Герои Аустерлица - Августин Ангелов
— Прошу прощения, милые дамы, но мне придется забрать у вас поручика, — сказал я, появившись в круге света, который давал костер.
— Лучше присоединяйтесь к нам, князь! Мы как раз празднуем победу русского оружия! — пригласила меня Иржина, едва лишь увидев.
Она держала в пальцах хрустальный бокал, прихваченный из Гельфа и, при этом, весело улыбалась. Похоже, радовалась женщина вполне искренне. Да и с чего бы ей не радоваться? Ведь баронесса прекрасно понимала, что грозит ей и ее родственницам, если в схватке победят французские гусары. К счастью, мы им этого не позволили. И теперь у наших беженок, разумеется, словно гора с плеч свалилась, а настроение поднялось, несмотря на все ужасы недавнего сражения.
Впрочем, я-то прекрасно знал, что наш тактический успех опасность отнюдь не отменяет. Французские военачальники обязательно пошлют еще кого-нибудь нам на перехват. Они просто не могут утереться и простить нам гибель своего элитного гусарского эскадрона. Да и разгром фуражиров, как и вольтижеров до этого, нам тоже французы не простят. Поняв, что имеют дело даже не с обычными партизанами, а с сильным отрядом регулярных войск противника у себя в тылу, из штаба в Ольмюце, наверняка, выдадут распоряжение обложить нас весьма серьезно. А значит все, что мы пока выиграли, разбив вражеский эскадрон, — так это некоторую фору по времени.
Пока в Гельфе узнают, что эскадрон уничтожен, да пока пошлют гонца в Ольмюц, понятное дело, что половина суток пройдет. Ведь ночью оккупанты опасаются отправлять курьеров. Следовательно, тыловой штаб французов будет принимать решение только завтра утром. А потом еще сыграет роль то обстоятельство, имеется ли в гарнизоне Ольмюца дополнительная кавалерия, которую можно бросить за нами в погоню. Если же ее нужно будет этому штабу откуда-то ждать, то мы получим запас времени еще больший. Да и уйдем мы за это время подальше, следовательно, и погоне подольше за нами скакать придется. И потому я предполагал, что у нас есть еще около суток на то, чтобы добраться до Здешова, где можно надеяться наладить оборону.
Все эти свои соображения я высказал Дорохову, когда наконец-то оттащил его от женщин, чтобы посовещаться. Впрочем, он вполне согласился с моим мнением. Но, самый актуальный вопрос нам еще только предстояло решить: продолжить ли движение в темноте, покинув бивак, или же остаться в лагере на ночь, а выехать рано утром на рассвете?
Когда мы с ним склонились над картой в одной из палаток при тусклом свете масляной лампы, поручик показал карандашом наше местоположение, сказав:
— Ротмистр, мы не так уж мало прошли от Гельфа. Наш караван уже все-таки проделал треть пути до Здешова перед стычкой с гусарами. И потому я предлагаю переночевать в этом лагере. Тут мы хоть как-то защищены. Засека, сделанная драгунами, себя показала очень хорошо. За их геройства я выдал каждому по хорошей гусарской лошади, которых мы взяли у французов почти сорок голов невредимыми. Надеюсь, вы не сочтете это самоуправством?
Я сказал:
— Нет, поручик. Вы поступили правильно. Эти наши храбрецы заслужили. Теперь у нас в отряде будет настоящий кавалерийский взвод. К сожалению, только взвод, потому что остальные драгуны либо погибли, либо сильно ранены.
Согласившись с мнением Дорохова и приняв решение все-таки остаться в лагере возле леса на ночь, я вышел из командирской парусиновой палатки на морозный воздух. А Дорохов остался внутри, устраиваясь уже на ночлег. Поручик, понятное дело, сильно устал. Ведь он нормально не спал даже не одни сутки, а дольше, поскольку вел отряд по оккупированной территории и сходу атаковал Гельф. И только отличная физическая форма в сочетании с крепким здоровьем позволяли ему все еще держаться на ногах и не раскисать. Пожелав поручику спокойной ночи, я сказал, что сам проконтролирую все вечерние приготовления в лагере.
Отыскав своего денщика Степана Коротаева, я застал его сидящим после боя возле костра. Он ужинал кашей вместе с другими солдатами. Деликатно подождав, когда он доест, я вновь приказал ему организовать охрану баронессы и ее родственниц. А, как только Степан ушел выполнять распоряжение, я сам уселся на его место, желая прочувствовать настроения среди бойцов.
Все эти парни, сидящие на бревнах возле костра, вели разговоры о недавнем сражении, обсуждая его детали и с азартом пересказывая друг другу самые интересные эпизоды, которым они стали не только свидетелями, но и участниками. Но, они выглядели очень уставшими. И, глядя на них, я понял, что поступил верно, предоставив им несколько часов личного времени и возможность нормально выспаться до рассвета.
Назавтра нам предстоял новый трудный переход по зимней дороге, поднимающейся в гору. И еще неизвестно, что будет с погодой. Меня, например, очень беспокоил снег, который начал падать достаточно интенсивно. Если снегопад занесет дорогу, то лошади просто не смогут тащить фургоны на подъем. И тогда нам придется бросить обоз.
Но, думать об этом прямо сейчас мне не хотелось. От огня исходило приятное тепло. Вкусно пахло кашей с мясом. Бойцы ели ее, закусывая хлебом, вывезенным из Гельфа, и запивая вином, которое они прихватили там же, наполнив им свои фляги вместо воды. Впрочем, я не делал им замечаний по этому поводу. Они победили, следовательно, честно заслужили поблажку.
Съев в компании солдат кашу, я пошел проверять караулы, выставленные у засеки. Бойцы заступили на посты уже в темноте. Впрочем, по всей вырубке горели костры, и отсветы от них все-таки разбавляли зимнюю вечернюю тьму. Охрана периметра не дремала, давая возможность остальным солдатам заканчивать ужин в расслабленном состоянии, шутить и смеяться.
К ночи воздух в предгорьях сделался холоднее. Но, большие костры, для которых не жалели дров, давали достаточно тепла. Поужинав, солдаты тщательно чистили свое оружие, осматривая кремниевые пластины и заменяя их, если имелась необходимость. А унтеры следили за тем, чтобы ружья на ночь аккуратно ставились в бивуачные пирамиды стволами друг к другу. И, в случае тревоги, бойцы могли быстро расхватать их.
От дальних костров раздавался скрежет. Там драгуны правили трофейные сабли точильными брусками. Закончив возиться с оружием, солдаты пытались приводить в порядок свои мундиры и шинели, подшивая, где надо, если было необходимо. Почти у каждого имелись с собой иголки и нитки. А если у кого-то и не было таких полезных мелочей, то боевые товарищи обязательно делились подобными предметами первой необходимости
