Черный дембель. Часть 1 - Андрей Анатольевич Федин
— Золотой медалист? — переспросил доцент. — Межуев…
Он сделал паузу, посмотрел в список (чиркнул там карандашом, будто поставил галочку) и продолжил:
— … Андрей Васильевич, встаньте, пожалуйста. Мы посмотрим на вас.
Межуев едва ли не взлетел со своего места. И замер, будто стойкий оловянный солдатик. Взгляды студентов оставили меня в покое. Они сместились к новому кандидату в старосты. Рассматривал Андрея и я — отметил, что тот выглядел младше и пониже, чем в моих воспоминаниях. С Межуевым я в прошлой жизни не дружил и не ссорился, пока учился в институте. Андрей исчез из моего поля зрения сразу же, как только я «вылетел» с учёбы. Кир и Артурчик редко говорили о нём при мне. Я судьбой этого паренька не интересовался. Особенно после того, как на втором курсе едва ли не все сокурсники Кирилла поверили в его виновность (так мне говорил Артурчик Прохоров) — все эти люди тут же стали для меня презренными предателями.
— Что ж, — сказал доцент, — для выполнения роли старосты действительно потребуется немало времени, свободного от прочих обязанностей. При выборе Сергея Леонидовича мы не учли его будущую загруженность на поприще спорта.
Он кашлянул, снял очки и протёр их линзы носовым платком — будто выгадывал себе время на размышление.
— Кандидатура Андрея Васильевича Межуева мне видится достойной доверия, — сказал доцент. — Но выбор в любом случае за вами, товарищи. Предлагаю проголосовать.
Он взглянул на студентов и произнёс:
— Кто за то, чтобы старостой группы «ОиНТ-73» стал Андрей Васильевич Межуев? Поднимите руки те, кто согласен с выдвинутой на голосование кандидатурой.
* * *
Андрея Межуева, как и в прошлый раз, избрали старостой единогласно.
* * *
С выбором комсорга неожиданностей не случилось: на эту роль в деканате выдвинули Ингу Рауде. «Трудовики» первого курса поддержали её кандидатуру большинством голосов. Не проголосовала за Ингу только Света Миккоева — Света «воздержалась». Но Миккоева недолюбливала Рауде и в моей прошлой жизни: без объяснения причин.
* * *
После избрания старосты и комсорга игра в демократию завершилась. Доцент с кислой миной на лице поздравил нас с первым учебным днём и рассказал о нашем ближайшем будущем. А будущее наше находилось в сотне километров от Новосоветска: в колхозе имени Ленина, где на баштане созрели арбузы. Доцент с печальным вздохом пообещал, что разделит с нами трудовые будни («Как самый молодой на кафедре», — мысленно добавил за него я). Он проинформировал: сбором арбузов мы займёмся до конца сентября. Объявил сбор для погрузки в автобус на утро понедельника (третьего сентября). Перечислил нам необходимые каждому студенту для жизни и работы «в полях» вещи: я мысленно тут же дополнил его список.
Первокурсники встретили его слова радостным гулом: они предвкушали весёлые приключения. Радовались все «трудовики» (даже Инга Рауде, которой в этом году в колхозе точно будет не до смеха); все, кроме меня. Я повторил печальный вздох доцента, потому что не видел ничего радостного в месячном проживании вдали от цивилизации. Я мечтал о горячем водоснабжении, что ждало меня в общежитии. А не о ледяной колодезной воде и дыре в полу вместо уже почти подзабытого унитаза. Рассматривал довольные лица студентов — отметил, что ликовали даже те, кто проживал сейчас в комфортных условиях. Вспомнил надпись на плакате, что висел в вестибюле главного корпуса института: «Партия сказала: надо! Комсомол ответил: есть!»
* * *
Черноволосый доцент попрощался с нами до понедельника.
Ко мне тут же подошёл Андрей Межуев и поблагодарил меня «за поддержку». Он спросил, как я узнал о его золотой медали. Я туманно намекнул парню на свои связи в деканате — позволил ему думать, что преподаватели потому и проталкивали на роль старосты не золотого медалиста, а бывшего десантника.
* * *
По дороге домой младший брат спросил, действительно ли я возвращаюсь на бокс. Я ответил ему, что «подумываю над возвращением» — это не значит «вернусь». И заверил Кирилла, что действительно думаю о продолжении спортивной карьеры часто. Но с конкретными планами на этот счёт пока не определился.
Выдвижение на роль старосты мне сегодня озадачило. Поначалу я и в этих переменах мысленно обвинил Лену Котову. Но после сообразил, что «напросился» в старосты сам: тем, как сдал в этот раз экзамены и своей уверенной, «недетской» манерой общения с преподавателями.
* * *
Вечером я отправился к Варваре Сергеевне — удачно совпало, что сегодня у неё был отсыпной после ночной смены.
А уже в воскресенье днём я взялся за сборы вещей для месячного проживания в одиноком бараке посреди степи, вдали от цивилизации.
Ещё на прошлой неделе я воспользовался связями Ильи Владимировича Прохорова и прикупил в «Универмаге» два шестидесятилитровых абалаковских рюкзака. Они выглядели неудобными в сравнении с рюкзаками из будущего: вес ноши давил на плечи, стропы с трудом продевались в пряжки, а брезентовая ткань наверняка промокнет под дождём и станет тяжёлой. Да и объёма в рюкзаке явно недоставало для моих потребностей. Но после осмотра ассортимента современных магазинов я убедился, что альтернативы этому рюкзаку пока попросту не было. Да и самого рюкзака в продаже не было. О нём я узнал от Артурчика — тут же обратился за помощью в получении дефицита к директору швейной фабрики.
— Свитер-то тебе зачем? — спросил Кирилл. — Только лишняя тяжесть.
Мой младший брат наблюдал, как и что я складывал на кровать для последующей упаковки в рюкзак.
— Во второй половине сентября лишним он тебе не покажется, — заверил я. — Особенно рано утром и поздно вечером.
Усмехнулся и добавил:
— На твоём месте, малой, я взял бы два свитера.
— Это ещё зачем? — спросил Кир.
— Да потому что твоя Котова наверняка не возьмёт с собой ни одного, — сказал я, — как и большинство наших будущих соседей по бараку. Так что ты
