Герман Романов - Крестоносец из будущего. Самозванец
Теперь его ждала дорога пока неизвестной длины и трудностей, но бывший командир роты спецназа не думал об этом, он умел вытравливать из ума подобные мысли.
Идти вдоль речного извилистого берега пришлось трудновато — какая-нибудь тропинка напрочь отсутствовала. Андрей зачастую продирался сквозь густые заросли кустарника.
Правда, такие участки чередовались с более легкими для ходьбы — или каменная осыпь вдоль русла реки, по которой идти намного легче, чем сквозь густые кустарники, или участок знакомого по горам Кавказа леса.
Деревья торчали довольно далеко друг от друга, и он с легкостью лавировал между ними. Древесная флора состояла из теплолюбивых представителей — березы, клены, каштаны и вязы, над водой склонялись ивы. Но наиболее часто встречался дуб, узнаваемый как по форме листьев, так и по крупным желудям.
Именно деревья сразу озадачили Никитина — и каштаны, и желуди были зрелыми. Он присел на ствол поваленного ветром дерева и закурил очередную «козью ногу» — ему отчетливо стало ясно, что, весьма вероятно, он переместился не только в пространстве, но и во времени тоже. С весны в осень, вот только какого года?
В пользу этой версии говорило небо с полным отсутствием всех видов современной летающей техники — от спутников до самолетов.
На пенсии Андрей пристрастился к чтению книг, в которых герои попадали либо в седую древность, либо в иной мир с его магическими штучками. Поначалу люто завидовал книжным образам, но потом обзавелся бабой и чтение на какое-то время забросил.
И вот теперь через какие-то неизвестные «врата» он влетел, вернее, заплыл в какой-то запредельный мир, в пространственно-временной сгусток — неизвестно откуда и как появляющийся.
Ну что ж, предстояло теперь самому познавать аномалию на собственной шкуре — чему печалиться, если вино откупорено, то его надо просто выпить.
Никитин посмотрел на горные склоны, которые были и далеко, и высоко. На них росли знакомые родные березки, чьи белые стволы нельзя было не заметить или спутать, а еще выше росли стройные высокие сосны. Потом взгляд Андрея проскочил зеленую полосу кустов и травянистых склонов и уперся в чистое голубое небо.
«Обычные горы очень теплой полосы. Внизу в долине чуть ли не субтропики, потом полоса хвойного леса, затем по холодку тянутся кустарники и луга, ну а вверху уже прохладно, хотя снега нет. И все это на горушке в три километра высотой, по максимуму».
…К полудню усталый Никитин вышел на райское место. Здесь речка делала петлю и весной разливалась очень широко, заливая водой находящуюся рядом котловину. Там за прошедшие годы образовалось довольно приличное озерко в виде небольшого, на три прыжка, овала.
На берегу этого водоема росла чудная дубовая рощица, а на перемычке шла осыпь из зернистого песка. Это было самое подходящее место для устройства походного бивака.
Может быть, Андрей прошел бы мимо — до вечера еще была масса времени, — но в озерке плесканула крупная рыбина.
Он подошел к поросшему осокой бережку и остался доволен рыбацкой рекогносцировкой — в озерке плескалось довольно много рыбки, которая оставляла на глади большие круги. На спокойной воде «мухи» уже не годились в качестве приманки, и после долгих поисков Никитин накопал палкой червей.
Целых два часа он был в состоянии полного экстаза — оголодавшая рыба заглатывала наживку прямо молниеносно. Попадались в основном рыбины с полкило, очень похожие на карпов и сазанов.
А закончилась рыбалка нешуточной борьбой — большой карпище, весом в четверть пуда, измотал совершенно, но схватку все же проиграл и был вытащен на берег, к вящему удовольствию.
Передохнув, Андрей принялся за чистку рыбы — карпа было решено съесть за ранним ужином, остальную рыбку, ту, которая помельче, завялить и хорошо покоптить.
Он вначале захотел поджарить рыбину на углях, но, тщательно присмотревшись к откосу, отменил план. Подошел к стенке и поковырял ее пальцем — желтая глина.
Наполеоновские планы сразу его поглотили — теперь карпа предстояло обмазать глиной и запечь на углях, а на утро приготовить еще парочку сазанов. Никитин насобирал хвороста, благо его здесь хватало, и осторожно разжег костер одной спичкой.
Мысленно прикинул — если продолжать тратить в день только по две спички, то можно жить с огнем еще две недели — более чем достаточно для его робинзонады. Но лучше, конечно, тратить по одной спичке. Мало ли что, и костер жечь только вечером.
Почти час он провозился с глиной, но все же вылепил пусть очень корявые, но емкие кружки с толстыми стенками.
Варить в них Андрей не собирался, так как прекрасно знал их полнейшую непригодность для этой операции. Не керамика же ведь, сырую глину обжигать надо.
Ему эти кружки были нужны для питья воды. Не стоило уподобляться лошади и пить из реки или, черпая ладонью, каждый раз становиться на четвереньки.
Да и пора самой элементарной посудой обзаводиться, хоть ложку выстругать, не ладонью же ушицу хлебать. А сварить уху для него стало навязчивой идеей — очень хотелось горячего похлебать…
Он засыпал в приготовленную ямку часть горячих углей костра и положил на них обмазанного глиной карпа, затем палкой завалил сверху оставшимися углями.
Полчаса ожидания явились для него сплошной тягомотиной, даже ерзал от нетерпения. Чтобы зря не терять времени, Андрей щедро добавил в костерок сырых веток и развел дымокур, уже для копчения.
До наступления темноты оставался еще час, и он прогулялся по рощице. На ее окраине он обнаружил до боли знакомые для него деревья — это были груши-дички.
Никитин приподнялся на носках и снял с ветки небольшой, размером с кулачок ребенка, красноватый плод.
К его удивлению, груша оказалась сочной и сладкой, и он, сняв и расстелив на траве ветхую ветровку, нарвал и положил на нее полсотни плодов. Связав трофей узлом, обрадованный новой добычей, Андрей отправился обратно к костру.
Вечер он провел уже по-царски: долго купался в теплой воде озера, а потом принялся за карпа, запеченного в собственном соку. Последние куски кое-как доел, давясь от сытости, хотя во время ужина постоянно думал о соли, перце и чесноке.
Этих трех компонентов ему не хватало для полного счастья. После рыбы настала очередь запеченных груш, после которых Андрей почувствовал себя окончательно счастливым.
Закуренная трубочка заметно улучшила его состояние, теперь он просто блаженствовал в неге, позабыв о горестях этой земной жизни.
Однако, когда Никитин укладывался в потемках спать, его стало беспокоить очень странное предчувствие, а к своей интуиции доверие у него было абсолютным. На всякий случай он наломал побольше хвороста и решил жечь костер до утра и дремать вполглаза.
Уже под утро Андрей очнулся от ощущения внезапно возникшей опасности. Вскакивать сразу на ноги не стал, так делают только желторотые солдаты первого года службы. Зато уши стали чуть ли не слоновьими, прислушивались к любым звукам.
Интуиция в очередной раз его не обманула — какой-то определенно большой зверь решил поохотиться на человека.
Благо и время удобное — перед рассветом люди обычно крепко спят. Вот только зайти на жертву хищнику было трудновато, за спиной Андрея плескалась река, сбоку озеро, а между ним и лесом еще горел неярким пламенем костер.
Неведомая хищная тварь явно не опасалась огня — он отчетливо различал ее прижавшийся к земле силуэт, хотя ему сильно мешали отсветы костра, немного слепящие глаза.
Зверюга, размером с немецкую овчарку, подползала все ближе и ближе, сантиметр за сантиметром, и вскоре плотно прижалась к земле шагов за десять до спящего человека, полностью замерев перед решительной атакой, как делают все кошки, от хозяина тайги тигра до помоечного Васьки.
Андрей с пронзительностью в душе понял, что сейчас последует мгновенный бросок неведомого хищника, но не боялся этого, наоборот, все его крепкое тело яростно требовало схватки.
Он только постарался незаметно изменить свое положение и взял в ладонь рукоять своего оружия.
Андрей успел вовремя собраться, и когда зверь прыгнул через затухающий костер, откатился в сторону. Стоя на колене, Никитин изо всех сил нанес мгновенный удар «шестопером». Дубина стремительно описала дугу и с размаху обрушилась на голову летящего в прыжке зверя.
Время застыло — он смотрел словно на замедленном режиме воспроизведения изображения. И не успел хищник развернуться на земле, как Андрей вторично его ударил.
Раздался треск и громкий визг — «шестопер» сломался, а зверь волчком крутился по земле, оглушенный и частично парализованный вторым ударом, который пришелся по хребтине.
Давать ему время для передышки было бы сплошным безумием, и он нанес несколько ударов кистенем, целя по голове. И яростно бил до тех пор, пока зверь не застыл окончательно, распластавшись на земле.
