Во льдах - Василий Павлович Щепетнёв
В Москве обе бабушки помолодели лет на десять, и с виду, и по активности. А почему бы и не помолодеть, от хорошей-то жизни можно. Бабушка Ка, оказывается, заядлая театралка, но в Черноземске её страсти потворствовал лишь радиоприемник, да два-три раза в году ходила в наши театры. Работа шестьдесят часов в неделю, домашние хлопоты, тут не до театров.
А теперь до театров. Она по-прежнему работает, но на полставки, в особых яслях, восемнадцать часов в неделю. А бабушка Ни устроилась в важную организацию — но консультантом, со свободным графиком. И в декабре они успели три раз сходить в театр, когда Ольга и Надежда бывали в городе. Столица!
Что ж, мы немножко повозились с Ми и Фа, спели им колыбельную, а те никак не хотели спать. Деда Мороза ждали.
Ещё и двух лет нет, а уже Деда Мороза подавай. Персонального.
— Может и придёт, в полночь, — сказала бабушка Ка.
Чтобы отвлечь малышек, я дал им новый орден.
Бабушка Как тут же протёрла его ваткой со спиртом. Во избежание.
Орден не облез.
— За стол, за стол, — позвали бабушки.
И мы послушно сели за стол.
Новогоднее празднество устроили в зале. И ёлка, высокая и пушистая, три с лишним метра, и стол, полный яств, и, конечно, телевизор.
Телевизор цветной, а фильм «Весёлые ребята», из прежних, черно-белых времён.
Но мне он казался цветным. Морская волна, небо, мелкий и крупный рогатый скот — все обрели цвет, объём и даже смысл.
Козел — это Радек.
Кто такой Радек, почему Радек — не знаю. Знаю одно: козёл — это Радек. И не нужно мне возражать!
Все посмотрели на меня.
— О чём вы, Михаил? Кто вам возражает? — спросила бабушка Ка.
— Я что-то сказал?
— Просили не возражать.
— Чижик устал, — сказала Пантера.
— Чижику нужно отдохнуть, — сказала Лиса.
— Но сначала встретим Новый Год! — сказал я.
Конечно, устал. Конечно, отдохнуть. Восемнадцать тбилисских побед забрали энергии столько, что можно было бы зажечь не только ёлочную гирлянду, но и всю ёлку, не только домашнюю, но и Кремлёвскую. Но жечь Кремлёвскую елку я не собирался, отнюдь. Зачем жечь, если у нас есть пригласительные билеты, и послезавтра мы поведём туда Ми и Фа. Маленькие? Ничего, чем раньше, тем лучше. Там и Деда Мороза увидят. Кремлёвского. И Снегурочку. Самого высшего разряда.
Время от времени звенел телефон. Редко. В Москве у нас близких знакомых и друзей единицы, да москвичи обычно поздравляют после полуночи, как мне сказала бабушка Ни. А из Чернозёмска или Каборановска попробуй, дозвонись, особенно в новогоднюю ночь, автоматическая междугородная связь пока ещё далека от совершенства даже там, где есть. А уж где нет…
Но все-таки звонили. Ольгу поздравил отец, и пригласил всю нашу компанию к себе, на завтра, к вечеру. Ну, ну, посмотрим, как живут члены Политбюро, до сих пор я в его московской квартире не был. Как-то случай не выпадал.
Теперь вот выпал.
И ещё телефонный звонок.
— Чижик, это тебя, — сказала Лиса. Как-то странно сказала.
Я подошёл к телефону.
Оказалось, это баронесса фон Тольтц. Возможная бабушка. Из Парижа. Она наскоро поздравила меня с наступающим, и вдруг стала говорить о великолепной чешской комедии, которую видела на кинофестивале в Каталонии:
— Очень, очень увлекательно. «Адела ещё не ужинала», главный герой — Ник Картер, ты ведь знаешь великого Ника Картера?
— Читал, — ответил я.
— Столько забавных эпизодов. Если будет идти в России — непременно посмотри.
И она попрощалась, пожелав всем Чижикам счастья в наступающем.
Странно.
Странно, что вообще дозвонилась. Если автоматическая междугородная связь у нас не очень, то международная — совсем никак. Нельзя запросто набрать номер и поболтать с приятелем в Париже и даже в Праге. Да и не автоматическая — тоже никак. Маменька много раз пыталась до меня дозвониться, а — не получается. Не соединяет, и всё тут. «Нет технической возможности на советской стороне», отвечали ей в телефонной компании. Это я узнал через общих знакомых.
Тут дело не в технике, объяснили знающие люди, вернее, не только в технике. Все звонки из-за рубежа обязательно прослушиваются. Мало ли, вдруг капиталисты дадут вражеские инструкции на враждебные действия затаившимся врагам? А поскольку разговоры зачастую ведутся на иностранных языках (мы с баронессой говорили по-немецки), то и прослушивающий должен их знать, не так ли? А много ли у нас людей, знающих иностранные языки настолько, чтобы понимать беглую речь? Конечно, такие люди есть, но в ограниченном числе. И для них находятся куда более важные дела, нежели слушать разговоры бабушки из Парижа и внука из деревни Кистеневки Каменского района Чернозёмской области. Да хоть и из Москвы. Вот если бы разговор заказал Фишер, тогда да, тогда человек найдётся. И то не в момент.
Странно, что баронесса заговорила о чехословацком фильме. С чего бы вдруг? Я кино, конечно, люблю, но не настолько, чтобы говорить о нём в новогоднюю ночь, да ещё с баронессой, да ещё о фильме, который я не видел, и не факт, что увижу. С баронессой я и разговаривал-то считанное число раз, и никогда речь не заходила о кино. Ник Картер, надо же! Король сыщиков, гроза преступников, человек, чьи визитные карточки с девизом «всегда начеку» и парой револьверов по сторонам хранятся у самых известных людей мира — ну, так считают буржуазные писаки, штампующие роман за романом на потребу невзыскательной публики. Каюсь, пару книг прочитал и я, купив как раз в Париже. Для языковой практики. Разгрузочное чтиво, освобождающее мозг от раздумий.
Ну, и сам звонок. В смысле дзинь-дзинь-дзинь. Межгород звонит иначе, чем внутригородская связь. Международная — как межгород, мне пару раз звонил Фишер, знаю. Этот же звучал, как обыкновенный, и слышимость отличная, будто из соседнего подъезда. Впрочем, при международных разговорах связисты перед иностранцами стараются не ударить в грязь лицом, используют лучшее, что есть. В России к иностранцем отношение особое, взять хоть «Интурист», хоть «Березку», хоть залы ожидания в Шереметьево. Ну, и связь, думаю, тоже особая.
Я вернулся к столу. «Весёлые ребята» завершились без меня. На экране заставка — разноцветные пузыри, пятна, звездочки и вихри убеждают, что да, что наше телевидение — цветное. Разноцветное.
Усталость овладевала мной. Не сразу, исподволь, крадучись. Потихоньку. Может, это телевизионная картинка гипнотизирует?
И тут её убрали, картинку.
— С новогодним обращением выступит Генеральный Секретарь Центрального Комитета Коммунистической Партии Советского Союза товарищ Михаил Андреевич Суслов — торжественно и протяжно произнес диктор.
И экран снова стал черно-белым. Почти. За скромным столом, никакого палисандра или красного дерева, сидел Суслов в строгом сером костюме, черном галстуке, да и
