Олег Зоин - Кремляндия
— Ой, мамочка! — Только и успела не вскрикнуть, а прошептать губами Вероника, как в нескольких сотнях метров от дороги грохнулся, врезаясь в землю и срубая кусты и деревья, забытый богом и ГЛОНАССом бомбардировщик. И сразу взметнулось из нескольких мест пламя, а в свете пожара страшными артефактами казались и грозди гигантских колес, отброшенные в стороны от корпуса, и фантастически искорёженные куски фюзеляжа, крыльев и хвостовых стабилизаторов.
Вероника остановила свой мощную камьонету, как у них тут называют джипы и пикапы, и вышла на обочину шоссе, подсвечивая себе дорогу фонариком, всегда лежащим в машине на всякий случай. И вот этот случай.
Пламя шустро охватило гору металлолома, но ожидать, что кто-то выберется из пылающего ада, не было никакой надежды, потому что машина уткнулась носом в камни предгорья, и от кабины практически ничего конкретного не осталось. Вероника, наконец, очнулась и начала снимать пожар на свой сотовичок.
Каково же было её удивление, когда из остатков кабины возникла фигура человека, охваченного огнём. Человек сумел спрыгнуть на землю, похоже не подвернув даже ноги, какое-то время покатался в высокой траве, сбив пламя на плечах и спине, а потом кое-как встал на ноги и довольно быстро пошёл прочь от пожара в сторону дороги, спотыкаясь и закрывая лицо руками. Не пройдя и половину пути, он упал, по-видимому, запнувшись в темноте за корни или поскользнувшись на камне.
Вероника неосознанно поддалась тому безотчётному порыву к пожару, который всегда просыпается в людях в экстремальных ситуациях. Пожар необъяснимо притягивает людей и безрассудно зовёт их на помощь погибающим в огне. Такая уж у нас генетическая программа — бежать на огонь и помогать попавшим в беду.
В этот миг прогремел взрыв, и над остатками самолёта победно вскинулось пламя.
— О, боже! — Прошептала Вероника, продираясь сквозь царапучие кусты к месту, где упал выбравшийся из полыхающего бомбардировщика человек, и освещая себе дорогу фонариком.
— Я иду, отзовитесь, где вы? — Кричала она, пытаясь перекричать гудящее пламя.
Наконец, за очередной купой молодых цедреловых деревьев Вероника нашла лежащего на спине пришельца. Осветив фонариком странного человека, Вероника попыталась оценить его состояние. Лицо его представляло кровавое месиво обожжённых и искромсанных мышц вокруг прикрытых глазниц, хотя шлем выглядел целым. Ноги и руки бесцельно сучили по земле, как бы пытаясь зацепиться за опоры. Высотный комбинезон алюминиевого цвета оказался распорот по правому боку от подмышки до бедра.
— Who’s that? (Ты кто?) — Тихо спросила, присев у раненого, Вероника. Не получив ответа, продолжила по-испански. — No creo, que tu comprendes espanol, chamo… (Не думаю, что ты волокёшь по-испански, парень…)
— Больно!.. Как больно! Помогите же кто-нибудь!..
Вероника всплеснула руками: — Мадре миа! Русский! Или косит под москаля…
Ощупав деликатно тело и конечности, установила, что переломов, повидимому, нет… Разве что рёбра справа… Да и правое бедро кровоточит… Ну, а лицо — как после предпраздничной очереди за водкой в 1987-м…
Женщина по-матерински умело подхватила небесного гостя под руки и поставила на ноги, тяжело дыша.
— Теперь давай, миленький, вставай на ножки, я поведу тебя, держись!..
То, как небесный гость довольно уверенно встал на ноги, давало надежду, что критических переломов он не получил.
Когда незнакомец кое-как утвердился на ногах, хватаясь руками то за воздух, то за Веронику, она переместилась таким образом, что повела его, полуобняв и придерживая за талию, как водят наши бабы своих пьяных в стельку мужиков — крепко, надёжно и неуклонно в сторону дома…
Подойдя к машине, Вероника, изловчившись, сняла авто с сигнализации и как-то открыла заднюю дверь.
— Осторожно, не спешим… Вот так! Хорошо… Давайте полулёжа. Лучше на спине…
Кое-как сняв с головы раненого шлем, Вероника бросила ненужную вещь в изголовье заднего сиденья. Достала с полки за сиденьем подушку-думку и подложила её незнакомцу под голову. Затем вышла, принесла из багажника солидную автоаптечку и принялась обрабатывать раны на лице стонавшего незнакомца. Света в салоне было достаточно для медицинских манипуляций. Она обработала раны, убрала салфетками потёки крови и какие-то соринки, невесть откуда прицепившиеся к порезам и ссадинам. Забинтовала лицо, превратив голову в принадлежность манекена для изучения последствий автомобильных аварий.
Так, что ещё сделать из самого необходимого? Вот-вот! Дать противошоковую таблетку. Что у нас есть в наличии? Ничего! Разве что асетаменофен… Лишним не будет!..
— Теперь выпьем таблетку асетаменофена! Порфа!.. Пожалуйста!..
Раненый приподнял забинтованную голову и запил таблетку минеральной водой.
— Нет уж, попить надо как следует, потому что так надо!.. — Тихо, но строго сказала Вероника. — Всё? Вот и славненько. Теперь — в путь-дорожку!..
На дороге № 1 по-прежнему было пустынно, ни одной встречной машины. Единственно, что обрадовало Веронику, так это незаметно взошедшая справа над величественными деревами сейб четвертинка молодой луны.
Пришелец с неба сначала какое-то время тихо стонал, а потом монотонный бег машины убаюкал его, и он забылся в тяжёлой дрёме.
Вероника включила телевизор и попробовала посмотреть местный Telesur TV. Но оказалось, что ночью у него одна заставка на дежурстве. Колумбийский 41 ABN тоже оказался недоступен. Но вот прорезался ночной телеканал Каракаса. Диктор, волнуясь, досказывал самый свежий сюжет последних известий. Он часто на секунду-другую прерывал взволнованный рассказ, как бы затрудняясь в испанском произношении непривычных слов “Россия”, “Медведев”, “Путин”, “газовая катастрофа недалеко от Москвы”…
В заключение сообщили, что один самолёт, из ожидавшихся из России, только что, по-видимому, совершил аварийную посадку к востоку от Майкетии. Туда уже направлены по указанию президента Уго Чавеса вертолёты для поиска и оказания необходимой помощи… В заключение диктор пообещал регулярно выходить в эфир с подробностями…
Минут через тридцать Вероника свернула налево на, как сказали бы в России, просёлочную дорогу. Хотя по сути в Венесуэле никаких просёлочных дорог нет, потому что обычно с одной стороны дороги тянется бесконечный обрыв, а с противоположной — смело дерущиеся на склоны холмов непроходимые заросли. Так было и на этот раз. С правой стороны дорогу тесно обступали акации, курателлы, папоротники, редкие кактусы, в основном, кактусы-рипсалисы… Часто ветви деревьев хлестали по лобовому стеклу. Их химерические контуры то и дело возникали в свете фар, а тени от ветвей, напоминая заломленные руки драматических актрис, странно и страшно мельтешили по обочинам дороги. Слева за высокими пучками трав угадывался провал крутого склона.
Но ещё немного, ещё чуть-чуть, и камьонета, мягко переваливаясь на неровностях дороги, добралась до фазенды “Лас пьедрас”, развернулась на просторном, выложенном плиткой и заросшем газонной травой дворе, и удовлетворённо всхрапнув, закончила дальнюю поездку.
— Мы прибыли, сеньор, выметайтесь! — С деланной улыбкой Вероника открыла заднюю дверь, осторожно тормоша пришельца, весьма напоминавшего инопланетянина в своём высотном комбинезоне. — Живой, чико?..
Незнакомец застонал, пытаясь сесть.
— Давай выгружаться, дружище! — Повторила она приглашение, потянув гостя за левую руку.
Над дверьми фазенды зажёгся свет и вышел, позёвывая, Хуан.
Почёсывая плечо, Хуан неспешно пошёл к машине, ругаясь по-испански.
— Вероника! Я тебя не понимаю! Зачем ездить по ночам? Что ты там делала в Каракасе целый день? Разве взять билеты и заказать визу вдруг стало проблемой?..
— Лучше иди помоги! Я не одна. Тут такое, что ты ахнешь!.. — Ответила она тоже по-испански.
Хуан наконец проснулся и заглянул в салон машины через плечо Вероники.
— А это кто ещё? — Ахнул Хуан Мартинес. — Засланец с зелёной планеты?..
— Помоги вытащить. Я тебе ещё успею рассказать… Там упал русский самолёт… И сгорел… Похоже, этот чамо один выжил!..
— Ну, ты и артистка. Сколько лет живём, а всё не перестаю удивляться и восхищаться… Уго нам головы оторвёт. Надо срочно звонить в гвардию насьональ!..
— Подожди звонить. Давай пока перетащим его на веранду и попробуем оказать помощь… Кажется, он потерял сознание…
На востоке небо посветлело — дело шло к рассвету. Пока супруги Мартинес дотащили незнакомца до кровати, стоявшей в углу просторной веранды, с огромным трудом сняли с него комбинезон и другие ненужные раненому человеку одёжки, оставив странное светло-серое трико, каких, конечно, не носят в Венесуэле, и уложили пришельца головой на восток, рассвет уже разгорелся во-всю.
— Ну, и как мы должны его лечить? — Задумался Хуан. — Он ведь более или менее цел. Раны на лице ты обработала грамотно, и они уже не кровоточат. Мужик просто впал в забытье от непомерной психологической нагрузки. Давай не будем его до поры тормошить. Да и нам самим хорошо бы подремать. Или полноценно поспать?..
