Владлен Щербаков - Спасение неизбежно Октябрь 2012
— Интересная история. А сейчас чем занимаетесь? На охоту ходите?
— Нет, Андрей Сергеевич, здоровье пошаливает. Охота, это, знаете ли, не прогулка за грибами. Да и запретил новый президент охотится в этом году. Ружья у населения, говорят, на проверку забирают.
— Вы помните убийство Екатерины Кремневой? – Резко спросил Асташов. Глаза мужчин как дула дуэльных пистолетов. На долю мгновенья обнажился Кабановский мир. Сталь залила радужную оболочку. Маска холодной ковки осталась в памяти следователя. Рассказчики не лгали. Профессиональный изувер. Или показалось. Андрей почувствовал испарину на лбу. Скрывая возбуждение, подошел к окну. Боковым зрением контролируя допрашиваемого, анализировал ситуацию. Кабанов стрелял в Бидонова. Ясно как дважды два. Прямых доказательств нет. Алиби наверняка себе обеспечил. Проклятая следовательская самостоятельность. «Руководствуясь собственным убеждением…» формально надо задерживать, проверять версию с утратой карабина, опять же бумаги в деле, работа показана…
Два черных Хаммера остановились у въезда во двор комитета. На таком же привозили муфтия с адвокатом.
— Я помню убийство Кремневой. Знаю, что в Бидонова стреляли.
— Понимаете, почему вас искали?
— Да. Карабин утонул. Мотива у меня нет, в день покушения я находился в деревне. Можете задержать меня, для предъявления обвинения доказательств не достаточно.
— Зато вон им достаточно. – Асташов кивнул в сторону джипов.
Кабанов подошел к окну. Мужчины встали плечом к плечу.
— «Полиция»! Лучше бы машины новые закупили! – Плюс еще пара выражений в адрес первых лиц государства донеслось от входа в государственное учреждение. Здоровенный сержант–водитель копался в двигателе УАЗа. Блестящая пленка синих букв «Полиция» подчеркивает вмятины на многократно перекрашенном кузове.
— Все‑таки хорошо, что сейчас не 37 год. – Асташов сел за стол, подвинул клавиатуру.
— Не думаю. Тогда бы я на пенсию не ушел.
Кабанов занял свое место. Пока следователь набирал показания, продумывал ситуацию.
Как глупо. К чему все приготовления. Надо было сразу на нелегальное положение уходить. Фраернулся, приехал неожиданно. О прослушке забыл совсем! Отсюда я выйду. Выход со двора только по дороге, где ждет охрана муфтия. Оружия с собой нет. Ладно, одного, двух с собой заберу. Просить помощи у следствия – честь дороже. Может, следак сам сдал? Вроде, кипиша никакого не было.
— Вы верите в приближающийся конец света? – Асташов распечатывает бланк допроса.
— Я верю в неизбежность перемен.
В протоколе допроса свидетеля Кабанов никаких двусмысленностей не нашел. Все коротко и по существу.
— Дмитрий Петрович, — обратился следователь во время подписи документа, — не могли бы вы показать нашему водителю дорогу в экспертно–криминалистический центр? Машину нам из полиции прикомандировали, водитель молодой, только из армии пришел, блуждает постоянно. Заодно он вас до трамвая подбросит.
— Что ж, время у меня теперь предостаточно. Извольте.
Надо было «милостивый государь» добавить. Настроение Дмитрия Петровича изменилось.
— Максим! – Крикнул в окно Андрей Сергеевич. – Зайди ко мне! Есть дело.
С этого дня миром Кабанова стала война.
24–25 октября
Кабанов разложил на столе карту. Гражданская топография отображает дороги, населенные пункты, заправки, кафе и прочие удобства. Рельеф местности бойцы изучили по «бразильской системе», защищая поселок от разношерстных банд.
— Уточним диспозицию.
Кабанов всегда разъяснял цель операции, причины тактических решений. В данном случае часть информации приходится скрывать, Дмитрий надеялся, что товарищи поймут при удачном окончании. При ином раскладе – оправдываться не придется.
— Грузовики подгонят сюда, — карандаш отметил крестиком середину дороги, поворачивающей с трассы в сторону поселка. — Наша репутация, а, самое главное, отсутствие наркотической зависимости являются гарантом честного обмена. Но Трахов не будет Траховым, если не проконтролирует и не обеспечит охраной свой груз. В этом его понять можно. По агентурным сведениям в машинах сопровождения будут не гвардейцы Виктора Андреевича, а обдолбанные профессионалы. Наши бывшие товарищи, подсаженные на героин. Желательно обойтись без кровопролития, но что у товарищей на уме только лоботомия покажет.
— Лоботомия без кровопускания невозможна. После нее на уме только пожрать да посрать. – Доктор окончательно потерял статус интеллигента.
— Вот этой хирургической операцией и займешься при помощи РПК.
— Не буду мять сиськи. – Излишняя серьезность может сбить кураж, так необходимый в бою. — Вы все парни бывалые. Студент уже кучу народа на тот свет отправил. Но повторяю: завтра мы деремся не с цыганами–нарколыгами, а с людьми более подготовленными.
— Вай, зачем пугаешь, дарагой! Я им башка буду резать! – Тремасов выпрямился, лопатообразной ладонью резко провел по шее.
— Молоток, топор. Прямо в точку! – Серьезно сказал Кабанов.
— Вы уж определитесь: топор, молоток. Не отряд, а столярная мастерская. – Проворчал Юрий Иваныч.
Отряд сдержанно хохотнул, необходимый настрой достигнут.
— Если нам придется ввязаться в бой, единственным способом вывести из строя вооруженного наркомана – это снести ему голову, либо отстрелить конечности. Достаточно четырех. Не стесняйтесь стрелять в лицо. Хотя теперь я даже за доктора спокоен.
Теперь о деле. Иваныч, ты проверишь груз. Поедешь на шахе, она без защиты, стекла прозрачные, на боевую не похожа. Осмотришь все тщательным образом. Рацию на постоянную передачу, будешь комментировать осмотр.
— Почему Иваныч, а не я? – удивился Доктор.
— Потому что ты с пулеметом будешь стоять здесь! – Карандаш воткнулся в пустое место выше крестика. — За рулем будет Семен.
— А ты, Тремасов, вот здесь! Водителем у тебя Игорек. – Отметина зеркально ниже. – Думаю, вам работы хватит. Будете обеспечивать прикрытие, прямо по курсу вам наверняка помашут ручкой траховские ребята.
— Свирид, ты встанешь напротив колонны за моим автомобилем. Здесь подъем, будешь наблюдать и координировать действия.
Иваныч, груз проверишь тщательно, торопиться не надо. Сядешь в машину, возвращаешься на исходную к Свириду. Я выдвигаюсь с героином к машине, которая заберет Траховских водителей. Передаю отраву, жду вас с нашими шоферами. К этому времени наркоманская охрана должна отвалить.
— Нет, брат, — твердо сказал Свиридов, — я поеду с тобой.
— А мне зачем возвращаться? Я вас у грузовиков дождусь. Водилам гражданским рацию дадим, когда надо, подъедут на Газели.
Бойцы выпрямились, ждали решения командира.
— Хорошо. – Кабанов посмотрел в глаза давнему товарищу и другу. Хотел оставить его, как замену в случае своей гибели. Но Виктору сейчас надо почувствовать себя на острие событий, избавиться от чувства вины. В чем себя винит друг, Кабанов так и не понял. Виктор пристрелил начальников–сумасбродов, когда они с матюгами приказали стрелять в народ на поражение. Дмитрий Петрович сам поступил бы также и сразу забыл об этом.
— Хорошо, поедем вдвоем, о ролях определимся позже. Координатором у нас будет китаянка.
— Петрович, она же вражеский засланец! – Тремасов меньше всех информирован о личной жизни командира в последние два дня.
— Если все такими врагами будут, то, может, и воевать с ними не стоит. И не надо улыбаться. Ее все равно надо держать при себе, как заложницу.
Бойцы не понимали, серьезно ли говорит командир. Во всяком случае, Кабановские решения всегда оправдывали себя.
— Теперь серьезно. – Кабанов положил ладони на стол.
— От этой операции зависит многое. Больше, чем нам представляется. Мы должны быть готовы к бою. Перестрелка возникнет на открытом пространстве. Противник будет вооружен на порядок лучше. При этом нечувствителен к боли. Вот что я вам скажу: каждый из нас будет умирать в одиночку. И не за Родину, не за народ, а за себя. Так помните это, пусть ваша личная ярость будет тем самым наркотиком, во много крат увеличивающим духовные и физические силы! А когда мы будем действовать совместно в таком состоянии, мы победим любого врага!
Все, всем спокойной ночи. Семен, а у тебя будет особо важное задание…
Кабановцы поднялись наверх. За спиной скрежетал подъемник, впереди светлое пятно выхода дыхнуло свежим воздухом. Каменный коридор наполнился звуками шагов, скрипом портупей, звяканьем оружия и боеприпасов. За спиной у Топора и Доктора по два пулемета, в руках коробки магазинов. На правом плече Механика ремень автомата, на поясе в открытой кобуре ПМ. АК-74 в левой руке и подсумки на поясе несколько уравновешивали сумки с дурью на плече у Кабана и Свирида. Студент шел последним, помимо карабина нес полевую рацию. Взгляд молодого человека постоянно натыкался на кобуру с ПМом, висевшую на поясе у девушки. Лишних дырок в ремне от портупеи Иви делать не стала, кобура по–ковбойски свисала с талии, в такт шагам била по бедру. Джинсы заправлены в берцы – не гламур, но что‑то в этом есть.
