Держава - Олег Валентинович Ковальчук
Вскоре дежурный привел и террориста.
В момент покушения я его не разглядел, да и некогда было, все очень быстро произошло. А тут…
Мужчина лет шестидесяти, в довольно-таки дорогой, но изрядно замызганной одежде, с трехдневной щетиной. А он ведь мне кого-то напоминает. И где-то я его фотографию видел. Ба, так это же… отец моего покойного друга детства, Андерсон-старший.
— Присаживайтесь Петр Прохорович, — пригласил я, мысленно похвалив себя за то, что вспомнил имя и отчество Андерсона-старшего. А ведь я всего-то карточку посмотрел, перед встречей с ныне покойным Алексеем.
— Благодарю, — глухо отозвался тот, усаживаясь на табурет
— Скажите мне, дражайший Прохор Петрович, почему это действительный тайный советник — простите, не помню вашей должности, бросается на императора? — решив не ходить вокруг да около, напрямик спросил я. — Понимаю, что вам очень тяжело, сочувствую вам из-за потери вашего сына, но отчего же вы решили меня убить? В чем я провинился перед вами?
— А тем, что вы убийца, — взвился было он. Голос мужчины дал петуха. Он тут же поник и снова опустил взгляд в пол.
Глаза попривыкли к полумраку и я снова внимательно его оглядел. Вид очень неопрятный, под глазами залегли тёмные круги, кажется, он давно не спал. Мужчину била крупная дрожь. Взгляд бегал из стороны в сторону, будто у психически больного, нижняя челюсть тряслась. Либо нервный срыв, либо и вовсе тронулся умом. На этом можно было бы и закончить, передав дело профессионалам, но слишком уж много всякого в последнее время происходит. Не удивлюсь, если в ходе беседы, выплывет что-то любопытное.
— Вот как? — удивлённо приподнял я брови. — А не подскажете, кого я убил? Возможно вы считаете, что я косвенным образом стал виновником смерти вашего сына, но видит бог, я не хотел его смерти.
— Не лгите мне. Как смеете вы лгать отцу человека, которого вы убили?
Голос у Андерсона-старшего был негромким, но он снова взвился и едва не перешел на крик.
Вот так вот… Нет, я все понимаю. Газеты визжали о возможной причастности цесаревича к смерти, но ни одна из писучих шавок не вякнула, что наследник собственноручно убил своего старого друга.
— Петр Прохорович, — глядя ему в глаза начал я, — знаю, что у Алексея были денежные затруднения. Почему вы не помогли своему сыну? Не заплатили его долги, не определили на лечение? У вас были какие-то причины? Вы поссорились со своим сыном?
Хотелось добавить: Не думает ли он, что сам довёл сына до такого состояния, что он на будущего императора решил покусится, но сейчас не до того.
— Наверное, я плохой отец, — скривил рот в горькой улыбке Андерсон-старший. — Я не просто плохой отец, я чудовище. Я почти отрекся от собственного сына, когда узнал, что он скатился по наклонной. Вино, развратные женщины, а потом наркотики. Я много мог бы простить, но когда узнал, что Алексей подделал подпись на векселях, то выставил его из дома. Наш род триста лет служит дому Романовых и, поступок Алексея, это позор для всей фамилии. Да, я плохой отец, но я все-таки отец. И я не позволю, чтобы мерзавец и убийца управлял нашим государством.
— Петр Прохорович, если вы действительный тайный советник, то вы персона, равная либо министру, либо начальнику департамента.
— Я — товарищ министра юстиции, — ответил Андерсон-старший. Усмехнувшись, добавил. — Вероятно, теперь уже бывший.
— Значит вы юрист. Да уж, надо хорошенько разобраться, чему там учат правоведов. Я точно знаю, что любому юристу, прежде чем утверждать нечто подобное, требуются доказательства. Коль скоро вы считаете меня виновным, да ещё и вынесли мне приговор, хотя бы объясните — почему вы считаете, что именно я убил Алексея? Неужто вам хватило пары газетных публикаций в продажных газетах? А официальные газеты вы не читаете? Там же все разъяснялось. Есдли не читали, давайте я вам расскажу. Ваш сын решил сыграть шутку со своим другом детства, но шутка не удалась. Более того, как оказалось, пошутить он решил не по своей воле, а по подсказке недоброжелателей. После задержания экс-студент Андерсон был найден повесившимся в камере. Для меня это было неожиданностью, как и для многих. Да будь я даже тем, кем вы меня называете. Неужели вы считаете, что я приказал бы такое? Я ведь сам себя подставил бы. Но это не имеет значения. Более важно вот что: Имеются ли у вас доказательства моей причастности? И что вас больше тревожит? То, что я якобы убийца вашего сына или то, что этот якобы убийца стал императором?
— А это неважно, — отмахнулся товарищ министра. — Я не делаю разницы между убийцей сына или убийцей на троне. Главное, что вы виновник всего того, что случилось с моим сыном, а если вы останетесь на престоле, то множество невинных парней, таких же как Лёша, однажды умрут! А я этого не допущу! — нн хотел вскочить, но встретился глазами с Пеговым и снова поник. — Прежде всего, я хотел отомстить за сына.
— То есть, это я виноват в том, что Алексей пустился во все тяжкие? — уточнил я.
— Именно так. — заявил он, будто говоря нечто очевидное.
Самое интересное: Андерсон-старший считал, что он говорит истинную правду. Меня ничего не кольнуло, не торкнуло. Не солгал ни единым словом. Я бы даже поверил, что действительно мой двойник виноват во всех бедах, упавших на голову несчастного Алексея, если бы точно не знал, что после тех курсов по переплетному делу они ни разу не виделись. Нет, что-то тут не так.
Я немного подумал, пытаясь сформулировать вопрос правильно. Что-то в этом всё было, но что именно я не понимал. Однако чувствовал, что ещё чуть-чуть и я узнаю что-то очень важное.
— Петр Прохорович, а кто дал вам убедительные доказательства? — наконец, спросил я.
— Я… Я не желаю больше с вами разговаривать.
Да, упирается. Я посмотрел на Пегова и кивнул — дескать, вступайте в игру.
— А вот мне вы обязаны отвечать, — резким голосом заявил Семён. — Я являюсь сотрудником службы охраны императора. Кто предоставил вам доказательство того, что император убил вашего сына? Без доказательств вы тоже станете простым убийцей. Хладнокровным и безжалостным.
Похоже Семён тоже заметил неадекватное поведение мужчины, и выбрал верную тактику.
— Доказательства
