Сергей Лапшин - Победить смертью храбрых. Мы не рабы!
Не вслушиваясь больше в переговоры, я змейкой скользнул к замаскированному входу в бункер, уже примерно зная, что мне нужно.
На все про все я потратил всего десять минут. Нырнул в бункер как был – без противогаза и перчаток. Риск заражения или отравления был для меня менее значителен, нежели потеря времени.
Скользнув лучом фонаря по стендам и стеллажам, быстро хватанул с ближайшего внушительный баллон, весом килограммов в десять. Перехватил его удобнее, искренне сожалея, что не могу взять больше, и, соблюдая осторожность, полез вверх по лестнице.
Скажу сразу: что именно прихватил, я не знал. Единственным доступным для меня критерием классификации был следующий – баллоны содержат газ, а емкости – жидкое ОВ. Насколько мне известно, газ по своим поражающим свойствам сильнее. Да и взять что-то более массивное я не мог. Подниматься по вертикальной лестнице с приличных размеров баллоном под мышкой – уже сомнительное удовольствие.
Аккуратно выглянув из люка, я с максимальными предосторожностями положил свою ношу на землю. Затем, выбравшись сам, толкнул перед собой баллон, перекатывая его. Устроив на руках, медленно пополз, стараясь подобраться ближе к склону. Вставать во весь рост и богатырским методом кидать сосуд меня совершенно не прельщало. Проще было метнуть его над поверхностью, вниз по склону и расстрелять.
– Они подгонят для нас машину. – Приглушенный голос Дилярова настиг меня, когда я пристраивал баллон рядом с собой, переворачиваясь набок, чтобы достать противогаз.
– Не верю в эти договоры, – так же, неслышно, почти шепотом, ответил я. – Если проследили нас, то знают, в каком мы количестве. Чего с нами цацкаться?
– Оружие! – злясь на мою непонятливость, повысил голос Диляров. – Они знают, что здесь находится. Никому не охота, чтобы мы тут все повзрывали. А я им об этом сказал. Что заминировано все и мало никому не покажется.
Да, в какой-то мере это было сдерживающим фактором. Но нам приходилось уповать на крайнюю вменяемость оппонентов. Что им мешало, к примеру, отойти от рощи и закидать нас минами? Понятное дело, что в этом случае мы гипотетически подрывали склад, но лично нам это уже не приносило никаких дивидендов. Кроме, может быть, ореола мучеников-шахидов.
Тот же самый расклад с машиной. Можно ведь запросто расстрелять нас на подходе к ней, можно установить взрывчатку в сам автомобиль, можно прошить из пулеметов уже движущийся транспорт. Вариантов – море, и все не в нашу пользу.
Черт побери, все было шито белыми нитками! Размышлять за противника, когда он озадачил тебя внезапным нападением, последнее дело. Терпеть не могу неподготовленности. Нет плана – действуй по шаблону. Но каков он в данной ситуации?
Стоп. Вариантов, устраивающих нас, всего два. Первый – нападающим нужны мы живыми. Второй – им необходим склад в полной сохранности. Любые другие условия ставили крест на наших жизнях.
– Кто там? – прошептал я, косясь на Дилярова. – Что за банда?
Лейтенант, видимый мне лишь отчасти, поскольку лежал в укрытии, ответил:
– Не знаю. Не спрашивал.
– Парни, вы чьих будете вообще? – Неожиданность не ставит меня в тупик. Включается какой-то внутренний механизм, позволяющий, пока обдумывается ситуация, предпринять какие-то резкие ответные действия. Иными словами, я на удар отвечаю ударом, на выстрел – выстрелом и лишь потом, когда минимум информации собран, принимаю решение. Диляров, начавший разговор с противником, по сути поступил абсолютно верно. Если нас не накрыли из тяжелого вооружения, значит, мы зачем-то нужны. Осталось выяснить зачем.
– Для чего тебе это знать? Машину сейчас подгоним, спокойно уедете, – на сей раз ответил другой голос. И мне показалось, что я услышал знакомые интонации.
– Уедем или нет – это нам решать. А нам и тут вроде неплохо, – возразил я. Хотелось еще раз услышать говорившего. Покладистость нападавших казалась подозрительной. Кроме того, я не мог отделаться от ощущения, что знаю того, кто с нами ведет переговоры.
– Ну, казачки по твою душу пожаловали, солдатик. Легче тебе стало? – Услышав ответ, я едва не выругался вслух.
Ни фига не легче. Зато голос понятно откуда знакомый. Повернувшись к Дилярову, я похлопал по земле, чтобы привлечь его внимание. Лейтенант, подавшись назад, вынырнул из-за укрытия и вопросительно посмотрел на меня. Я провел большим пальцем по собственному горлу и красноречиво ткнул ладонью вниз в сторону казаков. Диляров, не осведомленный о моих отношениях с последователями Краснова, пожал плечами. Продолжая пантомиму, я с досадой сморщился и, ткнув пальцем в лейтенанта, а затем в себя самого, скрестил ладони, абсолютно точно давая понять, чего я ожидаю в итоге.
– Ты не волнуйся, сейчас транспорт вам организуем. Спокойно сядете да уедете по своим делам, – вновь подал голос хорунжий. Ровно так же он обхаживал меня, отправляя на гладиаторские бои в своем чертовом хуторе.
– Мы никого тебе не повредили? – Я лихорадочно пытался сообразить, что же конкретно можно предпринять. Выход из рощи недоступен. Достаточно пары толковых снайперов, чтобы гарантированно нас обездвижить.
Случайность надо было отметать сразу. Просто так наемники появиться здесь не могли. Наверняка выполняют задание, и чье – совершенно понятно. Пазл складывался идеально.
– Да ничего, сочтемся, люди-то русские… – все так же с ленцой отозвался казак.
Ну да, еще бы. Более русских и не сыскать. Прекрасно я все помню.
Я вновь привлек внимание Дилярова. Описал пальцем большой круг и показал дугу, давая понять, что нам следует ожидать обхода. Лейтенант, следует ему отдать должное, послушно обернулся и завертел головой, выбирая, куда же стоит переместиться.
– Что с машинами-то, казак? – наблюдая за Диляровым, вновь спросил я. Перевел взгляд на баллон, прикидывая, как бы его половчее скинуть вниз.
– Сейчас все будет. Не волнуйся, – вновь утешил меня хорунжий.
И не обманул. Действительно, буквально секунду спустя сверху, где находился Овсеенко, раздались автоматные очереди. Слитные, в несколько стволов. Положив автомат, я схватился за баллон, поднимаясь на коленях. Скрываться или играть словами теперь не было никакого смысла.
Сбоку от нас, метрах в десяти, появились сразу несколько фигур атакующих. Диляров, резко перекатившись на бок, открыл по ним огонь. Срезал длинной очередью. И в следующее же мгновение в нас полетели гранаты.
Все это я заметил краем глаза. У меня было свое занятие, наверное, гораздо более увлекательное, нежели игры в войнушку.
Хорошенько размахнувшись, я метнул баллон вниз. Вращаясь, цилиндр улетел по склону, ломая кусты и сшибая ветви. Ухватившись за автомат, я поднял его к плечу, передернул затвор, лихорадочно оглядываясь направо. Черт побери, мне нужна была всего лишь пара секунд, чтобы продырявить всю эту хренову конструкцию, но времени катастрофически не хватало. Поступая абсолютно по уму, казаки, не поднимаясь, из-за скоса холма, просто закидывали нас гранатами. И я прекрасно мог видеть одну из «лимонок», плюхнувшуюся в двух шагах от меня.
Резко встав на ноги, я совместил прицел с той точкой, куда направил баллон. Понятно, что мы уходили. Погибали, получается, уже во второй раз. Но даже сейчас мы обязаны были сражаться до конца. Возможно, этой самой парочки убитых или раненых, отравленных, как раз и не хватит казакам для штурма Лебедей.
Периферийным зрением я отметил, как Диляров, извернувшись прямо с земли, прыгнул, напоминая этим своим нелепым движением лягушку. Рухнул на гранату рядом со мной, накрывая ее своим телом. Даря мне те самые драгоценные секунды.
Глухой взрыв раздался одновременно с моими первыми выстрелами. Я садил в сторону кустов, в видимый мне бок баллона короткими, точными очередями, стоя во весь рост. Совершенно не скрываясь и являя собой, надо думать, отличную мишень.
Впрочем, после первых же попаданий по емкости, которые я заметил внезапно обострившимся взглядом, моя уязвимость перестала иметь решающее значение. Еще через пару секунд вообще все перестало меня волновать. Потому что совсем рядом со мной взорвалась еще одна граната, и накрыть ее было уже некому.
Лебеди
Другие
– Доброе утро лейтенант. Как спалось? – Йозеф Книппель старательно скрывал удовлетворение под маской вежливости. Вероятно, находя удовольствие в данной игре. Ему легко было иронизировать, стоя за ограждением буферной зоны. В то время как лейтенант находился внутри своеобразного вольера.
– Неплохо. – Свиридов прекрасно понимал, отчего и по какому поводу веселится немец. Так уж сложилось, что радость одного собеседника неминуемо вызывала горе другого.
– Что насчет моего предложения?
– Мы работаем над ним. Время до вечера еще есть. – Свиридов, произнося эти слова, уже знал, какая последует за ними реакция. И в своих предположениях не ошибся.
