Гарри Тертлдав - Джо Стил - Гарри Тертлдав
- Не сомневайтесь, - сказал Микоян, не переставая танцевать и ни на секунду не теряя ритма. - Джо Стил - наш следующий президент.
Хитрый армянин. А Лазар Каган - хитрый еврей. А Винс Скрябин хитрый, кто бы он там ни был. Но достаточно ли они хитры, чтобы одолеть Рузвельта и прочих американских ветеранов?
***
Председатель громко призывал к порядку. Микрофоны и громкоговорители делали каждый удар молотка похожим на ружейный выстрел.
- К порядку! На съезде будет порядок! - кричал председатель.
"Да, ну?" - подумал Чарли, сидя на своём месте на трибуне. Площадка внизу бурлила, словно крабовая похлёбка. Осталось добавить соли и приправ, извлечь демократов из панцирей и съесть, пока не остыли.
"Бах! Бах!"
- На съезде будет порядок! - повторил председатель, его голос балансировал на грани надежды и отчаяния. - У начальника охраны есть право удалять буйных делегатов. К порядку, народ! Нам нужно выбирать нового президента!
Сработало. Радостный вопль делегатов эхом отразился от низкого купола арены. На трибуне кто-то похлопал председателя по спине. У микрофона снова появилась какая-то большая шишка.
- Секретарь зачитает список штатов, - с максимальным драматизмом в голосе произнёс он и отошел в сторону, чтобы секретарь мог занять его место.
Чарли решил, что секретарь своё дело знает. Ни один столь тощий, учтивый и невзрачный человек не мог добиться этой должности, если бы сам этого не захотел.
Секретарь знал алфавит и принялся читать с самого начала:
- Алабама!
Глава делегации от Алабамы подошёл к микрофону в зале.
- Господин секретарь, - прогремел он достаточно громко, чтобы его услышали, - великий и независимый штат Алабама единодушно отдаёт свой голос за блистательного и почтенного американского патриота сенатора Хьюго Д. Блэка!
- Алабама отдаёт пятьдесят семь голосов за сенатора Блэка, - произнёс секретарь.
Никакой случайности в том, что данный сенатор был из Алабамы, не было. Секретарь продолжил:
- Аляска!
Аляска не была штатом. Равно как и Зона Панамского канала, Гуам, Гавайи, Пуэрто-Рико, Виргинские острова или Вашингтон, округ Колумбия. В общих выборах они голосовать не могли. Они могли лишь поддержать тех, кого выдвинули другие.
Секретарь продолжал перечислять по списку. Вместе со многими другими зрителями, Чарли подсчитывал результаты первого голосования. Они отлично лягут в его репортаж. Впрочем, значения они не имели никакого. Любимые сыновья, вроде сенатора Блэка служили балластом. Они позволяли штатам крутить колесо рулетки в своё удовольствие.
В конце первого голосования Джо Стил опережал Рузвельта на двадцать три голоса. После второго Рузвельт оторвался от конгрессмена из Калифорнии на восемь голосов. После третьего Джо Стил снова вырвался вперёд на тринадцать с половиной голосов.
После третьего голосования объявили получасовой перерыв. К тому моменту перчатки уже были сброшены. Большинству штатов пришлось сдать своих любимых сыновей за три раунда голосования, хотя некоторые держались за них вплоть до пятого. Четвёртое голосование покажет, за кем реальная сила.
Если было, что показать. Франклин Д. Рузвельт и Джо Стил схлестнулись в смертельной схватке. Чарли тихонько присвистнул. Какие у всего этого шансы?
Рузвельт немного вырвался вперед в пятом голосовании, и проиграл в шестом. Любимые сыновья отдавали свои голоса обоим лидерам, хотя никто из них не достиг преимущества в две трети голосов.
Хьюи Лонг оставался в строю. У него не было делегата севернее линии Мэйсона-Диксона*, но ему удалось заполучить голоса менее значительных кандидатов с Юга, вроде Хьюго Блэка. Царь-рыба мог состязаться и с рыбкой побольше из Янкиленда. Поскольку у него не было ни единого шанса быть выдвинутым, никто, казалось, не возражал против его выступлений на съезде.
Джим Фэрли нанёс ему визит вежливости. Через два голосования, так же поступил и Стас Микоян. Лонг гордился собой и весь сиял. Мало кто восхищался им так, как восхищался собой он сам. Он не просто Царь-рыба. Он надеялся, что сам назначит царя.
Одно голосование следовало за другим. В воздухе стоял запах табака. А также растущий смрад потных немытых тел. Большинство делегатов партии вскоре остались в одних рубашках, а большинство этих рубашек были мокрые в подмышках.
Чарли записывал каждый счёт, гадая, когда и какому из основных кандидатов Хьюи Лонг отдаст свои голоса. Впрочем, не было похоже, что это случится в ближайшее время. Все говорили, что Джо Стил и Рузвельт были настолько близки, насколько могут быть близки соперники. В кои-то веки, эти "все" оказались правы.
Словно, прочтя эту мысль в его голове, какой-то репортёр спросил:
- Сколько голосований им потребовалось, чтобы выдвинуть Дэвиса?
- Сто три, - с кислой миной ответил Чарли.
- Господи! - воскликнул тот парень. - Они могут повторить это ещё раз. Если у Гувера и появится шанс посостязаться, то это он.
- Ага, если появится. Но ему не поможет, - ответил Чарли, и второй репортёр рассмеялся, будто услышал какую-то шутку.
Голосование длилось всю ночь. В крошечных окошках стадиона, которые служили, скорее декорацией, нежели давали свет, появилось серое предрассветное марево. Наконец, к микрофону подошёл председатель и произнёс:
- Предложение о переносе заседания на час пополудни будет одобрено. Подобное предложение является нормой.
Предложение было выдвинуто полудюжиной человек. Его поддержало ещё несколько дюжин. Под одобрительные возгласы его приняли. Делегаты и представители "четвёртой власти" потянулись на утренний туман.
Мальчишка-рассыльный раздавал экземпляры "Чикаго Трибьюн". Он выкрикивал заголовок на передовице:
- "Пока кандидата нет!"
Чарли не считал, что сторонники демократов узнают из статьи что-то новое для себя.
На обратном пути в отель Чарли перекусил в грязной забегаловке яичницей с беконом, запив всё это крепким кофе. Кофе там или нет, но в номере отеля он поставил будильник достаточно далеко от кровати, чтобы не выключить его, не поднимаясь.
***
Майку Салливану не хотелось ехать в Олбани писать о губернаторе Рузвельте. Ему не нравилась сама идея ехать в Олбани писать о Рузвельте. Он был на пару сантиметров выше и на два года старше Чарли - на два года сварливее, как оба любили говорить. Майк жил в отличной квартире в Гринвич-Виллидж. По его собственному убеждению, если штату Нью-Йорк требовался губернатор и законодательная власть, было бы неплохо, блин, чтобы они находились в городе Нью-Йорк, где от них был бы хоть какой-то толк.
Но нет. Ему пришлось бросить кота и подружку и ехать куда-то в сельскую местность на край неизвестности, и писать о Франклине Д. Рузвельте (по его
