Роберт Сойер - Гоминиды
Он посмотрел на неё; в его голове наверняка возникла та же дилемма: нет никакого смысла прибегать на стоянку раньше неё, потому что потом всё равно придётся её ждать.
Он остановился. Она тоже затормозила и озабоченно посмотрела на него.
— Можно…? — сказал Понтер.
Мэри не успела догадаться, о чём он спрашивает. Он протянул к ней свои массивные руки, сгрёб в охапку и легко оторвал от земли. Мэри обхватила его руками за шею, и Понтер сорвался с места; его ноги ударяли в бетонный пол, словно поршни. Мэри ощущала, как на бегу перекатываются его мускулы. Студенты и преподаватели останавливались, чтобы поглазеть на невиданное зрелище.
Они вылетели в боулинговую аллею, и тут Понтер рванул вперёд по-серьёзному; звук его тяжёлых шагов заметался меж стеклянных стен. Дальше, дальше, мимо киосков, мимо «Тим Хортонс», дальше…
Через стеклянную дверь с улицы входил студент. У него отвисла челюсть, но он всё же догадался придержать дверь для Понтера и Мэри. Они выскочили на дневной свет.
Мэри была обращена лицом назад; она видела, как у Понтера из-под ног взлетают кусочки дёрна. Она ухватилась покрепче. Понтер хорошо знал её машину; красный «неон» было трудно не заметить на крошечной парковке — одно из достоинств маленького университета. Он продолжил бежать, и Мэри услышала и почувствовала, что газон под его ногами сменился асфальтом парковочной площадки.
Пробежав ещё десяток метров, он рывком поставил Мэри на ноги. Она была несколько оглушена безумной гонкой, но сумела быстро покрыть оставшиеся до машины несколько метров. Электронный ключ уже был в руке; щелкнул замок.
Мэри запрыгнула на водительское место; Понтер влез на пассажирское. Она вставила ключ в зажигание, вдавила акселератор в пол, и они рванули по дороге, оставляя Лаврентийский за спиной. Скоро они уже выезжали из Садбери по направлению к «Крейгтону». Обычно Мэри особо не гоняла, да и не разгонишься особо в торонтских пробках, но сейчас выжимала по грунтовой дороге 120 км/час.
Вот, наконец, и шахта; мимо пролетел указатель с логотипом «Инко», ворота с охранником, извилистая гравийная дорожка привела к большому знанию, в котором располагался вход под землю. Мэри остановила машину с визгом тормозов и фонтанами гравия из-под колёс, и они с Понтером выскочили наружу.
Теперь Понтеру не было смысла дожидаться Мэри, а время по-прежнему оставалось неизвестным фактором. Кто знает, сколько ещё продержится портал, не закрылся ли он уже? Понтер взглянул на неё, потом бросился к ней и крепко обнял.
— Спасибо, — сказал он. — Спасибо за всё.
Мэри обняла его изо всех сил — так сильно, как смогла, хотя это наверняка не шло ни в какое сравнение с объятиями неандертальских женщин.
А потом она отпустила его.
И он побежал к входу в шахтный подъёмник.
Глава 44
Адекор, Жасмель и Дерн продолжали пялиться в монитор на сцену, которая разворачивалась в нескольких саженях — и в то же время бесконечно далеко от них.
— Они такие хрупкие на вид, — хмурясь, сказала Жасмель. — У них руки как палочки.
— Но не у той, — показал Дерн. — Она, должно быть, беременна.
Адекор, прищурившись, вгляделся в экран.
— Это не женщина, — сказал он. — Это мужчина.
— С таким животом? — удивился Дерн. — А я-то думал, что это я толстый. Сколько же эти глексены едят?
Адекор пожал плечами. Он не хотел тратить время на разговоры; он хотел лишь смотреть, впитывать в себя это зрелище. Другое человечество! И притом технологически развитое. Это было невероятно. Как было бы здорово обменяться знаниями с их физиками, биологами…
Биологами.
Да, вот, что ему нужно! Робота касались уже несколько глексенов. Наверняка какие-то клетки их кожи отслоились и остались на корпусе робота; наверняка из них можно выделить ДНК. Это будет доказательство, которое арбитр Сард не сможет не принять! Глексенская ДНК: она докажет, что всё, происходящее на экране — реальность. Но…
Не было никаких гарантий, что портал останется открытым надолго или откроется в следующий раз. Но по крайней мере его оправдают, а Даб и Келон избегнут увечья.
— Вытягивай робота назад, — сказал Адекор.
Дерн посмотрел на него.
— Что? Почему?
— На нем, вероятно, осталась глексенская ДНК. Мы не должны её потерять, если портал вдруг закроется.
Дерн кивнул. Адекор смотрел, как он идёт через комнату, подбирает с пола оптический кабель и осторожно тянет за него. Адекор повернулся к квадратному монитору. Ближайший к роботу глексен — с коричневым цветом кожи, вероятно, мужчина — изменился в лице от неожиданности, когда робот дёрнулся вверх.
Дерн потянул ещё. Коричневый глексен теперь оглядывался через плечо, видимо, на кого-то у себя за спиной. Он что-то крикнул, потом кивнул, услышав ответный крик. После этого он ухватился за нижнюю часть шасси робота, болтающегося теперь над полом на высоте человеческого роста.
Ещё один мужчина-глексен вбежал в поле зрения камеры. Этот был ниже ростом и с более светлой кожей — почти такой же светлой, как у Адекора, хотя глаза были… странные — тёмные и полускрытые под веками необычной формы.
Коричневый глексен посмотрел на новоприбывшего. Тот энергично мотал головой — но не коричневому. Нет, он смотрел прямо в объектив камеры робота и делал быстрые движения обеими руками, вытянув их вперёд ладонями вниз и размахивая ими перед собой вверх-вниз. И всё время кричал, повторяя снова и снова один и тот же слог — «Стой! Стой! Стой!»
Конечно, подумал Адекор, им тоже нужно материальное доказательство того, что они видели; разумеется, они не хотели терять робота. Он повернул голову и крикнул Дерну:
— Тяни сильнее!
* * *Мэри всё-таки нагнала Понтера на дальнем краю здания, за помещениями, где шахтёры переодевались в рабочую одежду. Понтер стоял на краю пандуса, ведущего к входу в подъёмник. Клеть могла находиться где угодно, даже на самом глубоком уровне в 7400 футах под землёй. Понтер, похоже, уговорил оператора вызвать клеть прямо сейчас, но ей потребуется несколько минут, чтобы добраться до поверхности.
Ни у Понтера, ни у Мэри не было здесь никаких полномочий, а плакаты с правилами безопасности были развешаны повсюду: уровень производственного травматизма на «Инко» был рекордно низким. На Понтере уже были надеты бахилы и каска. Мэри отошла в сторону и тоже облачилась в бахилы и каску, взяв их с обширного стеллажа у стены. Потом она вернулась к пандусу и встала рядом с Понтером, который уже притоптывал ногой от нетерпения.
Наконец клеть прибыла, дверь открылась. Внутри никого не было. Понтер и Мэри вошли, оператор пять раз прожужжал зуммером — знак того, что клеть пойдёт без остановок, и она рывком пришла в движение.
На пути вниз не было никакого способа связаться с пультовой Нейтринной обсерватории, да и вообще с кем угодно, кроме оператора подъёмника, которому можно было сигналить, нажимая кнопку зуммера. Во время их безумной поездки от университета Мэри едва сказала Понтеру пару слов — частично из-за того, что нужно было сосредоточиться на управлении машиной, частично из-за того, что сердце у неё колотилось едва ли не чаще, чем поршни двигателя.
Но сейчас…
Сейчас, пока подъёмник опускается на милю с четвертью под землю, им ничего не нужно было делать. Понтер, вероятно, кинется бежать, как только клеть остановится на отметке 6800 футов, и она не могла его в этом винить. Если он будет дожидаться её, но на пути в три четверти мили до каверны нейтринного детектора он потеряет несколько драгоценных минут.
Мэри смотрела, как мимо пролетает уровень за уровнем. В принципе, это было завораживающее зрелище, которого она никогда раньше не видела, но…
Но это был её последний шанс поговорить с Понтером. С одной стороны, спуск под землю, казалось, отнимал непозволительно много времени. С другой — часов, дней, может быть, даже лет могло не хватить ей, чтобы высказать то, что она хотела сказать.
Она не знала, как начать, но знала, что никогда не простит себе, если не скажет ему сейчас, не даст ему понять. Он не собирался исчезнуть в доисторических временах; он отправится вбок, а не назад. Завтра будет завтра и для него, а десятая годовщина их первой встречи наступит одновременно на обеих Землях — хотя он, скорее, отметил бы сотый месяц или что-то вроде того. И Мэри была уверена, что он будет вспоминать и беспокоиться и чувствовать грусть, пытаясь собрать свои эмоции и её, пытаясь понять, что произошло и, не менее важно, что не смогло произойти между ними.
— Понтер, — сказал она. Она сказала это тихо, а подъёмник лязгал громко. Возможно, он не услышал. Он смотрел на дверь клети, бездумно следя за убегающей вверх скальной стеной.
— Понтер, — сказала Мэри погромче.
