Зубных дел мастер - Анатолий Федорович Дроздов
[3] Возможно, эта сцена кому-то покажется неправдоподобной, но А. Т. Кузьмин, секретарь по идеологии ЦК КПБ в то время, реально много помогал писателям республики и не давал их в обиду. Был человеком либеральных (в лучшем смысле этого слова) взглядов, открытым и доступным. Писатели его боготворили. К слову, фронтовик, в войну командовал звеном бомбардировщиков.
[4] Сивая — седая (бел.)
[5] Наогул — вообще (бел.)
[6] Гервасий Выливаха — главный герой повести Короткевича «Ладья Отчаянья».
[7] Не патрэбны — не нужны (бел.)
[8] Скурко Евгений Иванович (Максим Танк) в то время возглавлял Союз писателей БССР.
[9] Трасянка — жаргон из смеси белорусского и русского языков.
[10] В СССР существовали квоты на публикацию переводов книг писателей из республик, чем активно пользовались местные литературные начальники для зарабатывания гонораров.
Глава 14
14.
Банкет Кир заказал в ресторане «Папараць-кветка».[1] Стол попросил накрыть подальше от эстрады, иначе музыка не даст поговорить. Они же не плясать сюда придут, хотя, если желающие найдутся, то флаг им в руки. Богатое меню, которое он выбрал, и обещание щедрых чаевых позволили уговорить администратора ресторана накрыть стол в ближайшую субботу — считай, что самый популярный день у жаждущих культурно отдохнуть.
Гостям Кир предложил прийти с супругами, а тем, кто не успел еще жениться, взять в ресторан с собой подруг. Последнее касалось друзей по общежитию, пока еще холостяков. Друзья не отказались и явились с девушками. Подруги или нет — без разницы. Возможно, просто пригласили знакомых в ресторан — кто из девчат откажется от халявы? Среди их спутниц Кир с удивлением рассмотрел Светлану, бывшую соседку Наташи в общежитии. Ту самую, которую лечил гипнозом. Ее привел Володя Корин.
Пока все гости собирались в холле ресторана, чтобы потом всем вместе отправиться к банкетному столу, Светлана попросила Кира отойти в сторонку.
— Я видела Наташу, — сказала тихим голосом. — К нам в общежитие приходила. Она беременна.
— Давно? — поинтересовался Кир.
— На пятом месяце.
— Рад за нее.
— А как Наташа рада, ты не представляешь, — Светлана улыбнулась. — А муж ее в восторге. Он даже не мечтал, что станет вновь отцом, а тут жена такой подарок подкатила. Наташа говорила, что муж над ней трясется, как наседка над цыпленком. Не позволяет ей стирать и убирать квартиру, ну, только ужин приготовить и помыть посуду. Наташа счастлива. Она просила передать тебе, что очень благодарна.
— За что? — пожал плечами Кир.
— Я, честно говоря, не поняла. Дословно передала так: «Не знаю, как и что ты сделал, но я уверена, что без тебя не обошлось. Спасибо тебе, Костя, ты волшебник!»
— Гм! — Кир почесал в затылке.
— Что это означает, объясни?
— Спроси Наташу, — предложил ей Кир.
— Ох, Костя! — Светлана погрозила ему пальцем. — Прикидываешься. Сама прекрасно знаю, что человек ты непростой. Я не забыла, как ты мне помог когда-то.
— Что у тебя с Володей? — поинтересовался Кир, сбивая ее с мысли.
— Встречаемся. Ему я нравлюсь.
— А он тебе?
— Хороший парень, добрый и порядочный. Хотя не ты, конечно. У тебя есть девушка?
— Не обзавелся.
— Скучаешь по Наташе?
— Не лезь мне в душу, Света! — Кир сморщился. — Идем к гостям, не то Володя будет ревновать…
Тем временем гости собирались. Явились Кац с Ботвинником в компании своих супруг, увешанных драгоценностями. Серьги с бриллиантами в ушах, на толстых пальцах — кольца с камешками, на жирных шеях — золотые цепочки с подвешенными к ним медальонами. Величественные дамы, и сразу видно, что замужем за стоматологами. Сергей пришел последним и один.
— Дочка приболела, и Маша с ней осталась, — со вздохом объяснил приятелю. — Жалела очень, что не смогла прийти.
— Ну, что поделаешь, — развел руками Кир. — Идемте праздновать.
Администратор отвела компанию к столу.
— Ого! — воскликнул Михаил, разглядев стоявшие там блюда и бутылки. — Коньяк, шампанское, икра, колбаска с ветчиной… Красиво жить не запретишь. И почему я не писатель? Или хотя бы не зубной техник?
— Потому что балабол, — ответил ему Виктор. — Работать нужно, а не языком чесать.
Все засмеялись.
— Друзья, присаживайтесь! — предложил им Кир. — Кому, где нравится. Банкет не официальный, места не резервировали.
Все скоренько расселись. Мужчины стали открывать шампанское и наполнять бокалы — себе и женщинам.
— Семен Григорьевич, — обратился Кир к Ботвиннику. — Скажите слово.
— С удовольствием, — Ботвинник взял бокал и встал. — Товарищи! Сегодня мы отмечаем важное событие — одним писателем в республике стало больше. Константин, прошу вас предъявить удостоверение!
Кир подчинился. Раскрытое удостоверение он показал гостям, дав им возможность рассмотреть.
— Скажу вам искренне, — продолжал Ботвинник. — Был удивлен не меньше вас. Я знал Чернуху, как отличного зубного техника, в чем он без всякой лести мастер. Его протезы носят важные начальники и очень хвалят за работу. Но, оказалось, что Константин еще писатель, причем талантливый. В Москве печатается, успешно учится в Литературном институте, на днях вступил в Союз писателей. А лет-то ему сколько? Всего-то 22. Вот как такое может быть?
Ботвинник сделал удивленное лицо. Все засмеялись и зааплодировали.
— Раскрою вам один секрет, — Ботвинник хитро улыбнулся. — На днях Чернуха попросил в отделе кадров справку для жилищного управления Мингорисполкома. И для чего она ему понадобилась? Признайтесь, Константин!
— Вступил в кооператив, — пожал плечами Кир. — В апреле будущего года получу квартиру, двухкомнатную. Мне, как писателю положена такая.
— Ого! — раздалось за столом.
— Вот так, товарищи! — заведующий отделением принял сокрушенный вид. — Тут, понимаешь ли, работаешь, сил не жалея, годами ждешь отдельное жилье, вдруг появляется юноша с горящими глазами и обходит вас на повороте. И ничего не сделаешь — все по закону. Но знаете, как мы накажем торопыгу?
— Нет! — загомонили за столом.
— Мы не позволим Чернухе жить одному в двух комнатах, поэтому найдем ему жену — серьезную и положительную. Чтобы взяла его в руки и объяснила: жить нужно для семьи, а не порхать мотыльком. В поликлинике у нас такие дамы есть, они уже записываются в очередь. От них Чернухе не уйти!
Все снова засмеялись.
— А если говорить
