – саперы боевой десантной группы. Взрывчатых сюрпризов на полуострове, как картошки в колхозном поле. А еще змей, москитов, комаров…

Пить хочется постоянно, а вода до того хлоркой смердит, что тебя просто наизнанку выворачивает… И еще бы вьетнамских вояк выгнать к такой-то матери – привыкли, мелочь желтопузая, ночные стрельбы затевать!

И все равно, Камрань – лучшая бухта в мире. Конечно, устав, пропотев, Гирин клял и ее, и контр-адмирала 17-й ОпЭск, однако потихоньку-полегоньку «объект РС-3»[1]подрастал, жил-поживал, да добра наживал.

Всё завозилось судами – стройматериалы, щитовые модули, насосы, дизель-генераторы, полевые сборно-разборные трубопроводы, цистерны для воды…

Людей тоже по морю везли - из Владивостока. Вчера только инженерный батальон сошел на берег, да спецы «Загрантехстроя». Строителям тут делов – на годы…

Иван опасливо миновал кокосовую пальму, чьи перистые листья шуршали над головой, венчая изгибистый кольчатый ствол. Спасибо, конечно, за тенек, но тут впору каску надевать, а не бескозырку – шваркнет еще орехом… На фиг, на фиг…

Дорогу старшине второй статьи преградили воздушные корни молодого баньяна, а, может, и стволики. Поплутав, Гирин выбрался к широкому ливнеотводу, выложенному бетонными плитами. Сбежал по уклону на сухое «русло», слегка заметенное песочком, вскарабкался на другую сторону.

Наверное, тоже янки строили. Тут в сезон дождей не каплет и даже не льется – хляби небесные разверзаются. Если воду не заставить течь, куда положено, она все снесет, а сверху еще и красной глиной замоет…

Отирая лицо рукавом матросской робы, Гирин с интересом повертелся у еще одного «экспоната» - сбитого вертолета «Чинук», похожего на обтекаемый вагон, мятый и ломаный. Обрубки лопастей жалко упирались в песок.

«Долетался…»

Иван приблизился к берегу, и заулыбался открывшемуся виду – за рядком кокосовых пальм синела и переливалась бухта, а прозрачную воду вспахивала подлодка «Сёмга».

Гирин повидал атомарин – и в промозглой северной Атлантике, и в перегретом Красном море, на фоне выжженных солнцем гор, но чтобы так экзотично… Картинка!

- Ванька-а!

От военгородка летчиков катился ГАЗ-66, прозванный «шишигой». В кузове, держась за дуги от снятого тента, стояли матросы с «Ташкента» - издали казалось, что они сдаются на милость победителя.

- Залазь! – крикнул Гоша с БЧ-7.

- Да я сам… - попробовал отвертеться Иван, но из кабины выглянул Фролов.

- Все на борт, старшина, - строго сказал он.

Ну, раз все… Гирин мигом забрался в кузов, и «шишига» взвыла, трогаясь с места.

- Чего случилось-то? – завертел Иван головой, цепляясь за дугу.

- Учения! – посвятил его Гоша. – Будем «чин» пугать!

- Кого-о? Каких, на фиг, чин?

- Так местные китайцев зовут, - спокойно объяснил Витёк. – Пацанята, как завидели нашего Ахмета, стали в него камнями кидаться. Кидаются и орут: «Чина! Чина!»

- А что, - хохотнул Гирин, - похож!

Тряский грузовичок вывернул к гавани, и понесся к плавпричалу, где почивал «Ташкент».

Над головами, распуская низкий гул, проплыл серебристый «Ту-95». Порывисто отогнув крылья, сверкая туманящимися кругами винтов, «стратег» заложил вираж.

«На посадку пошел», - мелькнуло у старшины второй статьи.

Правда, говорят, только одна взлетка на три с половиной километра вытянулась, а другая то ли недоделана, то ли янки сами ее разворотили.

«Ну, и ладно… Подумаешь… - Гирин проводил взглядом самолет, идущий на снижение. – Что мы, бетона не найдем?»

Четверг, 22 сентября. Утро

Тонкинский залив, борт БПК «Ташкент»

Семнадцатая оперативная эскадра Тихоокеанского флота вышла в поход не полным составом, но все равно, выглядела внушительно.

Вертолетоносец «Москва» и авианесущий «Минск» следовали в середине ордера. Их прикрывали две колонны крейсеров, эсминцев и БПК. Морпехи шли на двух больших десантных кораблях - «Иван Рогов» и «Николай Вилков». В их задачу входила высадка на остров Вандон, занятый условным противником.

Довольный, Гирин выбрался на палубу. Спору нет, учения – это всегда беготня и напряг, но вот вернутся они из похода обратно в Камрань, и снова переквалифицируются в стройбатовцев.

Нет уж, лучше в море!

Иван оглядел просторы. 17-я ОпЭск растянулась и вширь, и вдлинь. «Ташкент» резал волны в кильватере БПК «Николаев», а за кормой синел «Василий Чапаев». С