Дмитрий Хван - Царь с востока

    - Письмо прочитано? - спросил Хмелевич.

    Седой молча кивнул.

    - На словах передать велено мне, что Афанасий Лаврентьевич будет в Нижнем Новгороде в декабре. Просит он прислать к тому времени человека от царя Сокола, дабы дела важные обсудить.

    - Всё?

    - Истинно говорю, мною сказано всё без утайки, - перекрестился Артемий.

    - Коля, - чуть растерянно позвал удивлённого начальника охраны Игорь Сергеевич. - Артемия пока определи на постой. Поглядывай там внимательно.

    - Есть, - Николай проводил гостя на выход.

    А начальник ещё пару минут сидел в тишине, погрузившись в собственные мысли, потом решительно встал и направился к радистам:

    - Ребята, ночью организуйте связь с Нижним!

    Задорожный пошёл было к оставленным им последним сообщениям, что он разбирал перед визитом гонца, но на полпути остановился, ещё раз глянув в бумагу:

    'Ныне ведомо мне, кто вы есть и откуда пришли тако же'

    Ангарская фактория, Нижний Новгород, Царство Русское. Декабрь 1660.

    Глубокой ночью Тимофея, отдыхавшего в караулке при воротах, бесцеремонно разбудил Иван, его старший товарищ.

    - Что? - встрепенулся юноша. - Уже моё время на двор иттить?

    - Тимоха! А ну, пошли, поможешь ворота отпереть! - пихнул его в бок товарищ. - Гости скоро прибудут. Потом ещё подрыхнешь малость и сменишь меня.

    'Что же это за гости такие? Нешто ночью добрые дела делаются?' - недоумевал Тимофей. Недоумевал да помалкивал, ибо знал - дурного за ангарцами допрежь не водилось, а доброго он от них получил сполна. Его, вечно голодного сироту, чья мать умерла от лихоманки спустя два года после его рождения, а отец сгинул на работах при тульских заводах Виниуса, ненавистный дядька при подвернувшемся случае отвёз с обозом в Коломну, где и оставил его на самобеглом судне. Не просто оставил десятилетнего мальца, а продал за серебряную монету. Но Тимоша не гневался на дядьку - с тех пор он был ему благодарен за такой поворот судьбы. Всё к лучшему.

    Холодно. Морозец щипал нос и щёки. Похрустывал под ногами мягкий снег. От фигур людей, которые негромко переговариваясь, ожидали неведомых гостей, валил пар, подсвеченный из оконцев караулки. Парни подошли к приоткрытой калитке, где уже находился начальник охраны фактории и двое его ребят.

    - Открывай ворота! - послышался возглас начальника.

    Тимофей с Иваном кинулись отпирать засов, охранники помогли им развести створки. На дворе появились огни. Спустя несколько секунд в открытые ворота на вороных жеребцах влетела четвёрка всадников, а за ними крытый возок - рядом с возницей двое крепких юношей в заснеженной одежде.

    - Тимоха! Ворота запирай, дурень! Чего вылупился? - Иван подтолкнул друга. - Не наше дело глядеть, кого ночью принесло. Вишь, тайно обставлено? Я-то и не знал, до последней минуты. То-то...

    - Ничего, - вновь запирая засов, пыхтел Тимофей. - Вот к лету школу-то закончу, тогда другой будет ворота тягать.

    - Правильно мыслишь, - выдохнул облачко пара Иван. - А всё-таки интересно, кто это приехал? Верно, важная птица.

    Ордин-Нащёкин долго не начинал предметного разговора. Сначала он с нарочитой радостью согласился испить горячего чаю с обжаренными в масле хлебцами и мёдом, потом долго расспрашивал о здоровье царя Сокола, его жены, детей. Интересовался Ордин-Нащёкин и сыновьями сибирского царя, причём известие о женитьбе старшего сына Сокола на сестре корейского государя привело его в восторг. Правда после этого известия Карпинскому пришлось долго и обстоятельно рассказывать о Корее, о торговле с ней и с китайским царством. Грауль, так же как и Петр, приехавший в город на Волге для встречи с приказным головой, пока отмалчивался, потягивая ароматный напиток. Известие, полученное в Ангарске от начальника московского Двора, не стало откровением - слухов об Ангарии на Руси ходило уже множество, но вот автор письма... Это был один из самых влиятельных людей в государстве, определявший всю её внешнюю политику, ближайший советник Романова, щедро им обласканный. Разумеется, в Ангарском кремле моментально связали пропажу на Руси посвящённого в их тайну отца Кирилла, как оказалось, сгинувшего после встречи с Патриархом, послание от Строгонова, сообщившего о том, что священник схвачен и недавнее письмо Афанасия Лаврентьевича. Наконец, воздав должное китайскому чаю, который пользовался всё большим спросом в купеческих лавках русских городов, Афанасий устроился в кресле удобнее и, оглядев спокойным взглядом собеседников, произнёс:

    - Значит, всё в вашем царстве ладно и справно...

    - Афанасий Лаврентьевич, - не выдержал Грауль. - Что с отцом Кириллом? Умучили на дыбе, железом или ещё как? Жив ли он вообще? К чему эти расспросы, если вы желали говорить о деле?

    - Можно и о деле, - степенно кивнул боярин. - Со служителем Церкви нашей ничего дурного не случилось, он сам всё патриарху Павлу поведал, без утайки.

    - И вы поверили? - усмехнулся Карпинский.

    - Вера тут не надобна, - в свою очередь улыбнулся Афанасий. - Ежели бы Кирилл обмануть патриарха пожелал, то не смог бы оного свершить - тяжела была бы ноша для плеч его. А теперь нет его среди нас...

    - Так сказано было... Жив он?! - опешил Пётр.

    - Жив, - улыбнулся приказной голова, зрачки его блеснули в приглушённом свете фонаря. - Да только в скиту он теперь. Что? - тихо рассмеялся боярин, увидев недоумевающие лица ангарцев. - Теперь у вас веры нет словам моим? А может, у Строгоновых о том вызнать?

    - Да-а, Афанасий Лаврентьевич, за вами не угонишься в интригах, - задумчиво побарабанив пальцами по ручке кресла, произнёс Павел, исподлобья скользнув взглядом по богатым одеждам боярина. - Так давайте уж начистоту - чего Никита Иванович желает узнать?

    - Государь мой Никита Иванович? - изобразил удивление Афанасий, разведя руки в стороны, однако глаза его оставались прежними - цепкими и внимательными. - Государь не ведает о беседе нашей, о словах Кирилла. Патриарх Павел известие о словах ангарского попа мне направил, в Посольский приказ.

    - А кто ещё знает? - спросил Карпинский.

    - Токмо те, кому следует, - лаконично ответил боярин, поглаживая бороду. - Лишнего уха нету, а коли будет - то его вина.

    - Так что же ты, Афанасий Лаврентьевич, от разговора нашего желаешь? - Грауль подался вперёд. - Ежели условия какие ставить нам - так то напрасное дело, должен знать.

    - Верно, - отвечал Ордин-Нащёкин. - Да токмо условие моё одно будет - царь Сибирский Сокол должон на трон московский сесть после Никиты Ивановича. А коли не пожелает - то пусть сядет сын его, старший али молодший.

    Карпинский едва сдержался, чтобы с его уст не слетело лишнего словца. Грауль поразился не меньше товарища, но хладнокровно переспросил:

    - Сел на русский трон? Неужто на Руси нету выбора?

    - Государь наш бездетен, - сокрушённым тоном произнёс Афанасий, и тут уж неясно стало - то ли боярин снова играет, то ли говорит искренно. - Невесту избрать себе не желает! Наследника нет! А уж вокруг трона вьются бояре да князья, партии собирают, союзы сговаривают... Государь болеть стал часто, не ровен час... - зашуршав богатой одеждой, Ордин-Нащёкин перекрестился, прошептав слова молитвы. - Коли загубят дело его, худо станет. Иной раз думаю - токмо я да ближние его люди понимают все задумки его - тот же флот! - вдруг истово заговорил боярин. - Бают многие - не нужен он, при отцах и дедах наших не было таких кораблей, куды на них плыть? Словно дети неразумные...

    Афанасий вдруг умолк и снова заёрзал в кресле, устраиваясь поудобнее, будто что-то мешало ему.

    - Афанасий Лаврентьевич, - произнёс Карпинский, отпив стылого чая, чтобы промочить вдруг охрипшее горло, - какова же твоя партия, что за нашего государя стоит?

    - Да и остальные - что затевают, как в прошлые времена - польского королевича или шведского принца? - задал вопрос и Грауль.

    Ордин-Нащёкин долго не отвечал, собираясь с мыслями, словно решал какую-то задачу. Наконец, взгляд его прояснился:

    - Шведы сами только что нового короля получили. Да и с польскими королевичами сейчас совсем непросто. Ян Казимир не сегодня, так завтра будет низвергнут с трона, а может и живота лишён, повторив судьбу родича своего. Выборы нового короля будут, как пить дать... Фёдор Михайлович о том знает.

    - Фёдор Михайлович? - переспросил Карпинский. - Ртищев?

    - Он самый, - кивнул боярин, усмехнувшись. - Вот тебе и ответ мой на вопрос о моей партии.

    Грауль удовлетворённо кивнул - оный человек при дворе царя был весьма известен - именно Ртищев основал Преображенский училищный монастырь, из которого позже выросла знаменитая Славяно-греко-латинская академия. Он же открыл и первую в Москве больницу для неимущих. Во время польской войны Фёдор Михайлович заботился о раненых воинах, кроме того, жертвовал немалые деньги на выкуп пленных из крымского рабства - всем этим Ртищев по праву заслужил уважение и в народе, и у ангарцев. Ныне окольничий Фёдор Ртищев, высоко ценимый и государем русским, служил в Польском и Лифляндском приказах, возглавляя их.