Владимир Лошаченко - Белый тигр
— И последнее, женщины и дети, проживающие в Москве и Подмосковье отправляются в последнюю очередь, составьте, пожалуйста, список.
За два часа женщины управились с ребятишками, наступила пора отправлять их в сорок шестой год.
Сначала решил отправить почти всех женщин, а потом детишек группами по двадцать пять человек и одного взрослого. С первой группой женщин отправил записку советским властям, все будущие вопросы адресовать НКГБ I управление Судоплатову Павлу Анатольевичу, подписался Ханом. Старшей группы — Галине, симпатичной хохлушке с ямочками на щеках, дал подробные инструкции по их дальнейшим действиям.
В этот день нам с Семеном удалось переправить триста двадцать шесть женщин. Передохнув до шести утра взялись за переправу детишек. В итоге к вечеру остались только москвичи — сто двадцать человек, из них пятьдесят восемь детишек.
Утром, часов в десять мы всем коллективом летели в немецком транспортнике на большой высоте. Летчики люфтваффе послушно держали курс на Москву, по другому и быть не могло — жить хотят все. Полет прошел нормально, только на подлете к столице, сталинские соколы взяли нас в клещи, благо дело, что мы снизились до километра. Вообще наша авиация не выдерживала никакой критики, как впрочем, и танки, и артиллерия.
Четыре краснозвездных истребителя всласть покуражились в воздухе, пулеметными трассами указывая курс.
К встрече с советской властью мы с Семеном приготовились, еще в полете переоделись в комсоставское обмундирование без знаков различия, напялили кожаные плащи. Фрицевское тряпье выбросили за борт, в люк.
При подлете к аэродрому выдал в микрофон открытым текстом:
— Приготовьте автобусы и теплую одежду для детей, привет Судоплатову, Хан.
Я ухмыльнулся про себя, пусть подергаются в предвкушении встречи, ну а мы объявимся позже.
После приземления — цирк, нужно было видеть расстроенно-обиженные морды красных летунов и аэродромной обслуги, с оружием в руках, встретивших немецкий транспортник. Вышедший экипаж фрицев, все встретили восторженным ревом, а затем картинка маслом.
Появившиеся женщины с детишками, как серпом по одному месту, враз умерили пыл воинственных сталинских соколов. Ну а мы с Семеном, прикинулись ветошью и втихаря угнали аэродромную полуторку. Впрочем, на ней мы рассекали недолго — до ближайшей трассы. Тормознули тентованный грузовик, Семен обработал водителя и тот доставил нас в предместье столицы, потом он укатил по своим делам, напрочь забыв о мимолетной встрече.
На постой встали у милой тихой старушки — Дарьи Лукиничны. Она жила одна и мы внесли некоторое разнообразие своим появлением.
Побросав вещички, отправились на рынок, за провизией. В этот день мы отъедались и отсыпались. Проснувшись в понедельник, позавтракав, провели короткое совещание и решили ехать к Судоплатову вдвоем — слишком много барахла и документов набралось — одному не дотащить.
К двенадцати часа утра мы стояли у дверей I управления. Благодаря гипновнушению преодолели все препоны в виде часовых и дежурных, и очутились в приемной Судоплатова. Его секретарь, под нашим нажимом сообщил начальнику всего три слова — к вам Павел Анатольевич, Хан из Белоруссии.
— Проходите, товарищи.
Зашли.
Кабинет средних размеров с дубовыми панелями на стенах и длинным стволом для совещаний, на стене портреты Сталина и Дзержинского. За массивным столом с зелеными сукном перебирал бумаги мужчина в форме старшего майора НКВД.
— Проходите, присаживайтесь, я сейчас закончу.
Он перетряхнул несколько папок, затем негромко произнес несколько фраз по внутреннему телефону.
— Итак, слушаю вас, граждане.
— Павел Анатольевич, мы с вами знакомы заочно, я — Хан, а это мои сотоварищи. — Вы получили наши послания.
Судоплатов посмотрел на нас со странным выражением — одну минуту, для полной ясности сейчас подойдет наш товарищ.
И действительно, только он закончил фразу, открылась дверь и в кабинет вошел молодой старший лейтенант НКВД.
— Вы знаете этого человека?
На сей вопрос, естественно получил отрицательный ответ.
Судоплатов поморщился:
— Позвольте представить вам доблестного бойца невидимого фронта — Хан.
Мы с Семеном переглянулись и расхохотались.
— Павел Анатольевич, пусть старлей выйдет, у нас к вам приватный разговор.
Оставшись одни, вывалили на совещательный стол документы, карты, офицерские удостоверения офицеров и золотые изделия.
— Павел Анатольевич, вот эти четыре кассеты, нужно направить в фотолабораторию. Пусть проявят и сделают фотографии. Золотые изделия, мы изъяли у немцев, ваша финчасть разберется. — Относительно нас — вот наши документы, — Судоплатов, полистал паспорта — что за шутки, немедленно объяснитесь.
— Павел Анатольевич, вы не волнуйтесь и постарайтесь поверить всему услышанному.
В сжатой форме рассказали нашу историю.
— Хорошо врете, ребята, складные байки сказываете — развеселился Судоплатов. — А теперь рассказывайте правду.
— Павел Анатольевичу, зачем попусту языком молоть, ждите результатов фотолаборатории. — К чему нам доказывать очевидное, лучше мы вам покажем — и я предложил старшему майору некий тест.
Он понимал то, что мы предложили, никакой суперволкодав из их ведомства сделать не сможет.
Не откладывая проверку в долгий ящик, Судоплатов приказал подать машину. Через некоторое время мы приехали в тренировочный лагерь диверсионной спецшколы.
На плацу перед нами шеренгой выстроились инструкторы и выпускники школы — всего двадцать человек. Каждый держал в руке пистолет «ТТ» с одним патроном.
Я на пальцах объяснил им задачу — попасть в мою любую конечность, кроме головы разумеется. Расстояние — десять метров, сигнал подаст сам Судоплатов.
Перед началом состязания, попросил обыкновенный уголек, старший майор лишь пожал плечами, но просьбу мою исполнил. Судоплатов со Скуратовым стояли в стороне, чекист поднял свой пистолет и подал сигнал — выстрел.
Я побежал, вернее, пытался — один шаг и оказался в тылу шеренги, пошла работа.
Дошел до середины шеренги и только сейчас началась стрельба, ну да, для диверсантов я стоял на месте.
Закончив свое черное дело, сделал шаг, тут же очутился рядом с прославленным чекистом и Семеном.
Судоплатов через некоторое время от меня отшатнулся — в его восприятии я появился слишком внезапно.
— А теперь, Павел Анатольевич, пройдем к вашим орлам и посмотрим результат.
Когда он увидел угольные полоски на шеях своих подчиненных, то был явно не в себе.
— Не может быть, ну мы подобные песни уже слышали.
— Павел Анатольевич, надеюсь, вы убедились?
Тот лишь пожал плечами — ладно, поехали в Управление.
— Нет, не пойдет, подбросьте нас к трамвайной остановке, а сами посмотрите внимательно фотографии, да почитайте наш отчет о проделанной работе.
Мы распрощались, пообещав подъехать завтра к десяти утра. По дороге к бабульке, Скуратов раздраженно шипел:
— Ишь, какие недоверчивые, мы за них с фрицами воюем, а они — «не может быть».
— Семен, перестань, такая у них работа, да запуганные — враги со всех сторон, понимаешь, окружили. — Утро вечера мудреней.
На следующий день, с утра подъехали в I Управление НКВД, пропуска для нас уже оказались заказаны.
Судоплатов поздоровался за руку. Расположились за его столом, секретарь принес три стакана чая с лимоном и тарелочку с овсяным печеньем. Попили чайку, похрумкали печенье, молча. Я ждал, что нам скажет начальник транспортного цеха — то бишь Судоплатов.
Тот не дождавшись от нас никакой реакции, выдал шедевр чекисткой мысли.
— Ребята, предлагаю влиться в наши славные ряды, мы с вами таких дел наворочаем, Гитлер удавится.
— Павел Анатольевич, я не сомневаюсь — вы можете. — В историю уже вошли, как непосредственный участник ликвидации Троцкого.
Судоплатов побледнел и полез в кобуру за пистолетом, пришлось разоружить старшего майора.
Извинился, мол, ляпнул не подумавши, забыл что это страшно секретная тайна НКВД.
— Успокойтесь, Павел Анатольевич, мы никому не скажем, правда Семен?
Скуратов молча кивнул.
— А на ваше предложение — вы нас по моему плохо слушали. — Павел Анатольевич, у меня в тринадцатом веке Русь осталось без государя, а вы меня в свою пехоту агитируете. — За дураков держите, или… — Понятно, вы нам не верите, хорошо, давайте прогуляемся с вами в год эдак шестьдесят четвертый. — Прикажите подать машину, пусть отвезут к библиотеке им. Ленина.
— Пистолет верните.
— Да, пожалуйста, нам чужого не надо.
Через полчаса служебная легковушка затормозила.
— Павел Анатольевич, прикажите вашим барбосам оставаться в машине, мы объявимся часа через четыре.
