Марианна Алферова - Тайна «Нереиды»

— Ну, к примеру… Список тайных агентов императора. Их имена известны только Руфину и Скавру. И больше никому. Даже «Целий» ничего не знает об этих людях. Хочешь, я их тебе назову… М-м… пожалуй, я все же съем этого цыпленка, — и Гет проглотил жареную птицу целиком. — Итак, слушай…

И Гет стал называть имена.

Глава 4

Игры разбойников

«Танцы салиев в этом году проходят особенно торжественно».

Элий спал. Ему снилась чудовищная стена, она поднималась до неба и закрывала солнце. Она была черной, и с нее медленно падали хлопья черного пепла. За стеной непрерывно звучали голоса. Гортанные, чужие. Элий приложил ухо к стене и услышал глухие монотонные удары. Будто там, заменой, билось чудовищное сердце…

Он проснулся от истошного визга колес — поезд тормозил. Римляне верят снам. Любые сны пророческие. Даже те, которым не суждено сбыться. Все дело в умении толковать. Элий был плохим толкователем и потому старался поскорее забыть ночные кошмары. Но эту черную стену, вырастающую до небес, он забыть не мог.

Из открытого окна тянуло прохладой. Ночная степь лениво дышала, ожидая утра. Дождь кончился. Воздух был наполнен ароматами, прохладен и свеж. Впереди состава луч прожектора рассекал ночную тьму. Телеграфные столбы вдоль дороги стояли ровно, как часовые. Но один споткнулся и повалился вперед. Элий попытался разглядеть в темноте продолжение цепочки, но не смог.

По проходу вагона загромыхали калиги гвардейцев, кто-то рванул наружную дверь. Несколько человек выпрыгнули из вагона и побежали вдоль насыпи. Лучи электрических фонариков метались по сторонам. Грохнул одиночный выстрел. Черная тень подпрыгнула и исчезла.

— Глупец, это антилопа, — сказал кто-то. Голос был так отчетливо слышен в ночном воздухе, будто преторианец говорил над ухом Цезаря.

Элий натянул тунику и вышел из купе. В проходе стоял преторианец. Элий отстранил его и заковылял к выходу. Преторианец зашагал следом. Элий помедлил в дверях, втянул полной грудью ночной воздух. Внизу на насыпи остановился гвардеец. Сверкнул в свете фонаря золоченый шлем.

— Рутилий?..

Трибун поднял голову.

— Пути разворочены взрывом. Телеграфные столбы повалены. Сейчас мы определяем, насколько сильны повреждения.

— Монголы?

— Вряд ли. Скорее местные грабители. Гвардеец бежал к ним. Рутилий навел на лицо бегущему луч фонарика.

— Впереди на путях поезд. Паровоз и три вагона сошли с рельс. Состав разграблен. Двое убитых. Пассажиры перепуганы насмерть. Каждый лопочет свое. Но в одном сходятся: грабители — арабы. Местная банда.

— Этим людям нужна помощь? У них есть раненые? — спросил Цезарь. — Надо дать им воду и продукты. У них наверняка ничего не осталось.

— Я распоряжусь, — отвечал Рутилий.

— Когда смогут починить дорогу? — спросил Элий. Рутилий пожал плечами.

— Я отправил назад на ближайшую станцию двух верховых с сообщением. Дрезина за пострадавшими пассажирами должна скоро прибыть. Но даже боги не ведают, когда прибудет ремонтная бригада. Может быть, через несколько дней. В последнее время на этой ветке движения почти нет.

— Сколько миль до Нисибиса?

— Пешком дойдем завтра.

— Тогда в путь. И немедленно. Пока холодно, — приказал Элий.

— Торопишься к месту казни?

Рутилий прав, Элий и не думал этого отрицать. Здравый смысл требовал повернуть назад. Но что-то было сильнее здравого смысла.

— Цезарь, послушай меня. Садись на коня. Я дам тебе десять человек верховых в сопровождение. Возвращайся. Может быть, ты спасешься. А я отправлюсь в Нисибис. Я пришлю писульку. Если успею. Идиоту Скавру и седым комарам в курию. Они будут в восторге, клянусь Геркулесом, от моих донесений.

Элий отрицательно покачал головой.

— Рутилий, поручение дано мне, а не тебе. Я не могу удрать. Мы пойдем дальше. Хотя, может быть, и не все. Построй гвардейцев.

Рутилий понял, что задумал Цезарь, и глянул на него зло, но приказ выполнил.

Вскоре все три центурии выстроились вдоль железнодорожных путей.

Элий медленно обошел ряды. Преторианцы хмуро смотрели на него. Когда-то в такой ситуации они могли прикончить Цезаря и удрать. Но времена меняются. Теперь они молча ждали приказа. Лучи восходящего солнца вспыхивали на золоченых накладках броненагрудников.

«Надо велеть снять накладки, — подумал Элий. — Они слишком заметны издалека…»

— Я должен вас предупредить, что дальнейший путь опасен. Поскольку Рим официально не находится в состоянии войны, я не могу требовать от вас участия в этом предприятии. Кто не желает рисковать вместе со мной, может вернуться. Я иду в Нисибис. Если удар варваров придется по этому городу, мало кто уцелеет. Сопровождать меня будут только добровольцы. Выбирайте сами.

Несколько секунд стояла неправдоподобная тишина — даже дыхания не было слышно. Элий ждал.

Сейчас кто-нибудь шагнет вперед. За ним другой. Еще и еще…

Но никто не вышел.

Элия охватил ужас. Что он делает? Зачем?! Выполняет приказ Руфина?! Да, выполняет. Но совершенно не обязательно при этом отправляться в Нисибис. Можно, к примеру, инспектировать Дару, затем Амиду, а Нисибис обойти стороной.

Но Элий должен быть в Нисибисе. И это не прихоть… Если бы только преторианцы повернули назад!

— Вы не поняли, — горло сдавило так, что каждое слово приходилось выталкивать с трудом. — У нас мало шансов вернуться из Нисибиса живыми. Возможно, у нас вообще нет шансов. Все говорит за то, что монголы нападут на этот город.

У него не было таких данных. Просто он это знал.

Опять никто не вышел из строя.

— У нас приказ сопровождать тебя повсюду, — сказал Рутилий. — Мы все идем в Нисибис. И как можно быстрее.

Трибун велел выгружать лошадей из вагонов. Белый жеребец Цезаря с темным пятном на лбу, почуяв вольный ветер, рвал уздечку.

— Красавец, — улыбнулся Рутилий. — Но я бы предпочел вездеход. Сейчас, после дождей, мы можем надолго увязнуть в какой-нибудь луже посреди степи.

— У царя Эрудия не нашлось подходящего вездехода.

— Может, ты все-таки объяснишь мне, почему ты так рвешься в Нисибис? — спросил Рутилий.

— Не сейчас.

Степь после обильных дождей цвела. Желтые и красные тюльпаны, голубые и белые кроксы, анемоны, пурпурные пионы — сплошной пестрый благоухающий ковер. Но эти эфемеры скоро исчезнут под палящими лучами. Так, наверное, с точки зрения богов выглядит жизнь людей. Только вряд ли она кажется небожителям столь же прекрасной.

Отряд Элия шагал по дороге, горланя только что сочиненную песню:

«Хромой Цезарь отправился в поход. Никто не знает, куда он заведет…»

Глупая песня. Но еще глупее обижаться на подобные куплеты. Элий пробовал подпевать вместе с другими. Получалось сносно. Три центурии пехоты, не считая фургонов с провиантом и боеприпасами, — маленькая армия. Личная охрана Цезаря. Опальный Цезарь. Опальная охрана. Все они идут добровольно. А для чего они идут? Для того, чтобы составить доклад, который никому не нужен. Руфину кажется, что он посылает их в ловушку. Элий делает вид, что в эту ловушку лезет. У Руфина свой замысел, у Элия свой, столь безумный, что он боится кому-нибудь о нем рассказать. Но Элий не может отступиться от задуманного — безумцы не отступают.

Сначала Элий ехал верхом, но, видя, что Рутилий и центурионы идут вместе с подчиненными, тоже спешился и зашагал рядом. Трибун покосился на затянутые в ортопедические башмаки ноги Цезаря и неодобрительно качнул головой.

— Больше мили не пройдешь.

— Пусть будет миля, — согласился Элий. Он был в броненагруднике, как и все гвардейцы, красный плащ прикрывал плечи. Плащ, на котором не заметна кровь. Шарф на шее, чтобы доспехи не терли кожу. Шлем висел на груди. Элий так же высок и широк в плечах, как его преторианцы. Вот только шаг у него далеко не военный. И все ж он не отставал, преодолевая с каждым шагом не только жару и пыль, но и собственное увечье.

Милю они давным-давно отмахали. Рутилий протянул Цезарю флягу. Элий смочил губы. Ног он не чувствовал, но шел дальше.

— Война — это не сенат и не арена Колизея, — сказал Рутилий.

— Значит, мне придется пережить еще и это, — отвечал Элий.

— «Пережить»? — передразнил трибун.

— Послушай, Рутилий, за то, что ты сделал в Резайне, я могу отдать тебя под суд.

— Я защищал тебя. И вполне оправданно мог применить силу.

— Я не о том. Речь о пытках.

— Да, можешь отдать под суд. Не буду спорить.

— А теперь ты идешь со мной на смерть. Это ты тоже знаешь?

— Да.

— Стыкуется одно с другим?

— Вполне.

Десятая[63] когорта Первого Непобедимого легиона Независимой Месопотамии рыла окопы. Солдаты в одних шароварах и тюрбанах лениво взмахивали лопатами. Сигнумы когорт, украшенные крылатыми быками, были воткнуты в белый песок.