Благословенный. Книга 6 - Виктор Коллингвуд
И теперь, на волне успехов нашего флота, я решил создать нечто подобное.
Первым делом пришлось обратиться к газетчикам. К тому времени у меня уже были прекрасно налаженные связи с прессой, и вскоре началась интенсивная пропаганда идеи создания новой большой компании. Был создан Учредительный Комитет общества Добровольного флота под председательством адмирала Мордвинова, открыта подписка на паи Общества. Основными судами Общества Добровольного флота должны были стать быстроходные клиперы и вместительные барки; во время войны эти суда превратились бы в рейдеры, транспорты и суда снабжения, а в мирное время они спокойно осуществляли бы торговые рейсы по фрахтам, преимущественно, русских купцов.
Надо сказать, что идея оказалась чрезвычайно плодотворной. Популярность флота после громкой победы в Зундах, выгоды заморской торговли, которые успели ощутить уже многие (а еще большее число — услышать и поверить в них), участие государственного капитала и авторитет адмирала Мордвинова — всё это вызвало настоящую волну энтузиазма! Я приказал сделать размер одного пая небольшим — всего один рубль — чтобы и мелкие вкладчики смогли принять участие в этом благородном и, одновременно, выгодном деле. Хотя устав Общества предусматривал, что распределению подлежит не более половины прибыли, а другая половина обязательно идёт на развитие Добровольного Флота — покупку новых судов, устройство баз, и так далее — от желающих приобрести пай просто не было отбоя! Особенную активность проявили земляки адмирала Ушакова — ярославцы, — и моряки русского Балтийского флота. Последние потратили на выкуп паёв все свои призовые деньги, полученные за победу над англичанами при Лангеллане. Узнав об этом, я приказал удвоить их долю, продав морякам паи со скидкой в 50 %.
Сочетание частной инициативы и государственной поддержки резко увеличило объёмы русской внешней и транзитной торговли. В то же время значительные суммы, собранные на организацию флота (за год удалось собрать четыре с половиной миллиона рублей), позволили начать работу по опытному оснащению торговых судов паровыми двигателями.
Глава 3
Поскольку новый, 1800-й год был, пожалуй, первым, не сопровождавшимся заговорами и прочей ерундой, я решил спланировать его по-новому. Мне давно уже приходила в голову мысль, что в такой огромной стране, как Россия, правитель не может постоянно сидеть в столице. Необходимо хотя бы раз в год путешествовать, причём не как ротозее-туристу, а по чёткому плану. И в этом году я решил совершить пробную поездку на Урал.
Регион этот стремительно развивался, причём самыми быстрорастущими направлениями оказалась добыча золота и платины. Первые сотни пудов уральского золота уже поступили в казну, и было совершенно очевидно, что добыча с каждым годом будет только расти и расширяться. Стоило посетить это «золотое дно», познакомиться ближе с местными властями, осмотреть казённые заводы, недавно установленное оборудование, новые железные дороги; а по пути очень желательно было посетить Пермь и ряд других городов Предуралья, на развитие которых я возлагал большие надежды.
Впрочем, золотодобыча расцветала не только на Урале. Первые успехи в этом прибыльном деле были достигнуты и в далёкой Калифорнии — на реке Сакраменто удалось запустить две паровые драги, добывающие и промывающие сотни тысяч пудов золотоносного песка. Деятельность эта объясняется для местных как «дноуглубительные работы», так что я надеюсь ближайшие несколько лет сохранить всё в тайне. Наземные изыскания тоже дали самый превосходный результат, но здесь пока не очень понятно, какую легенду придумать для прикрытия этой деятельности. Пока наша рабочая версия — «индейская резервация», с категорическим запретом нарушения ее границ для всех непосвящённых. А для работ мы завезём китайцев, ни слова не знающих на европейских языках… Тем не менее, понятно, что долго сохранить тайну не получится, и, как только станет известно о золотоносных россыпях Калифорнии, туда хлынут тысячи, десятки тысяч авантюристов. К этому нашествию надо быть готовым: и у меня уже было на то счёт несколько идей.
Но, как это не странно, главный сюрприз и основной источник золота обнаружился не на Урале, не в Сибири, и не в Америке, и даже ни в Южной Африке, а… в Петербурге! История эта одновременно и смешная, и, в то же время, поучительная.
Как только мы построили первые экспериментальные электрогенераторы, тут же выяснилось, что обычная, загрязнённая примесями медь для них плохо подходит — слишком велики потери на сопротивление обмоток, и соответственно, происходит их недопустимо сильный нагрев. Тут-то я и вспомнил, что все электротехнические изделия, что когда-то мне приходилось продавать, изготавливались из так называемой «электротехнической меди». Попросив гипнотизёров (маркиз выучил себе смену — несколько русских специалистов) провентилировать этот вопрос, я выяснил, что «электротехническая» медь — это очень чистый, свободный от примесей металл. Не меньше чем 99,5 % должен составлять именно медь, и лишь 0,5 % допустимо отдавать под примеси. А лучше если чистота проводника достигнет 99,9, а то и 99, 99 %!
Учёные тут же начали думать, как можно очистить (рафинировать) медь. Работы шли в двух направлениях — электролитическим, с применением электричества, и химическим. Первый способ рафинирования черновой меди уже вскоре дал превосходные результаты — чистота осаждённого на электродах металла достигала 99,9995 %! Однако, способ имел серьёзные недостатки — он требовал очень много электроэнергии, чего у нас не было пока и в помине!
Поэтому вся надежда была на химиков.
И они не подвели. Успех пришёл к группе, возглавляемой молодым учёным Фёдором Васильевичем Ряцовым, — тем самым пажом, что рассказал мне про маленьких обитателей чердака над Зимним дворцом. И вот ему-то с лаборантами удалось разработать процесс получения чистой меди: для этого черновую медь пережигали, для перевода её в оксид, а затем обрабатывали концентрированным уксусом, а из полученной субстанции можно было выплавить уже чистую медь, поскольку в процессе всех этих измывательств примеси выпадали в осадок. И вот тут-то и выяснилось, что в среднестатистической меди содержится в виде примесей немало серебра, а то и золота! Иной раз, перегнав старинную пушку или колокол, можно было получить из них десятки фунтов серебра — много больше, чем стоят сами изделия.
Разумеется, рафинирование меди, заслуженно получившее название «процесс Рябцова», поставили на поток. И на выходе у нас получалась теперь чистейшая «электротехническая» медь и драгоценные металлы в количестве, не только окупавшем всю процедуру очистки меди от примесей, но и приносящем ощутимую
