Фаворит - Константин Георгиевич Калбанов
За прошедшее время он успел заматереть, держится с достоинством, говорит размеренно, словно каждое его слово имеет вес. Впрочем, так оно и есть. Имеет, да ещё какой. Вся Чижовка сегодня дышит так, как он скажет. Ну, если не считать вечно держащегося в тени дядьки Василя.
— Поговорить бы, как партию добьёшь, — произнёс я.
— Да чего я в карты никогда не играл, что ли, — бросая на стол свои листы вверх рубашкой, возразил тот и кивнул на отдельный столик.
— Береста, просьба у меня к тебе есть, — когда мы присели, заговорил я.
— Опять лихой народец резать хочешь? — невесело буркнул он.
— Я никого за просто так не резал. Так что ты эти разговоры брось.
— Так чего надо-то? — кивая в знак благодарности Любаве, поставившей перед нами по кружке пива, поинтересовался местный авторитет.
— Троицу, что со мной пришла, обкатать бы.
— В смысле?
— В том и смысле. Подлая схватка, без жалости. Твоим можно их увечить, мои этого делать не станут.
— Мои? Против дворян? Даже не смешно, — тряхнул он головой и отпил из кружки.
— Да какой уж смех, — возразил я. — За работу тебе и твоим ватажникам обломятся узоры по вашему выбору. Причём до схватки. Так что в равных будут.
— Да какой у тебя ранг, чтобы узоры накладывать, — усомнился Береста.
Ну, правда. Я ведь ещё полтора года назад поскрёбышем был, ну, вылез в бесталанные. Так это второй, ну самое большее третий ранг. Ну и толку от тех узоров.
— Обижены не будете, слово моё крепко. Но и болтать кто станет лишнего, щадить не стану, — заверил я.
— Слыхал, что ты взлетел сильно, у великой княгини в ближниках. Но чтобы так-то… — покачал он головой.
— Ты что думаешь, я делать стану, что ли? — хмыкнул я, показывая всю абсурдность подобного предположения.
— А кто же?
— Так мои товарищи и расстараются, у них седьмой ранг. Я только и того, что княгине глянулся, даром, увы, не вышел.
Не хватало только мне накладывать на бандюков девятиранговые узоры. Перетопчутся. Им седьмой как манна небесная. И вообще я бы не стал этого делать, всё же прибавка выйдет ощутимой. Но хотелось бы и компаньонов через драку прогнать, причём ни одну, и так, чтобы без жалости, но и не прибили ненароком. Мне в них уверенность вернуть надо, а не на тот свет отправить.
— Ясно, — коротко кивнул Береста.
— И? — вздёрнул бровь я.
— Переговорю со своей ватагой, пусть подумают, кому чего надо. А драться-то когда?
— Да вот сейчас поедим, и можете подходить по одному в кабинет. Наложим узоры и в путь.
— Так дело это не быстрое, — удивился он.
— Не переживай, Береста, уложимся без проблем, есть одно средство. Ты только помни, что язык распускать не стоит.
— Да уж не мелкий, понимание имею. Ты ить и из-под земли достанешь, — хмыкнул тот.
Наедаться не стали. Только и того, что заморили червячка. Компаньонам ещё предстоит драться, а это всё же лучше делать не на сытый желудок. Предоставив возможность моим товарищам попрактиковаться в наложении узоров, сам я решил уединиться с Любавой. Последнее дело обижать женщину, и уж тем паче, когда это к обоюдному удовольствию…
Драться пошли на задний двор трактира, благо места там хватало. Ну не на улице же этим заниматься. Первым вышел Рудаков и, прежде чем сойтись, во всеуслышание заявил, что он тут по доброй воле, и соперник может не стесняться в приёмах, сам же пообещал по возможности не калечить, если только случайно выйдет.
Уровень своих компаньонов я примерно представлял, да и узоры у них девятого ранга, так что, несмотря на убранные пассивки, они всё же имели преимущество. А потому компенсировал я это, выставляя против них по двое ватажников. Данное обстоятельство расстроило Рудакова и порадовало его противников. Я ведь этих братков в своё время сам обучал, так что работать в связке они умели.
Ну что сказать, во взгляде Рудакова ожидаемо появился страх. Одно дело тренировочные схватки, где он уже успел освоиться и поверил в свои силы. И совсем другое вот так, когда против тебя выходит пара душегубов, тебе приказано их не калечить, а им позволено ломать тебя, как вздумается. Может, когда-то Михаил Дмитриевич даже был лихим рубакой, но успел уже растерять былую храбрость и превратиться в пугливого зайца.
Да, я приказал Рудакову драться, и тот не ослушается меня, вот только и львом от этого не стал. Он тот, кто он есть со всеми достоинствами и недостатками, а потому либо переступит через себя сегодняшнего, обретя прежнего, либо сломается окончательно. Не хотелось бы. Однако и иного способа я не знаю.
Ватажники навалились на него слаженно, охватив с боков и раздёргивая внимание. Признаться, я полагал, что Рудакову пришёл абзац и мне придётся его латать. Но ему всё же удалось вывернуться, получив пару-тройку ударов и рассечённую бровь. Когда клубок из трёх мужчин распался, и противники ненадолго замерли напротив друг друга, ватажники задорно переглянулись. На их стороне оказалось явное преимущество.
Мой же компаньон утёр текущую кровь и растерянно покачал головой. Похоже, перед схваткой он уверился в том, что ему пришёл окончательный и бесповоротный абзац, а сейчас сообразил, что всё не так уж безнадёжно, и тело сделало всё само. Кое-какие навыки, что успели в него вбить на тренировках, плюс серьёзные узоры «Ловкость» и «Быстрота» не прошли даром.
Вот теперь совсем другое дело. Если прежде взгляд у него был затравленным, то сейчас появилась уверенность. Я бы даже сказал, решимость. До этого он ожидал, когда противники нападут на него, теперь же, когда они вновь начали охватывать Рудакова, он сам рванулся к тому, что справа, и стремительной атакой пробил ему в душу.
Второму нападавшему повезло не больше. Отбив атакующую ногу, Михаил Дмитриевич пропустил её мимо себя, сделал шаг навстречу и впечатал локоть в грудь противника. Тот хекнул и опрокинулся на спину, попытался уйти в перекат, но не успел, Рудаков схватил его за руку и, вывернув её, перекатил братка на живот, после чего подъёмом стопы врезал по голове, отправляя в нокаут.
Мой компаньон осмотрелся, убедился, что противники выведены из строя, и с ошалелым видом направился было ко мне.
— Михаил Дмитриевич, вы бы
