Солдат и пес. Книга 1 - Всеволод Советский
— Так это у всех, наверное, есть… — философски протянул я, чтобы раззадорить собеседника.
— Тоже правда, — признал он. — Но тут ведь дело в том, как и насколько это заперто! У одного так, у другого сяк, и это большая разница…
И это верно. Но Сан Саныч сильно увлекся теорией, а меня интересовали прежде всего дела практические, и я постарался вернуть рассказчика на эти рельсы.
— … ну да, это все давно минувшее. Плюсквамперфектум. А что касается здесь и сейчас…
Здесь и сейчас внимание самодеятельного психолога привлекли двое. А именно, два главных лица части: командир и замполит. У них, у этих двоих явно есть свой камень за пазухой.
— А самое интересное, — торжественно провозгласил фельдшер, — камни-то разные!
— То есть? — я слегка «включил дурака».
— То есть, я их так прокачивал вопросиками. Пустяковыми вроде бы, а сам за реакцией следил. У командира нашего, у него душевный напряг сильный, но понятный. Груз ответственности. Сто тонн! Ясное дело: что случись, он виноват. Ну и еще, пожалуй, что-то… так и не разобрал. Но это напряжение, можно сказать, рабочее. А вот замполит — другое дело.
— Другое?.. — невольно пробормотал я, ощущая сыщицкую лихорадку. Неужто попал на верный путь⁈
Фельдшер пояснил, что в замполите он разгадал некий внутренний страх.
— Он не просто напряжен. Он чего-то боится. Или даже не так! Лучше будет сказать: это смесь страха и стыда. Я, грешным делом, подумал: блудит где-то втихомолку. Это блюститель-то нравственности! Борец за моральный кодекс! Вот и ссытся и стыдится одновременно… А потом решил, что нет, тут какая-то другая причина.
— Какая? — так и вцепился я.
— А вот этого, уж извини, не разгадал. Спросить не спросишь, а у самого квалификации не хватило.
«У меня хватит…» — подумал я, а лицом выразил крайние заинтересованность и уважение.
— Да… все-таки психология — самая интересная вещь на свете! Сан Саныч! Вы меня сподвигнули на то, чтобы всерьез заняться этим на гражданке!
— Ну что ж, большому кораблю — большое плавание… Станешь профессором — не забудь скромного провинциального фельдшера, который когда-то… и так далее.
Посмеялись немного, и я пошел. Меня как-никак еще ждал наряд по кухне.
Света слегка поскрипела:
— Чего так долго? Что он там тебе осматривал целый час?
— Да ничего. Потолковали на научно-медицинские темы. Нашли общий язык.
— А у меня к тебе тема картошку толочь. Давай, пюре делать надо!..
Надо, так надо. Я от работы не отлынивал.
Офицеры, прапорщики и сотрудники отдела хранения по-прежнему авралившие, питались здесь, поэтому объем готовки был побольше чем обычно. А на ужин неожиданно приперся и Богомилов, задержавшийся по каким-то своим учетно-канцелярским делам.
— Светлана! — возопил он с порога, — найдется порция для страждущего подпоручика⁈
Повариха юмора постигнуть не смогла, однако порцию «подпоручику» выделила. А я вмиг смекнул, как мне включить тему:
— Товарищ лейтенант! Я вам книжку нашел ту самую!
Он вытаращил глаза:
— Какую книжку⁈
Я подмигнул так призрачно, что никто не заметил кроме него:
— Да по собаководству же! Брошюру, точнее. Помните, вы спрашивали?..
— А-а… — смекнул лейтенант, — точно, как же… Запамятовал. Ты вот что, Сергеев! После ужина сможешь занеси?
— Конечно!
— Ну давай. Я еще поработаю, как раз успеешь.
— Я только немного с посудой разберусь…
— Давай-давай. Я подожду.
Офицеры и прапорщики заржали:
— Юра! — вскричал Бычков, — ты что, уйдешь на дембель, собаководством займешься?..
— Поживем — увидим… — не без напускной солидности отвечал начальник УОМО. — Иметь специальность про запас всегда разумно.
Они еще малость поострили относительно цензурно, а я побыстрее взялся за уборку, чтобы сделать свою долю работы, не переваливая ее на Унгуряну. Все должно быть по справедливости. Запыхался, зато успел.
Светлана куда-то отлучилась, и я смылся из столовой. Впрочем, совесть моя была чиста: что надо отработать — все я отработал. Брошюра про собак пришла мне в голову по наитию, тем более, что у нас в казарме такова действительно была, и даже в количестве трех экземпляров. Вот одну я схватил и припустил к Богомилову.
Он и в самом деле заполнял какой-то отчет, состоящий из бесконечных граф, и тихонько поругивал всю бюрократию на свете. Комнатка была прокурена до щелей в дощатом потолке.
Когда я вошел, критика стала громче:
— Входи, входи, мне тут минуты три осталось, сейчас закончу… Какой пи…арас придумал это все, ума не приложу! Чернильные души… Арбатские полководцы!..
Провозился он не три минуты, а почти десять, но я утешал себя тем, что дело того стоит.
— Ну все, кажется, — проворчал, наконец, лейтенант, вставая и запихивая бумажную рухлядь в здоровенный сейф. С грохотом закрыл тяжеленную дверцу.
— Ну-с, — слегка высокопарно начал он разговор, — я так понимаю, есть информация?
— Есть. Но и книжку принес в порядке конспирации.
Я сунул ему брошюру.
Он взял, повертел, хмыкнул:
— А что? Может и полезно будет… Ну, излагай!
И я изложил наш разговор с фельдшером пока без мнений и оценок. Богомилов слушал молча, а под конец монолога заметно посуровел.
— М-м… — таково было первое междометие, произнесенное им. — Значит, ты полагаешь, что это Синяков?.. Искомый икс!
— Теперь полагаю.
— Что значит — теперь?
Я пояснил. Когда шел из медкабинета, думал над состоявшимся разговором. И вспомнил, что Соломатина допрашивали командир и замполит. Как последний оказался там?.. Ну, в принципе ничего удивительного в этом нет, хотя и его это профиль действий. Но все же оказался. Результат известен. Соломатин — жмур.
Богомилов подумал, крепко почесал в затылке.
— Вообще-то это не доказательство… Не прямое, во всяком случае.
— Так у нас и вовсе никаких доказательств нет, — я усмехнулся. — Одни версии.
— М-да… — он в задумчивости ударил
