Василий Кононюк - Я меч, я пламя! (Ольга-1)
– Рассказывайте, кто заказал вам меня найти и убить?
Борисович презрительно хмыкнул и тут же взвыл не своим голосом от невыносимой боли. Девушка, радостно улыбаясь, аккуратно всовывала иголку, зажатую в небольших плоскогубцах, ему под ноготь. Он дернулся, но сделал только хуже, засунутая под ноготь иголка вырвала его с мясом. От острой боли ему свело дыхание, в голове закрутилось. Девушка, не выпуская пальца, левой рукой, отложив плоскогубцы, начала крутить ему ухо.
– Зиновий Борисович, послушайте меня и постарайтесь поверить. Через пять минут вы обделаете салон своей машины, а через пятнадцать расскажете мне все, что знаете. Но я серьезно искалечу вам руки, и все оставшиеся вам дни на этом свете превратятся в сплошную муку. Подумайте, стоят ли эти пятнадцать минут того, чтоб их переживать. Для меня они ничего не решают, результат будет один и тот же. У вас десять секунд пока я достаю вторую иголку.
– Я вам все скажу. – "Если эта сучка покалечит мне руки, я не смогу воспользоваться ампулой. Все, что я скажу ей, не имеет никакого значения".
– Я вас слушаю.
– Пять лет назад, во время поездки во Францию меня завербовала французская разведка. – Она вогнала ему вторую иголку под тот же выломанный ноготь, забив ее до сустава. Борисович, с трудом удержав мочевой пузырь, понял, что пять минут – это с большим запасом.
– У вас десять секунд, пока я достаю третью иголку. – Она ухватила его средний палец.
– Я вас обманул. На самом деле меня завербовала английская разведка. – Борисович, закрыв глаза, приготовился терпеть, но ничего не происходило. Открыв глаза, он увидел, что она с интересом смотрит на него.
– Он уже переправил вашу семью, и вы боитесь его выдать. Поверьте, Борисович, вы не того боитесь. Он уже свое дело сделал и деньги перевел, иначе бы вы не пыжились. Давайте договоримся так. Вы рассказываете всю правду, а я приложу все усилия, вы должны знать – кое-что я могу, чтоб вашу семью не искали. Будете молчать – все будет наоборот.
– Сука, – с ненавистью глядя в ее равнодушные глаза, сказал он, как выплюнул.
– Это ваши игры, Борисович, я просто соблюдаю правила. И не переживайте вы так. То, что вы сейчас подпишете – это только для меня. Моему начальству значительно больше понравятся ваши сказки. Я так понимаю, вы волнуетесь из-за денег. Могу пообещать, что никто не покажет это Литвинову еще несколько месяцев. Ваше решение?
– Если вы мне обещаете, что мою семью не тронут и месяц эта бумага не попадет Литвинову на глаза, то я согласен.
– Честное комсомольское! – Он криво улыбнулся и откинулся на спинку сидения.
– Записывайте.
– Света, бери бумагу, садись на переднее сидение и записывай. Дай свой платок, я Борисовичу палец завяжу. Чего ты кривишься, ногтя оторванного не видела?
Она спрятала подписанные листы во внутренний карман пальто. Сильно кружилась голова. Через пять минут прибыл Артузов с оперативниками. Сдав им задержанных, Оля получила невероятный втык от перенервированного начальства, выпустившего на ней пар. Повод для этого оно имело отменный.
– Лейтенант Стрельцова, – от голоса Артузова двадцатиградусный мороз на улице понизился еще градусов на сорок. Все замерли, стараясь не привлечь к себе внимание бригадного комиссара. – Почему вы не доложили, что ранены?
– Забыла, Артур Христианович, – обезоруживающе улыбалась Оля, – так много всего доложить нужно было, мысли в голове путались.
– У вас голова есть на плечах? Немедленно в больницу!
– Не надо на меня кричать, покричите лучше на своего шофера, это он меня продал за бутылку водки, на секретаршу свою покричите, у которой язык как помело. Поговорите с капитаном Заварницким, он вам много интересного расскажет о ваших сотрудниках. Кстати, голова у мужика работает, как швейцарские часы, операцию подготовил на пять с плюсом, получите истинное удовольствие.
– Иван Терентьевич! Подойдите сюда! Сдать оружие, вы арестованы. Савельев, определи его к тем двоим. Стрельцова, немедленно в больницу. С вами поедут лейтенант Аносов и Цветкова. Аносов, глаз с нее не спускать. Езжайте на этой машине, потом доставите в управление. Вашу мы заберем. Найдете лаборантку Ермольевой, фамилия то ли Кузакина, то ли Кузыкина, она с лекарством для Столетова будет ждать вас в приемном покое. Ждете меня в больнице, я приеду или позвоню.
– Там в машине, возле охранника, сумка с их оружием.
– Это все потом, выезжайте немедленно!
В больнице их окружила сонная тишина неспешного течения времени, невыносимо раздражающая после бурного потока событий последних нескольких часов. Оле промыли рану, перевязали и вкололи полграмма дефицитного лекарства, видно, Артузов не забыл перезвонить. Сережа еще был в операционной, о его состоянии никто ничего не говорил. Все обещали, что операция вот-вот завершится и доктора сами все расскажут. Они по очереди сходили в столовку покушать и ждали вердикта врачей.
Оля, прислонившись к стенке, вспоминала схватку, движения симпатичного светловолосого парня, которого ей с таким трудом удалось застрелить. Странные слова, странной песни звучали в ее голове.
"Запомнился номер твой чётко, мгновенно, почти буквально
Сердце кипит, волнуется, чую – влюбилась фатально я
В тебя, ты странный, скуластый и веришь в себя безумно
Ты – волк, я – волк, закапали кровью, слезами друг в друга мы…
О если бы ты был настоящим, стала бы тебе я подругой
Шептала бы нежно ночами: Юго, мой Юго, Юго мой…
А так – всё больше по миру шатаюсь, захлёбываюсь своим секретом
Бросаюсь навстречу, других бросаю и слушаю, слушаю песню ветра…"
Ей хотелось напиться, "гребаная жизнь, Боже, почему у тебя такое извращенное чувство юмора? Почему человека, который мог стать близким, я видела всего минуту и через прорезь прицела?… Надо взять себя в руки, день еще не закончился, вечером наверняка на ковер к вождю, народ будет думать, как мне жить дальше. Упекут под стражу в какую-то закрытую дачу, где меня месяцев за шесть-семь кокнут. Думай, Оля, думай, неприятности проще предотвратить, чем потом исправлять". Совершенно дикая идея пришла ей в голову, и чем больше она над ней думала, тем больше она ей нравилась.
– Это единственный вариант, нужно только еще раз продумать все аргументы.
– Какой вариант?
– Не обращай внимания, это я сама с собой уже от волнения говорить начинаю. Скорей бы уже операция закончилась…
Оле жалко было Сергея, вместе с тем она испытывала глухое раздражение его совершенно идиотским поведением. Ворвавшись в помещение, он должен был сразу уйти вправо, так чтоб держать в поле зрения обоих. Вместо этого он, оставив капитана за спиной, перекрыл ей сектор стрельбы, оружие к бою не подготовил, спрашивается, какого хрена ты бежал? "Не на кого тебе злиться, подруга, кроме как на себя. Могла и натаскать парня, время было, чуть меньше в лаборатории сидеть, но кто знал… на открытом пространстве он вел себя совершенно грамотно. Специальные упражнения для работы в закрытых помещениях, видно, в НКВД еще не изобрели. Да и действовал он нормально, единственное, не остановился вовремя, капитан его ловко мимо пропустил, но Сергей сразу в сторону прыгнул, понял, что я сзади. Зря я злюсь, видно, выверты подсознания, чтоб оправдать свой выстрел".
– Это они! Товарищи, как там Сергей наш?
– А вы кто будете ему, товарищи?
– Лейтенант НКВД Аносов, сержант Цветкова, мы сослуживцы.
– Я его жена.
– В рубашке ваш Сергей родился. Сквозное ранение в живот, ни один жизненно важный орган не задет. Жена – молодчина, видно, завтракать не дала мужу, желудок пустой оказался. Операция прошла хорошо. Ему пять дней будут колоть новое лекарство, я уже с ним работал, чудо, а не лекарство. Не буду загадывать, но пока скажу так – причин волноваться нет, можете идти домой. Нести больному ничего не надо, пять-шесть дней у него в рационе только кипяченая вода. Если вопросов нет, то жду вас завтра, и извините, меня ждут больные.
– Доктор, а когда его можно будет увидеть?
– Завтра, все завтра…
– Ну вот, два слова сказал и убежал. Сидишь тут два часа, волнуешься, а у них времени нет тебе пару слов сказать.
– Все нормально, Света, не волнуйся. Вот если бы он нас минут пятнадцать успокаивал, тогда надо было бы волноваться. А пару слов он как раз нам и сказал, так что претензий не выставляй. – К ним по коридору быстрым шагом шла медсестра.
– Вы, лейтенант Аносов?
– Так точно, красавица!
– Вас к телефону. – Вернувшись, он сообщил,
– Звонил товарищ Артузов. Интересовался, как дела у Сережи. Нам приказано отвезти тебя в Кремль. Пропуск для тебя заказан. Товарищ Артузов будет ждать тебя в приемной товарища Сталина. – Он с нескрываемой завистью смотрел на Олю. "Вот они, недостатки знаний в области классической русской литературы. Не знает лейтенант про барский гнев и барскую любовь. А может, и знает, просто аналогия такая ему в голову не придет никогда".
