Война этажерок (СИ) - Буланов Константин Николаевич

Рано утром 30-го августа, пока Егор с Михаилом как раз занимались перебазированием аэропланов в Млаву, на защитников Кослау обрушились аж четыре пехотные бригады. К чести оборонявшихся здесь русских войск стоило отметить, что они смогли продержаться аж до полудня. Да и жалкие остатки добровольческого отряда делали все возможное, чтобы облегчить участь своей пехоты. Но сил двух аэропланов, оказалось совершенно недостаточно, чтобы заткнуть десятки немецких орудий. К тому же получившие изрядный опыт налетов вражеской авиации артиллеристы I-го армейского корпуса вытребовали себе в прикрытие все имевшиеся в полках пулеметы, отчего работа русских аэропланов на этом участке фронта оказалась затруднена, как никогда прежде. Лишь подход на бреющем полете, практически неприцельный сброс легких бомб на расположение очередной артиллерийской батареи и последующий драп на том же бреющем полете, позволяли летчикам хоть в какой-то мере выполнить свою задачу. Вполне естественно, что это тут же сказалось на результативности ударов. Всего два орудия оказались полностью потеряны и еще три требовали ремонта, что являлось вполне приемлемой ценой за прорыв русской обороны. А чтобы жизнь русским совершенно не казалась медом, в пробитый проход тут же устремились оставшиеся кавалерийские и самокатные части, а также оснащенные пулеметами и даже частично бронированные автомобили, дабы начать сеять хаос на линиях снабжения практически всей 2-й армии русских.

И уже к пяти часам вечера все эти силы навалились, как на защитников Нейденбурга, так и на фланг 6-й пехотной дивизии, в свою очередь обеспечивавшей левый фланг 15-го армейского корпуса. Благо тут имелось кому давать отпор и потому с ходу прорвать оборону не вышло, но одновременно атакуемая с фланга и фронта 6-я дивизия не выдержала столь сильного напора и после пяти отбитых атак, две из которых закончились штыковой схваткой, в которой участвовали тысячи солдат обеих сторон, была вынуждена оставить позиции, оттянувшись на восток, чтобы продолжать прикрывать пути отхода для 15-го и 13-го корпусов. Но расстояние до основных дорог оказалось столь мало, что даже полевая артиллерия немцев оказалась способна держать их под обстрелом. При этом воздушная разведка доносила, что подходящим с востока и северо-востока частям германской армии оставалось чуть более дневного перехода, чтобы в свою очередь с другого фланга обрушиться на не столь многочисленных, как того хотелось бы, защитников Нейденбурга. Потому генералу Самсонову в очередной раз пришлось пересматривать свои планы, прежде подразумевавшие оборонительные бои на достигнутых к этому времени позициях. Однако более чем удачные действия I-го немецкого армейского корпуса вынуждали отдать приказ об отходе на территорию Российской империи, что нивелировало все прежние достижения, но в очередной раз позволяло спасти хотя бы часть армии. Очень уж неожиданным оказался этот удар немцев, да и войск для его парирования под рукой не имелось вовсе. Хотя вновь собранную воедино 1-ю стрелковую бригаду и бросили для атаки тылов прорвавшихся немецких войск, она наткнулась на сильный заслон и до наступления тьмы не смогла продвинуться вперед. А тем временем из-за действия немецких рейдовых отрядов в тылах русских войск началась натуральная паника. В очередной раз. Что путь к Млаве, что дороги на Янов, оказались под постоянными ударами, жертвой которых в первый же день стали десятки обозов, как вывозившие раненых, так и доставлявшие припасы в Нейденбург. Даже транспортная колонна добровольческого авиационного отряда, в очередной раз вывозившая раненых, попала под раздачу, но смогла отбиться благодаря штатному вооружению. После того как БРДМ-2 пришлось отдать генералу Самсонову, сопровождающим машин был выдан один ручной пулемет и все имевшиеся АПС местной выделки. Пусть пистолетов-пулеметов имелось всего ничего, для взвода выскочивших на транспортную колонну немецких улан этого оказалось достаточно. Никакой неожиданный натиск с редкой стрельбой прямо на скаку из карабинов не смогли побить карту наличия у немногочисленной охраны автоматического и полуавтоматического оружия — ведь у водителей и сопровождающих имелись еще и самозарядные карабины Винчестера. В общем, умывшиеся кровью уланы вынуждены были отступить — те кому повезло не получить в тело свинцовый подарок, но о продолжении оперирования авиации из Нейденбурга в сложившихся обстоятельствах нечего было и думать. Как бы печально это ни звучало, но, с учетом полученного подкрепления, самолетов в строю имелось даже больше, чем способных осуществлять их снабжение грузовиков, а потому последние являлись куда более ценным ресурсом. Так что вместо налетов на немецкие части авиаторам практически весь день пришлось заниматься прикрытием с воздуха конвоев, что начали эвакуировать в тыл все ранее переправленное в Нейденбург добро и людей. Именно в один из таких вылетов Егор стал свидетелем, наверное, первого в мире противостояния наземных боевых машин. Очередной позарившийся на столь солидно выглядящую русскую колонну отряд немецких рейдеров, на сей раз состоявший из взвода самокатчиков и двух вооруженных пулеметами автомобилей, оказались неприятно удивлены огнем шедшего в голове колонны броневика. Пусть снаряды его короткоствольной 37-мм пушки и не могли похвастать большой мощью, для выведения из строя обычных легковых автомобилей их хватило сполна. Так одна машина запылала уже после второго попадания — скорее всего фугасный снаряд угодил в бензобак, а вторая, постаравшаяся скрыться, съехала в поле и заглохла после того как играючи догнавший ее снаряд разорвался прямо в салоне. Самокатчиков же разогнал огонь обрушившегося с неба штурмовика. Кому-то из них, возможно, удалось убежать или схорониться в зарослях, но не менее двух десятков тел осталось лежать на земле. Однако все эти, ничтожные, на фоне противостояния сотен тысяч солдат, потери мало что могли поменять в общем рисунке схватки. В очередной раз Нейденбург превратился в аналог разворошенного муравейника, пропуская через свои узкие улочки сотни тянущихся с севера забитых ранеными повозок и опустевших снарядных ящиков, что мешали продвижению в противоположную сторону везшим овес, патроны и хлеб колоннам снабжения. И все это под аккомпанемент свиста немецкой шрапнели, что уже начала сыпаться на западную окраину города и расположенные там оборонительные позиции. А с утра 31-го августа столь же неприятный обстрел начался с северо-востока, куда подошли передовые отряды I-го резервного и догнавшего его XVII-го армейского корпусов немцев. Полностью отрезать от Нейденбурга находящиеся севернее его русские части пока еще не вышло, но на всех путях небольшие пехотные и кавалерийские части, прошедшие сквозь леса, принялись обстреливать отходящие колонны русских войск, практически не получая отпора, так как у большей части отступающих пехотинцев попросту не оставалось ни одного патрона.

Изможденные же нескончаемыми боями, откровенно посредственным снабжением и ослабленные понесенными потерями полки 2-й и 6-й пехотных дивизий оказались попросту не в состоянии пойти в контратаку, чтобы расширить и обезопасить коридор для вывода основных сил 13-го и 15-го корпусов. Уже два дня немцы давили на них столь сильно, что бросить все еще удерживаемые оборонительные позиции и уйти в отрыв, не представлялось возможным. К тому же имеющиеся дороги попросту не могли в одночасье пропустить столь большую массу войск, из-за чего отступление приходилось растягивать на целые дни. Но все когда-то должно было закончиться, и к вечеру 31-го августа оставленная в качестве арьергарда 8-я дивизия оказалась полностью отрезанной от основной массы войск, что удалось узнать благодаря все еще действующей авиационной разведке. Потому на 1-е сентября и был назначен прорыв к Нейденбургу, со стороны которого его должна была поддержать 6-я дивизия этого же корпуса.

И на сей раз на долю четверки броневиков выпала честь быть первыми. Именно их бронированными лбами командующий 15-ым корпусом планировал сбить заслоны немецкой пехоты, которая за ночь успела обустроить оборонительные позиции, и с первыми лучами солнца наглухо перекрыла пути отступления рвущимся к своим русским.