Джеффри Барлоу - Спящий во тьме
– Уйди с дороги, Джон Стингер! Джордж Старки, а ну, подвинься! Вы, там! Расступитесь! Дайте пройти!
Гул над толпой то нарастал, то стихал, точно волны на море. Шум и гам то и дело перекрывали перезвон бубенчиков сбруи, скрип тележных колес, цокот копыт, вой ветра, вопли конюхов. До тех, кто остался в трактире, доносились обрывочные крики, складывающиеся в некое далеко не полное повествование о развитии событий.
– Как? Он мертв?
– Мертвее мертвого, Томас!
– Вовсе нет!
– Еще как да!
– А я говорю – нет!
– Мокрая ты курица, вот ты кто!
– Щас как дам в ухо, Дональд Томпсон!
– А не пошел бы ты домой к маменьке!
– Кровь и гром, да вы на лицо его посмотрите!
Сбившись тесной группой, мужчины поспешно втащили внутрь обмякшее темное тело. Порыв ледяного ветра, ворвавшись вслед за ними, едва не перебросил вошедших в противоположный конец зала.
– Доктор Дэмп! Доктор Дэмп! – завопил возбужденный Джордж Гусик, едва дверь захлопнулась. – Господи милосердный, где ж доктор-то?
В уютном уголке частокол последних известий с хрустом лег на стол, и джентльмен с темно-русой бородкой и в вишневом жилете поднялся с места, громко и властно возвестив:
– Ну же, леди и джентльмены, расступитесь, расступитесь немного! Назад, я прошу вас! Вы, там, не пытайтесь его двигать. Дайте я осмотрю бедолагу.
Обмякшее тело темной бесформенной грудой уложили перед огнем. Доктор опустился на колени рядом с бесчувственным пациентом и приступил к осмотру, то и дело обращаясь с распоряжениями медицинского характера к мисс Хонивуд. Тихо и спокойно занимался доктор своим ремеслом, внимательно прислушиваясь к вздохам легких и к трепету сердца.
Толпа любопытствующих образовала круг и теперь напирала: всем не терпелось глянуть на пострадавшего и выслушать приговор лечащего врача. Если бы вы дали себе труд зорко всмотреться в лица зевак, вы бы, возможно, заметили некоего зеленого, неоперившегося юнца от силы пятнадцати лет от роду, что, вытаращив глаза, жался в задних рядах. Этим юнцом был некто иной, как я: моя тень, моя утраченная невинность, мое первое, еще не сформировавшееся, позабытое «я» смотрит на меня сейчас через бездну лет. Видите ли, я был там в ту ночь, когда принесли незнакомца.
– Помер, как пить дать, – предположил мистер Найтингейл. Трудно было не заметить в толпе его страхолюдную физиономию.
– Боб, пошел вон, – предостерегла мисс Хонивуд, потянувшись к очкам.
– Да слышу я, слышу, мисс Нахалка, – отозвался грубиян. – Я уже ухожу, так что зря вы, обезьяны, переполошились. Я человек не компанейский. – С этими словами он повернулся ко всей честной компании спиной (впрочем, большинство на него и внимания не обратили) и шагнул в ветреную ночь. В следующую минуту из-за двери донеслось мощное глухое «Бэмс!» – и вопль боли.
– А сдается мне, джентльмены и леди, – объявил мистер Хокем, оценивая события, насколько позволяли возможности, с невыигрышных позиций – из-за широких спин верзил-лодочников, – сдается мне, по моему опыту судя, в подобной ситуации и в сложившихся обстоятельствах нам таки придется принять во внимание котов.
За этим заявлением последовала гробовая тишина, а затем люди вновь робко загомонили и зашептались:
– Саблезубый кот!
Заслышав эти жуткие слова, Овцеголов запрокинул голову и со сдавленным воплем принялся рвать на себе волосы.
– Как! Коты – здесь, в городе? – воскликнул некий морской волк, чьего имени история не сохранила.
– Царапины и порезы на его лице либо нанесены рукою самого пострадавшего, либо они – результат падения лицом вниз, – вынес свой вердикт доктор. – По чести говоря, я склоняюсь к последнему. Вот… вот и вот. Гляньте-ка сюда. И сюда. Одежда перепачкана, но не порвана. Сдается мне, молодой человек провел вечер очень даже весело – и вряд ли мы вправе винить за это котов.
– Кто его нашел? – осведомилась у толпы мисс Хонивуд.
– Дык вот он, – отвечал мистер Генри Дафф, возчик, указывая на модно разодетого молодого человека, стоящего в задних рядах. На нем был бутылочно-зеленый сюртук с черным бархатным воротником, светло-желтый кашемировый жилет и темные брюки. Шляпа с загнутыми полями съехала на один глаз, не давая толком разглядеть лицо: видны были лишь длинный, узкий нос, пышные усы и безупречно изваянный подбородок.
– Он нашел беднягу в переулке, за складами, – объяснил мистер Дафф. – А тут и я, на счастье, проходил мимо. Когда я добежал, бедняга корчился на земле, пытаясь приподнять голову, и бормотал что-то неразборчивое. А потом враз затих. Так что мы погрузили его на мою телегу и привезли сюда – в ближайший гостеприимный дом.
– Да ведь я его знаю! – воскликнул приятель доктора, обладатель щетинистой шевелюры, разглядев наконец пациента толком.
– Кто же он? – вопросила мисс Молл.
– Как его имя? – подхватил Рябой, не отрывая взгляда от джентльмена в бутылочно-зеленом сюртуке.
– Ну же! – воскликнул мальчик-слуга.
Но ответ заглушили повелительные окрики доктора:
– Эй, эй, кто-нибудь, помогите мне снять с него пальто… вот так… осторожнее…
Целая толпа доброхотов принялась ассистировать доктору. В итоге пальто кофейного цвета прозмеилось сквозь толпу и упало в ожидающие руки мальчишки-слуги. Доктор же приказал немедленно отнести пациента в тихую комнату, где его можно будет толком осмотреть, и объявил, что сам лично сей же миг поднимется наверх и займется больным.
– Вы слышали, Мэри Клинч? – воззвала мисс Хонивуд к одной из представительниц женской прислуги, что стояла поодаль, в состоянии близком к параличу, закусив все пальцы, что есть, и с искаженным лицом. – Ступайте наверх, приготовьте для молодого джентльмена комнату. И не мешкайте, милая, не мешкайте! Да нюни не распускайте!
Трепетная дева, охваченная страхом, извлекла изо рта пальцы и побежала вверх по ступеням.
– Доктор, как вы считаете, есть ли надежда? – вопросила мисс Хонивуд.
– Сложный вопрос, по чести говоря, – отвечал врач, оглаживая бородку. – Очень сложный вопрос, мисс Хонивуд. Нам, докторам, собственно, то и дело приходится отвечать на сложные вопросы. Уж такая у нас работа, скажу я вам. Похоже, ничего не остается, кроме как подождать и поглядеть, не придет ли бедняга в себя. Судя по всему, здорово ему досталось: и по первое число, и по двадцатое. Кроме того, заметьте, мисс Хонивуд, его одежда просто насквозь пропитана спиртом. Боюсь, – проговорил доктор, рассеянно шаря в кармане в поисках трубки – разумеется, напрочь позабыв, что оставил ее на столике, – и выуживая разве что серебряную зубочистку, на которую уставился несколько озадаченно, словно недоумевая, как эта штука там оказалась, – боюсь, молодой джентльмен изрядно злоупотребил горячительными напитками, мисс Хонивуд.
– Вы находите?
– Весьма, весьма горячительными.
С этими словами доктор направился к бару в поисках утраченной трубки и стаканчика горького пива.
– А что сталось с тем джентльменом, который нашел мертвого джентльмена? – воскликнул Джордж Гусик, оглядываясь по сторонам, после того, как несколько дюжих силачей со всей осторожностью подняли бесчувственного пациента с пола и унесли в приготовленную комнату.
Но самые тщательные поиски, произведенные хозяйкой «Пеликана» и ее приспешниками при содействии Рябого, ни к чему не привели: загадочный молодой человек в бутылочно-зеленом сюртуке как сквозь землю провалился. Последующие расспросы оказались столь же безрезультатными: никто не видел, как незнакомец появился, никто не заметил, как он ушел. Более того, никто не знал, кто это. Единственная интересная подробность содержалась в показаниях конюха: стоило молодому джентльмену переступить порог трактира, как лицо его заметно помрачнело.
– Называть беднягу мертвым джентльменом пока еще рано, Джордж Гусик, – объявила мисс Хонивуд, с запозданием комментируя неудачное выражение мальчишки-слуги резким рывком за кстати подвернувшееся ухо. – Я ни на миг не сомневаюсь в том, что молодой человек поправится, просто-таки ни на миг не сомневаюсь! И заруби себе на носу, Джордж: в «Пеликане» еще никто не помирал и не помрет, пока здесь распоряжается Хонивуд.
Мне известно из надежного источника, что пациент, проспав немало часов, на следующий день после полудня и впрямь выглядел и чувствовал себя куда лучше. Надежным источником для меня стала горничная с верхнего этажа, некая мисс Энкерс, каковая и подтвердила, что джентльмен набросился на поданный ему ленч, состоящий из бифштекса и почек, со здоровым, достойным мужчины энтузиазмом. Однако тот же надежный источник поведал и о том, что, лишь завидев десерт, представленный мускусной дыней, помянутый мужественный юноша пронзительно вскрикнул и рухнул без чувств.
Глава IV
О чем поведали двое
В дверь забарабанили. Джентльмен академического вида со щетинистой, точно щетка, шевелюрой, восседающий за рабочим столом, поднял голову и, по своему обыкновению, бодро ответствовал:
