Маркус Сэйки - Земля Обетованная
В целом дом оказался таким, как и предполагалось. Стальные двери и рамы окон на первом этаже запирались на тяжелые засовы. Задний вход просматривался камерой. В общем, вполне себе нормальная защита, дававшая гражданскому чувство безопасности. Однако далекая от непреодолимой.
«Вопрос лишь в том, как ее преодолеешь ты».
На втором этаже находился широкий балкон. Отъезжавшая в сторону стеклянная дверь на балконе вела в спальню. Свет там сейчас был выключен, двуспальная кровать заправлена. Сама спальня пуста.
Купер не сомневался, что способен пробраться на балкон. Но какой смысл? Дверь наверняка заперта, а стекла – пуленепробиваемые.
Шеннон, несомненно, прошла бы в дом незамеченной, но он не Шеннон. Купер мог бы, используя грубую силу, вломиться в дом. Еще можно было бы вывести из строя шагавшего вдоль периметра охранника. Почти наверняка это удалось бы сделать бесшумно. Если бы очень повезло, то у охранника нашлись бы и ключи от дома.
«А что, если ключей не окажется? Или дверь открывается кодом – набором цифр на панели рядом с ней? Кроме того, возможно, что все охранники носят на теле биометрические датчики, так что отключение любого из них вызовет тревогу…»
Нет, такой вариант слишком рискован. Купер не сомневался, что, используя фактор неожиданности, он справится с тремя охранниками. Но что произойдет потом? Что, если Смит улизнет через заднюю дверь?
Тем не менее вариантов почти не было, и в случае…
В спальне загорелся свет, с ужасающе громким скрипом в ночной тишине отъехала стеклянная дверь. На балкон вышел человек. Свет сзади делал различимыми лишь контуры его фигуры.
«Еще один охранник?»
Купер направил на неизвестного бинокль ночного видения.
И чуть его не выронил.
Это был не телохранитель и не неизвестный человек.
На балкон вышел Джон Смит собственной персоной.
В джинсах и черном свитере. Ноги босы. Смит вытащил из кармана пачку сигарет, и Купер понял, насколько он постарел за последнее время. В темных волосах – седина, плечи опущены, будто на них давит невидимый груз. Смит щелкнул зажигалкой, и в отблеске огня сверкнули яркие и острые, точно осколки стекла, глаза.
Самый опасный человек Америки пребывал в полном спокойствии. Задумчиво курил. Ночь была весьма прохладной, но Смита, который стоял и рассеянно взирал в темноту, похоже, это не беспокоило.
Невероятно. На фоне освещенной спальни он был виден совершенно отчетливо. Ветер почти не дул. Будь сейчас у Купера винтовка, он положил бы конец войне одним лишь нажатием указательного пальца на курок.
«Но винтовки у тебя нет, а стрелять из пистолета с такого расстояния – все равно что палить из пушки по луне.
У тебя один лишь шанс. Один-единственный. А на кону – чудовищная ставка».
Стремясь успокоиться, Купер глубоко вздохнул.
Смит олицетворял все, с чем Купер сражался всю свою жизнь. Смит был не просто убийцей или террористом – он был ураганом в человеческом обличье. Цунами, землетрясением, снайпером на школьном дворе или грязной радиоактивной бомбой, активированной в системе водоснабжения огромного города. Он был человеком, который не верит ни во что, что выходит за его понятие о справедливости. Человеком, убивавшим не ради того, чтобы сделать мир лучше, а ради того, чтобы мир больше соответствовал его представлениям. И сейчас он стоял босяком на балконе и курил.
Докурив, Смит щелчком отбросил светящийся окурок, затем повернулся и вошел в дом. Несколькими секундами позже свет в спальне потух. Джон Смит…
«Сейчас только девять вечера. Слишком рано, чтобы ложиться спать.
Курильщик никогда не останавливается на одной сигарете.
Запер ли он за собой дверь? Вряд ли, поскольку знал, что вскорости сюда вернется».
…скрылся из виду.
Купер повесил бинокль на ветку. Он больше не пригодится. Не торопясь слез с сосны. Опустившись на корточки, притаился за стволом и начал мысленный отсчет.
Из-за угла как раз появился телохранитель.
Досчитав до ста, Купер пошел к дому. Хотелось бежать, но он опасался наступить на сухую ветку и выдать себя звуком или, зацепившись ступней за кочку или корень, упасть и повредить ногу.
У охранника на полный круг по периметру уходило восемь минут. Четыреста восемьдесят секунд.
Купер смотрел только себе под ноги, опасаясь, что яркий свет из окон коттеджа, увиденный им даже на секунду, станет помехой для уже настроенных на полутьму глаз. Луна выдалась этой ночью яркой, что было одновременно и хорошо и плохо. Хорошо – поскольку позволяла видеть в ночи; плохо – поскольку могли заметить его самого. Купер ровным шагом шел к коттеджу, и казалось, во всем мире были только он, подсеребренная светом луны поверхность земли, звук его дыхания и тяжесть «беретты» в кобуре на поясе.
При счете сто сорок семь Купер достиг ограды. Охранник был уже за углом дома. Купер перелез через ограду и оказался на территории частной собственности Елены Эпей.
Это имя создавало какие-то отзвуки в мозгу, но вспоминать, какие именно, сейчас не было времени.
Купер лег на землю и быстро, как его учили в армии, пополз.
Точнехонько на счете двести из-за дальней стены здания появился охранник, на стволе его автомата сверкнул лунный свет. Купер по-прежнему полз. Частенько камни с острыми краями впивались в колени, и то ли корень, то ли камень основательно разодрал левую перчатку.
Купер мог бы ползти и быстрее, но опасался создать шум и быть, таким образом, обнаруженным.
Отсчет двести сорок. Охранник находился теперь на расстоянии половины футбольного поля, а Купер, преодолев около пятидесяти футов ползком, оказался почти посередине между оградой и коттеджем. Он распластался на земле. Холод, который и без того проникал через камуфляжную одежду, взялся сейчас за него в полную силу. Сделав над собой усилие, Купер закрыл глаза, поскольку их блеск в отраженном свете мог бы его выдать.
Охранник высматривает движение в лесу, снаружи от ограды, и вряд ли обратит внимание на подозрительное пятно между собой и коттеджем.
Отсчет двести пятьдесят. Явственно слышится шарканье шагов охранника. Между ним и Купером не более двадцати футов.
Шаги замерли. Инстинкты Купера взывали его перевернуться на спину и, выхватив пистолет, открыть стрельбу.
«Для выполнения миссии тебе необходимо больше, чем просто обладание даром, солдат».
Купер остался недвижим.
Отсчет двести шестьдесят пять.
Отсчет двести семьдесят.
Шаги возобновились, и Купер вновь обрел способность дышать.
При счете триста сорок он открыл глаза и привстал. Охранника в поле зрения не было. После полной темноты коттедж, казалось, пылал светом: свет лился из окон, проникал сквозь щели из-под дверей. Свет резко очерчивал балкон. Купер поднялся и зашагал к дому, более не беспокоясь о том, что его увидят, поскольку если охранник из дома даже и взглянет в окно, то оно предстанет перед ним в виде зеркала и никак не выявит Купера.
Он стянул перчатки и отшвырнул их прочь. Побежал вдоль стены коттеджа, потом подпрыгнул и толчком правой ноги о стену придал себе дополнительный импульс. Вытянутыми руками крепко ухватился за край балкона. Купер немного выждал. Ноги по инерции качнулись далеко вперед, затем пошли назад. Подтянувшись, Купер оказался на том самом месте, где совсем недавно стоял, попыхивая сигаретой, Смит.
Дышалось легко. Все чувства были обострены. Он был жив, свободен и силен.
Купер вытащил из кобуры «беретту» и подошел к стеклянной двери. Спальня по-прежнему была погружена во тьму.
«Пока все идет великолепно».
Оттолкнувшись ногой от стены, Купер произвел вполне ощутимый, но не слишком громкий звук. Вряд ли на него обратили внимание, поскольку люди, живущие в коттедже посреди леса, привыкли к неожиданным звукам: поблизости охотятся животные, ветки деревьев скребут по крыше, время от времени неподалеку падают давно умершие деревья.
Разумеется, все сейчас зависело от того, заперта ли стеклянная дверь. Дар Купера подсказывал, что нет, но дар был во многом сравним с интуицией и не давал стопроцентной уверенности.
«Так всего-то и надо – попробовать».
Купер потянул за ручку – дверь с легкостью поддалась.
И с пистолетом в руке вошел в спальню.
Глава 30
В спальне было темно, но глаза были к этому готовы.
Широченная кровать со множеством подушек аккуратно заправлена. Рядом прикроватный столик, в дальнем углу – кресло-качалка и массивный комод. На восточной стене – дверь в ванную.
Купер держал пистолет низко, обеими руками, указательный палец явственно ощущал спусковой крючок.
Звуки: его собственное дыхание – чуть более быстрое, чем в обычных обстоятельствах, но стабильное, без сбоев; телевизор снизу, смех, последовавший за шуткой, которую он не расслышал; тиканье будильника на прикроватном столике. Купер ненавидел тикающие часы и не представлял, как можно рядом с ними спать: ведь их звук непрерывно указывал на то, что утекает жизнь.
