Мышь и драконье пламя (СИ) - Агата Лэйми
Вопрос, который ждала весь вечер, застал меня врасплох, заставив поперхнуться вином, что поблёскивало в бокале в свете люстры под светлым потолком. Сжала пальцами стеклянную ножку, медленно поставив его на стол, оттягивая момент.
И что могла сказать в ответ? Если они спросят о том, как появилась брачная метка на наших руках, что на месяц связала нас воедино? Что мне ответить? То, что увлеклась собственным горем и праздником подруги и, перебрав с алкоголем, решила взять судьбу в свои мышиные лапы и вернуть бывшего с помощью магии, но что-то пошло не так, и заклинание сработало на Коуле?
Нет! Боже! Какой позор! Это нельзя говорить никому, и вообще… Мейси, да как ты могла!
— Можно, — о, надо же, мой жених решил прийти на помощь, только от его ответа я едва снова не поперхнулась. — Можно снять, только мы умрём. Всего-то, — широкая, коварная и абсолютно бесячая улыбка окрасила его безупречное лицо.
И что-то мне подсказывало, что временами он ещё та заноза в заднице.
— Кхм…. - откашлялась, пытаясь отвести взгляд, стараясь привлекать к себе как можно меньше внимания и игнорируя навязчивое желание обернуться мышью и убежать в какую-нибудь щель. — Это очень сложное заклинание…
— Брат говорил, что любое вмешательство раньше срока может привести к смерти, — подтвердил Мистер Гудман, изрядно помрачнев и разломав кусочек торта так недружелюбно, что на миг мне стало не по себе. — Коул, — его взгляд уперся в сына, — через месяц, когда заклинание будет снято, и вся эта нелепая ситуация забудется, ты сыграешь свадьбу с дочерью четы Блэквуд. Так мы сможем забыть об этой истории.
*** Вдох-выдох, вдох-выдох, Мейси. Дыши ровно. Выпрями спину. Бешеный стук сердца отдавался в груди эхом, не замолкая ни на секунду.
И что мне делать теперь? Я думала, Коул отвезёт нас обратно в академию, где меня ждала своя тёплая, уютная кровать, а вместо этого… Пара бокалов вина за ужином, и нас оставили здесь, а брать шофёра и пускать за руль своей «детки», как выразился дракон, он не позволит!
Пальцы скользнули по туфлям, наконец-то избавляясь от пыточной обуви. Тот, кто придумывал каблуки, хоть раз ходил на них сам?!
Нас оставили в доме. Коула, разумеется, в его прежнюю комнату, меня же поселили в одну из комнат для гостей, и если у них в доме выглядели так гостевые, то как же жилые помещения?
В моём временном обиталище витал аромат сирени, а сама комната, как и все помещения в доме четы Гудман, была просторной, в светло-сиреневых тонах, по центру стояла большая кровать, рядом с ней — две прикроватные тумбочки. И люстра… Люстра наверху будоражила воображение: многоярусная, с хрустальными висюльками, что переливались и играли разноцветными огоньками, наверное, если бы у меня была такая люстра, то я бы любовалась ею как последняя дурочка.
Шаги. Они отдались в моём сознании взволнованным трепетом, а знакомый аромат ударил в ноздри, заставляя голову слегка кружиться, и не только от пары бокалов вина.
— Мышь, — входная дверь скрипнула, и на пороге возник Коул. Его белая рубашка была расстёгнута на пару верхних пуговиц, от пиджака он избавился, а развязанный галстук болтался на шее. Его голос с хрипотцой заставил сжаться, замереть, словно статуя, пожирая его глазами. — Ты забыла сумочку в гостиной, — протянул руку, где она болталась на указательном пальце.
— Мейси! Меня зовут Мейси! — прозвучало громче, чем хотелось. Ударила его маленькими кулачками в грудь, заставив слегка пошатнуться.
Кончики пальцев будто бы пронзило током по всему телу, оставляя мурашки на коже. Он рассмеялся, пошатнувшись, хрипло, отрывисто, и сделав то, чего я совершенно не ожидала, — накрыл мою ладонь своей.
Хлопок, тихий, едва заметный, звякнул замок, и моя сумочка нещадно была выброшена на пол, прямиком под ноги.
— Мейси, — произнёс так, будто пробовал имя на вкус, слегка перекатывая на языке. Его глаза, потемневшие на несколько тонов, смотрели на меня неотрывно. — Мейси, — выдохнул, стремительно сокращая расстояние между нами, прильнув всем телом, а его ладонь плавно, в очередной раз за день переместилась на талию.
Его глаза были так близко, гипнотизировали, манили и сводили с ума, заставляя окончательно потерять голову, раствориться в его омутах, что безудержно влекли меня. Ладони на моей талии заставляли плавиться тело, словно воск, прижимаясь к дракону всем телом, чувствуя его жар, который разрастался всё сильнее, а руку, там, где метка, жгло.
Его ладони по-хозяйски шарились по моей спине, вырисовывая одними пальцами витиеватые узоры, и только от одних этих движений хотелось желать большего. Его губы, пухлые, выразительные, были так близко, напротив. Сколько раз за последний час представляла, как он скользит ими по моей шее, оставляя жгучие поцелуи, укусы, как ладони забираются под платье, исследуя самые потаённые места.
Ладонь поползла вверх, очерчивая пальчиками его мускулистые плечи, что чувствовались даже через ткань рубашки. Подтянулась на пальцах, вставая на носки его ботинок.
Сейчас или никогда.
И потянулась вперёд… за поцелуем…
8
Пьянящий и терпкий на вкус, его поцелуй сводил с ума, губы властно, жадно впивались, отзываясь томлением внизу живота.
— Коул, — выдохнула, когда перестал терзать мой рот и сместился ниже, на шею, вырисовывая дорожку из поцелуев, не оставляя ни один миллиметр кожи без внимания.
Отзывалась на его ласки, подаваясь вперёд, в то время как он бессовестно шарился по моему телу. Ладони опустились на ягодицы, сжимая их и срывая первый полустон, который утонул на его губах, в запечатлённом быстром поцелуе.
Мысли проносились, словно вихрь, в голове, сменяя одна другую, и какая-то часть, сохраняющая остатки разума, пищала почти мышиным голосом о том, что это неправильно: быстро, и нас вообще ничего не связывает. И всё это отошло на второй план, когда его руки, которые, казалось, одновременно были везде, забрались под ткань платья, бессовестно задирая подол.
Заставляя забыть, последнюю толику разума.
Отстранился, выдохнул, заглядывая в глаза. Тёмные глаза, смотрящие на меня с таким желанием, которое явственно чувствовала через ткань его брюк. Пальцы блуждали по его плечам, спине, царапали, когтили, сжимая ткань рубашки. Сильные мускулы в его руках перекатывались при каждом его движении.
За дверью выделенной мне комнаты послышался хлопок, заставив вздрогнуть в руках дракона, что продолжал ласки, настойчивые, умелые. И отрываться не собирался. И я каждой клеточкой томящегося тела под его действиями ни на минуточку не хотела, чтобы Коул останавливался хоть на секунду.
И медлить жених не хотел. Метку жгло раскалённым пламенем, и даже это не могло остановить нас. Платье полетело к чертям, в
