Герман Романов - Крестоносец из будущего. Самозванец
— Вот только что сейчас мне делать прикажете?!
ГЛАВА 4
Миновав очередную дубовую рощицу, раскинувшуюся на добрых полкилометра, Никитин прекратил помахивать дубиной и насторожился, как старая овчарка при запахе волка.
Впереди простиралось изрядно заросшее поле с половину гектара размером. Вне всякого сомнения, в прошлом, примерно лет десять назад, это была пашня. На противоположном краю что-то чуть белело, Андрей, осторожно ступая, неспешно пересек заросли.
— Твою мать!
В густой траве лежал скелет лошади, причем не обглоданной хищниками, что удивительно — все кости животного были целы и не разгрызены.
На копытах коня имелись ржавые железные подковы, что свидетельствовало о его домашнем происхождении.
Причину смерти копытного установить было легче легкого — бедного конягу буквально нашпиговали стрелами, как дикобраза иголками.
— Да кто ж так стреляет, мать вашу за ногу?! Руки бы вам поотрывать за такую меткость! — в сердцах бросил Андрей, приглядевшись.
Никитин насчитал восемь попаданий, но, возможно, некоторые древки пропали, так как в крестце торчали два железных наконечника. Острия стрел были с широкими краями.
Он тщательно осмотрел один из них, насвистывая, забыв про свою дурную привычку. И одновременно вспоминая, что ему известно о луках и арбалетах.
— Древки стрел от лука, ведь арбалет стреляет металлическими стержнями, которые называют болтами, — Андрей старательно напрягал память, говоря вслух. За эти дни он часто беседовал сам с собой, боясь, что просто сойдет с ума от безмолвия. — И деревяшки не использует. Трехгранные гвоздеобразные наконечники предназначены для пробивания железных панцирей, своеобразные бронебойные пули. Если края очень широкие, то они только у противопехотных стрел, предназначенных для поражения воинов, не имеющих доспехов. Когда такие стрелы падают, то своими острыми краями секут людей, а с такими ранами, да еще с обильной потерей крови, много не навоюешь. Стрелы с раздвоенным наконечником предназначены для пернатой дичи, а вот такие на четвероногую скотину.
Следовательно, стреляли по бедному коню не профессиональные воины, к тому же выстрелов сделано много, будто селяне в запарке били, да и сами стрелы не военного образца.
Одно стало ясным для него с полной определенностью — это не современность, раз лук со стрелами здесь используется для подобных дел, ведь огнестрелом намного проще.
Возможно, Средневековье, может, вообще самая глубокая старина, ведь луку тысячи лет. Скорее, верна первая мысль — наконечники стрел железные. А в древности, насколько он помнил военную историю, даже римляне и греки воевали медным оружием.
Миновав с осторожностью рощицу, оглядываясь по сторонам и сжимая в руках оружие, Андрей вскоре остановился — перед ним снова простиралась заброшенная пашня, а вот потом…
Из одного края поля до другого на земле тянулась заросшая, но еще угадывавшаяся борозда, чуть поодаль торчал так и не вынутый из нее потемневший плуг, около которого знакомо белели большие кости. Там нашла свою погибель парная упряжка.
«Опахивали вокруг деревни?» — промелькнула смутная догадка.
Вне всякого сомнения, эти места были заброшены из-за поразившего людей мора или эпидемии.
«В Европе ведь чума свирепствовала! А тут?»
Андрей внимательно разглядывал добротный дом с различными пристройками, надежно огражденный по всему периметру то ли забором, то ли частоколом.
«Прошло столько лет, но люди сюда не вернулись. Уходили в спешке. Свою скотину бросали и добивали. Но животные здесь ходят, олени те же. Гляну одним глазом, может, будет во что переодеться, да и настоящее оружие мне совсем не помешает».
Осторожно ступая, хоронясь за деревьями, Никитин неспешно пошел к усадьбе. С опушки он еще раз тщательно осмотрел строения и пришел к выводу, что самое малое забросили их лет семь назад, никак не раньше.
Часть частокола была чуть светлее остальных бревен, и если предположить, что эти колья поставили за год до ухода, то так потемнеть они могли не раньше чем через пяток лет, не меньше. А скорее и больше, уж больно потрепаны временем другие сооружения.
Крепко сжимая дубину, он подошел к распахнутым настежь створкам ворот. Петли его сильно удивили — они были выдолблены из дуба и закреплены на толстых столбах, поверх которых шло бревно с коньком на верее.
Но, самое главное, огроменные воротины были перевешены вверх ногами, вырезанные тщательно узоры на лицевой стороне об этом явно свидетельствовали.
«Однако! — только и подумал Андрей, разглядывая замысловатых животных — помесь коня и утки и странные фигурки женщин в треугольных больших платьях с поднятыми вверх большими руками-граблями. — Это кого же хозяева поджидали подобным образом? Или защититься от кого-то хотели, раз ворота перевесили…»
Калитка же была в нормальном положении, рядом с воротами заперта на крепкий засов, но и она тоже сделана добротной, с узорами и вычурной резьбой, из пригнанных дубовых плах толщиной в три пальца, как и ворота.
Стояла оглушительная тишина. Андрей ступал осторожно, через ворота зашел во двор, который густо, по пояс, почти полностью зарос разноцветными сорняками, колючим бурьяном и травой.
Усадьба оказалась намного больше, чем он подумал вначале. Солидный дом-пятистенок, умело сложенный из толстенных бревен, стоял в центре участка площадью в полгектара, ну, может, чуточку больше.
Заднюю и левую стороны ограды составляли добротные хозяйственные стайки, сложенные из бревен чуть меньшего диаметра. Всего таких стаек было восемь, по четыре на каждую сторону.
Как и жилой дом, их крыши покрывались потрескавшейся, а изрядными местами и просто отсутствующей, глиняной черепицей.
Узкие окна стаек и дома были плотно прикрыты ставнями — в доме солидными, на амбарах поплоше. А вот стекол в окнах не было, что говорило об их редкости в этом краю.
Правую и лицевую стороны усадьбы прикрывала ограда из плотно пригнанных кольев, вернее заостренных вверху высоких, но тонких бревен.
В частокол гармонично вписывались и толстые ворота с калиткой, по обе стороны которых шли широкие хозяйственные навесы, крытые обычной дранкой. Да, строился хозяин усадьбы очень капитально, на долгие десятилетия, если не на пару веков.
— Непонятно только одно — почему такое хозяйство и усадьбу бросили и наспех ушли, оставив ворота и двери открытыми? В чем причина такой спешки? — Андрей задумался, настороженно оглядываясь. И сделал правильный, но ничего не объясняющий вывод: — Неспроста это…
Для начала он решил осмотреть все стайки и амбары, с правой стороны, против часовой стрелки.
Первое строение оказалось целым складом различного инвентаря — на бревенчатом полу были разбросаны косы, серпы, лопаты, тяпки и прочий полезный инвентарь, отдельные экземпляры которого Никитин впервые видел в жизни.
Крыша была доброй, и лишь там, где она прохудилась, железяки полностью проржавели. Остальные инструменты хоть и имели рыжий налет, но вполне годились в употребление.
Как именовать эти предметы крестьянского труда, Андрей не имел понятия. И ничего здесь не поделаешь, у образования не та специфика, без малейшего познания сельского хозяйства.
Только одно обстоятельство заинтересовало его — все железные орудия были грубой ручной работы, о штамповке и речи быть не могло.
Версий сразу появилось две — опять-таки либо сие есть голимое, без всяких прикрас, Средневековье с его натуральным хозяйством и низкими технологиями, либо владелец был большим оригиналом и предпочитал во всем обходиться собственными силами. Во второе предположение ну совсем не верилось.
Осмотр следующих трех стаек произвел даже на видавшего виды майора самое тягостное впечатление. Они были забиты скелетами домашней животины — в одной передохли три десятка овец и коз, в другой был с десяток коров и быков, ну а в третьей умерло три лошади.
Сладкий, приторный запах смерти витал над усадьбой, но ощущался только в данных строениях. Андрей перекурил это поганое дело и отправился дальше по установленному самому себе маршруту.
Другая стайка имела в углу усадьбы обширный, но пустой загон, полностью заросший травой. Он заглянул внутрь и уже не удивился — понятно, что загон сделали для хрюшек, которые дружно гикнулись, откинув копыта и заставив своими скелетами весь пол.
В следующих двух строениях оказалась только одна труха и почти полностью сгнившая мешковина. В этом амбаре и сеннике тоже ничего не уцелело, все зерно и сено с соломой давно сгнило-перегнило на сто рядов.
А вот последнее крепкое сооружение, тоже с загоном в углу, но огражденное, в отличие от свинарника, более высоким заборчиком, оказалось пустым, совсем пустым.
