Гарри Тертлдав - Джо Стил - Гарри Тертлдав
Они снова голосовали всю ночь. В районе полуночи Джо Стил начал отрываться вперёд, на несколько голосов в этом раунде, ещё на несколько в следующем. Но, когда отрыв стабилизировался, Рузвельт начал догонять. Он продолжал догонять, когда небо снова начало светлеть. На этот раз Стас Микоян запросил перерыва.
Сторонники Рузвельта не возражали - им тоже нужно есть, пить и спать (а возможно и помочиться и принять душ), как и всем остальным. Однако, выходя навстречу новому дню, они выглядели ликующими. Кажется, дела начали клониться в их сторону. Те, кому нравился Джо Стил, выглядели мрачнее тучи.
Чарли направил свои стопы в ту же забегаловку, чтобы позавтракать. За стойкой рядом с ним один делегат сказал другому:
- Вот, если бы Лонг отдал свои голоса Рузвельту...
- Ага - несчастным голосом произнёс второй. - Я бы скорее оставил Гувера, чем увидел Хьюи на месте вице-президента. Возможно.
- Если Хьюи им станет, Рузвельту лучше бы не поворачиваться к нему спиной, - сказал первый.
Его приятель кивнул. Как и Чарли, хоть эти двое и не обращали на него внимания. Любой, кто доверял Хьюи Лонгу, должен проверить свою голову и оплатить страховку жизни.
Одна чашка кофе превратилась в три. Эти три привели его в мужской туалет. По дороге туда, вдоль коридора висели телефоны-автоматы. Когда Чарли проходил мимо, Винс Скрябин скармливал телефону четвертаки - дальний звонок.
К обоим писсуарам стояла очередь. Многие демократы желали избавиться от кофе, выпитого за последние несколько часов. Чарли дождался своей очереди, и опорожнился. Из туалета он выскочил как можно скорее - стоявшие там ароматы не вызывали никакого желания задерживаться.
Скрябин продолжал говорить по телефону.
- Ага, - произнёс он. - Разберитесь со всем этой ночью. Если упустите, будет поздно.
Говорил он, как политик. Завтра всегда слишком поздно. Он добавил:
- Этот сучонок ещё пожалеет, что вообще связался с нами.
Затем он повесил трубку и направился в туалет.
Нужно крепко подумать, чтобы переходить дорогу Джо Стилу. С тех самых пор, как он попал в городской совет Фресно, он был лучшим другом своим друзьям и злейшим врагом для своих противников. Чарли гадал, кто на этот раз должен получить по счетам. Ещё он гадал, не потому ли Скрябин спешил, что его шефу наступали на пятки. Если Рузвельт победит, мести Джо Стила можно будет особо не страшиться.
Впрочем, битва ещё не окончена. Рузвельт должен вернуть лидерство. Джо Стил тоже мог победить. Микоян, Каган и Скрябин сделают всё от них зависящее, чтобы так и случилось. Чарли задумался, а достаточно ли знали и умели подчинённые Джо Стила.
II
Они остаются там, в Чикаго. Они голосовали уже более пятидесяти раз. Стоило задаться вопросом, составили ли демократы своё завещание. Они утверждали, что справляются лучше, чем Республиканская партия. Учитывая, насколько серьёзной оказалась Депрессия, не было похоже, что это прыжок на рекорд. Но если они не смогут даже договориться о выдвижении своего кандидата, задумывался ли кто-нибудь, какую работу им пришлось проделать, прежде чем положить потные ладони на рулевое колесо?
Некоторые, возможно, скажут, что да. Герберт Гувер точно скажет, громко и во всеуслышание, словно, он знает каково это. Но, кто станет верить Гуверу после того, как в Чёрный вторник* Уолл-стрит врезалась в айсберг и затонула? Майк Салливан точно не станет. Да и мало кто станет.
Поэтому он оставался в Олбани, продолжая писать для "Пост" статьи о Рузвельте. Похоже, здесь собрались репортёры из газет доброй половины страны. Они заполонили гостиницы и пансионаты. Они теснились в различных ресторанах и условно незаконных салунах. Они ходили друг за другом, надеясь, что уж у него-то найдётся что-нибудь вкусненькое. Они врали друг другу за игрой в карты или в парикмахерских.
Рузвельт стеснялся этого набега. За исключением появления на пресс-конференциях, он сидел взаперти вместе с Элеонор на втором этаже, то есть, в жилой зоне резиденции губернатора штата. По мнению Майка, сидеть взаперти с Элеонор Рузвельт на расстоянии вытянутой руки было хуже смерти. Раз уж ты решил отгородиться от всех, не лучше ли в компанию себе брать кого-нибудь помилее?
Будь он в Нью-Йорке, то сходил бы на игру "Янкис", "Джайентс" или "Доджерс"* (строго говоря, "Джайентс" в городе не было). Здесь же, "Олбани Сенаторс" из Восточной лиги принимали "Нью-Хэйвен Профс" на стадионе "Хокинс", что на Бродвее поселения Менандс в паре миль от центра Олбани. Цены за билеты варьировались от полудоллара за места на галёрке, до доллара и десяти центов за самые лучшие.
Тем вечером Майк отправился на игру. Стадион "Хокинс" обладал тем, чего не имели ни стадион "Янкис", ни "Поло Граундс", ни "Эббетс Филд". Они играли в свете огней Олбани (ну, Менандса). В высшую лигу их не брали. То была первая ночная игра в жизни Майка.
Народу набралось около четырёх тысяч - не так уж мало для игры в межсезонье между командами класса "А", проходящей чёрте где. Даже "Джайентс" из второго дивизиона столько не собирали. Они были настолько убогими, что Джон Макгроу был вынужден завершить карьеру после тридцати лет, проведенных у кормила этого клуба.
"Нью-Хэйвен" выиграл 6-4, отправив местных фанатов по домам в разочаровании. Майк не испытывал симпатий ни к одной команде. Ночная игра сама по себе являлась аттракционом. Выйдя со стадиона, он взглянул на часы. Половина одиннадцатого. Если он пройдёт по Бродвею, то в начале двенадцатого уже будет в отеле. В фойе имелось радио. Майк сможет немного послушать о кровопролитиях в Чикаго. Если там выдвинут Рузвельта, завтра утром кандидат выступит с заявлением.
Он уже был почти около отеля - строго говоря, чуть южнее Капитолия штата, - когда мимо пронеслись пожарные машины, ревя сиренами, словно проклятые души. Мимо него одна за другой проехали три длинных красных автомобиля, лампы на их крышах разгоняли проезжавшие машины. По пятам за пожарными мчались черно-белые полицейские авто.
Слышал он не только вой пожарных сирен. В Олбани имелось четыре пожарных машины, это без сомнений. И также, без всяких сомнений, Майк заметил впереди пламя, чуть подальше от Гудзона, где находился он сам. Майк побежал. Это была не та тема, о которой он приехал писать, но это не означало, что она не может оказаться важной.
В сторону пожара бежало много народу.
- Это разве не резиденция? - спросил один человек у другого.
- Похоже, она, - ответил тот.
- Какая резиденция? - спросил Майк, тяжело дыша.
Поговаривают,
