Повешенный. Том II - Алексей Викторович Вязовский
— Думали, Константин Михайлович, что небесные камни тут прямо под ногами лежат?
— Не без этого! Все представлял, как я найду здесь большой осколок, и меня непременно отправят в Петрополь на прием к императору. И тот мне в Зимнем дворце, в присутствии заслуженных генералов, торжественно вручит орден за такую редкую находку.
Семен Фомич заразительно смеется, вытирая глаза от слез
— Думаете, вы один такой⁈ У вас хотя бы детскими мечтами все закончилось, а тут как новое пополнение из молодых солдат приходит, у всех точно такие же мысли в голове. И не смотрите, что вполне взрослые люди!
— Неужели, никто ничего не нашел за последние годы? — удивляюсь я.
— Ну, почему же, находили. Но с прежними большими находками это все не сравнить. Если и остались тут не найденные осколки, то они надежно скрыты в болотных топях. А как их достать оттуда, никто еще не придумал. Так что поиски сейчас продолжаются в других местах, но в каких именно — сказать не могу, даже не просите. Это государственная тайна.
— Но хоть на место падение главного небесного камня можно одним глазком взглянуть?
— Отчего ж нельзя? Пойдемте, покажу. Только сразу предупреждаю: ничего интересного вы там не увидите…
Мы идем в сторону хозяйственных построек, заходим за них, и перед моими глазами открывается большая воронка, глубиной не меньше трех этажного дома. Я «восхищенно» охаю, и пока спутники отвлеклись за моей спиной на разговор, незаметно выпускаю с кончиков пальцев дар, полученный от богини Мокоши. Прикрываю глаза, чтобы не отвлекаться, и как радаром, ощупываю осыпавшиеся стенки воронки и землю вокруг нее.
Нет… тут уже пусто. Ни одного, даже самого крохотного осколка. Хорошо чувствую, что в земле есть какие-то мелкие железяки, похожие на старые гнутые гвозди, даже несколько медных монеток и пуговица, потерянные кем-то из старателей… Но на этом все. Остальное — песок и глина с включением булыжников самого разного размера.
— Пойдемте, хоть чаем вас угощу — предлагает Моршин.
— А с удовольствием! — соглашаюсь я, опережая Бекетова, который явно собирался отказаться.
Как потом оказалось, решение мое было исключительно правильным. В кабинете капитана я увидел на стене большую карту, на которой уместилась часть Костромской губернии и кусок соседствующей с ней Ярославской. Пока Семен Фомич распоряжался насчет чая, я жадно всматривался в эту старую карту. Конечно, человеку, не сведущему в картографии, она мало что сказала бы, но только не мне. Точками на ней были нанесены места находок, и направление метеоритного потока по ним угадывалось довольно точно — он шел полосой с востока на запад, практически по местной параллели.
— Разбираетесь в картах? — спрашивает меня Моршин.
— Если бы… — вздыхаю я — к своему стыду даже не могу понять, где же здесь наши Лужки.
— Да, вот же они! — капитан тычет пальцем в точку на карте, которая идеально ложится в общую картину потока — Вот дорога от имения ваших родителей на Кострому, а вот здесь, чуть дальше, уже начинаются болота.
— Точно! А это наша речка — радостно улыбаюсь я, делая вид, что узнал местность.
Дальше пялится на карту уже неприлично, и получше рассмотрев окрестности своего имения, я с сожалением отхожу от нее. На широком подоконнике замечаю интересный прибор, который не может быть ничем иным, как старинным теодолитом — я такой в музее при нашем институте когда-то видел! В углу за шкафом с бумагами стоит масштабная геодезическая линейка. Надо же… А у них здесь в остроге все довольно серьезно. Хотя чему удивляться? Если верить институтскому учебнику, в нынешней царской России уже и Корпус военных топографов есть, и даже специальные училища их по подготовке.
— Угощайтесь, дорогие гости, чем бог послал! — потчует нас Моршин, разливая чай по глиняным чашкам и ставя поближе к нам блюдо с кусками пирога…
* * *
— … Ну, что скажешь? — спрашивает меня на обратном пути Бекетов — не зря съездили?
— Не зря. Очень познавательно. Очень! Не удивлюсь, если в этом ведомстве есть кто-то, обладающий даром, сходным с моим. Просто странно было бы, если такого человека не существует. И приблизительную зону падения осколков кто-то из ученых для них точно просчитал — это понятно по карте, висящей в кабинете Семена Фомича.
— То-то ты с нее глаз не сводил!
— Да, я бы такую и купить не отказался. Очень полезная в хозяйстве вещь. Но на их месте, я бы сразу взялся за осушение окрестных болот.
— Это неподъемная работа, Костя — вздохнул граф.
— Почему? Вполне даже подъемная. Другой вопрос, что из-за секретности это не удастся совместить с заготовкой торфа, что могло бы финансово оправдать затраты на разработку новых участков и привлечь к делу крестьян.
— Да, кому этот торф нужен, если вокруг лесов полно и дрова сущие копейки стоят?
— Это пока еще их полно. А начнут массово строиться фабрики и заводы, так никаких дров на них не напасешься. Вот здесь торф и пригодится, попомните мое слово! Вон, как быстро в некоторых губерниях леса вырубают.
— Эк, как заговорил-то…! — удивленно крякнул Бекетов — Откуда что взялось в твоей непутевой голове.
— Так Романов зря времени не терял! — перевожу я стрелки на Алексея Петровича — Он натаскивал меня все это время, рассказывая о делах Северного и других кланов.
— Это хорошо… У нашего Алексея Петровича ум государственный, не то, что у нынешних Романовых. Те одно слово — солдафоны!
Наш разговор прервало появление на дороге всадника, в котором мы узнаем одного из слуг. Это Мария Ивановна, забеспокоилась из-за нашего долгого отсутствия и послала его нам навстречу. Сами они уже добрались до почтовой станции в Песошне и отдыхают там, поджидая нас с дядей.
По словам Бекетова, эта почтовая станция славится отличным трактиром с кулинарными изысками. Некоторые богатые господа иногда специально приезжают туда из города, просто чтобы вкусно поесть. Местный повар изумительно готовит фирменный раковый суп, фаршированную стерлядь, рябчиков и даже венские вафли. Александр Иванович так аппетитно рассказывал о мастерстве местного повара, что у меня даже слюнки потекли. Сейчас поста нет, так что меню в этом трактире обещало быть обширным.
Впрочем, Бекетовых рады были бы видеть и во многих поместьях, разбросанных между Вологдой и Костромой. Хлебосольные хозяева откровенно
