Во льдах - Василий Павлович Щепетнёв
Наконец, за десять минут до истечения времени, он сделал ход ладьёй — и предложил ничью.
Я задумался. Не только для вида. Ничью с хозяином чемпионата сделать можно — дань уважения организаторам, и вообще… И с Тамазом я уже играл, в семьдесят пятом, в Дечине. И тогда согласился на ничью.
Но сейчас не семьдесят пятый, и не Чехословакия, где мы, он и я, представляли одну страну, спиной к спине против всего мира.
И, продумав десять минут, я сделал ответный ход.
Тамаз виду не показал, что недоволен. Гордости и благородства у Тамаза на десятерых хватит. Просто ушёл в позицию, и, похоже, не вернётся.
Чемпионат очередной раз проходил в Доме Железнодорожников. Теперь в Тбилиси. Красивое здание, башенки как ладьи, играть — одно удовольствие. Немного свежо, что мне по душе. И ощущение, будто находишься в замке какого-нибудь гостеприимного маркиза. Карабаса, да. Зрителей много, в основном молодёжь, рьяно болеют за своего, за Тамаза. Он идёт хорошо, пока на четвёртом месте.
Ну, проиграет мне, так ведь все проиграют, я уж постараюсь. Последний чемпионат для меня, нужно отметиться. Нет, не зарекаюсь, что никогда-никогда, но не думаю, что буду играть на чемпионатах страны впредь. Зачем? Пусть другие дерзают, тот же Каспаров, который, попав на шестнадцатом ходу под мою матовую атаку, чуть не расплакался прямо за доской. А нечего было лезть на рожон, играть против меня Бенони. Но в пятнадцать лет осторожность скорее порок, чем доблесть. А лет через пять начнёт матереть, а через десять редкая птица сумеет играть с ним на равных.
Вроде меня редкая. Rara avis. Чижик. Михаил Чижик.
Я один, девочки улетели в Чернозёмск. Полтора часа лёта, рейсы каждый день. Дела с «Поиском» и с «Молодой Гвардией» потребовали их присутствия. Исходя из сложившейся позиции, решено «Поиск» никому не отдавать, оставить себе, а «Молодую Гвардию» — даёшь! Нет, сразу не получится, да и не нужно, но занять вторые позиции необходимо, возглавить редакцию фантастики и вообще — острого сюжета. Такая комбинация.
Девочки вернутся к последним турам. Планируют. Предполагают.
В зале загудели. Не громко, нет, но для шахматной аудитории непривычно.
А, это Тамаз просрочил время. Он остановил часы, протянул руку:
— Поздравляю!
Что ж, проиграть по времени в равной позиции — а для шахматистов до кандидатов в мастера включительно позиция примерно равна — не позор. Это не в матовой сети запутаться к шестнадцатому ходу. Ну, не рассчитал Тамаз, не поладил с часами. А Чижик, вместо того, чтобы принять явную ничью, стал играть на время. Разве это по-чемпионски?
Конечно, по-чемпионски. Как там у Гоголя? «Эти люди не понимают игры. В игре нет лицеприятия. Игра не смотрит ни на что. Пусть отец сядет со мною играть — я обыграю отца. Не садись! здесь все равны!»
Мы не первые завершили игру — четыре партии перед нами закончились вничью. Ну, и ладно.
Я спустился в гардероб, надел английское демисезонное пальто (в Тбилиси зима — как у нас осень), на голову котелок, и вышел на улицу. Этакий доктор Ватсон.
Почему чемпионаты играют зимой? Официально — как бы подводят итог уходящего года. А ещё, я думаю, зимой чемпионат организовать проще. В начале декабря и в гостиницах, и на транспорте посвободнее будет. Не сезон. Мне тбилисский капитан невидимого фронта Котэ говорил, что Тбилиси прекрасен всегда, но летом прекрасен особенно. И в сентябре. И в октябре. А потом уже холодно, и если не пить вина, можно простудиться.
Приезжих — а мы все, за исключением Георгадзе, приезжие, — разместили в гостинице «Колхида». Хорошая, но скромная гостиница, ничего не скажешь. В духе Михаила Андреевича. Но я предпочёл другую. Сначала Котэ — он взял надо мною и девочками шефство, — отвез нас в «Иберию». Она, конечно, классом повыше «Колхиды», даже двумя классами. И панорама прекрасная, с пятнадцатого этажа, но когда девочки увидели проплывающий мимо жёлтый вагончик канатной дороги, то «Иберию» забраковали категорически.
И мы остановились в «Тбилиси». В городе Тбилиси гостиница «Тбилиси», что может быть естественнее?
Хорошая гостиница, от «Интуриста», прямо на проспекте Руставели. Здание дореволюционной постройки, тогда убожеством не гордились и убожества не строили. Пешком от гостиницы до Дома Железнодорожников минут тридцать обычной ходьбы. Сначала, понятно, по проспекту Руставели, потом по Верийскому мосту (ныне мост Элбакидзе, названный в честь отчаянного грузинского революционера, мастера бомбы и револьвера, это мне Котэ рассказал) пересекаем Куру, и по проспекту Плеханова как раз к месту соревнования, Дому Железнодорожников, и придем. Три тысячи двадцать шагов по шагомеру Лисы. То, что нужно перед игрой.
И после игры тоже. Адреналин требует немедленной утилизации, а для этого нет ничего лучше, чем прогулка. Хочешь — шагаешь быстро, хочешь — шагаешь медленно, хочешь — вообще не шагаешь, а стоишь и смотришь на воды Куры. Здесь, в Тбилиси её называют Мтквари, «хорошая вода».
И вот смотрю я на хорошую воду, стоя на мосту, тоже красивом, и слышу — приближаются ко мне двое. Ну, приближаются и приближаются, не один же я люблю прогулки, но смотреть на реку расхотелось. Захотелось смотреть на прохожих.
Время не сказать, чтобы слишком позднее, но ведь декабрь, близится зимнее солнцестояние, самый короткий день, и темно. Фонари разгоняют тьму, но лениво разгоняют, да и не все они исправны, фонари. Или экономят электроэнергию? Так что видимость не ахти какая. И облака, маленькие, с овечку, как назло прикрыли полную луну.
— Ты, Чижик, плавать умеешь? — спросил один. С акцентом спросил. Нет, не грузинским — к грузинскому акценту я привык. Но с кавказским. Я так думаю.
— Я летать умею, — ответил я.
— Вот сейчас и полетишь, — сказал другой, с тем же акцентом. — Сначала полетишь, а потом поплывёшь. Если умеешь плавать.
— Вы что?
— Мы ничего, — сказали они, приближаясь.
— Погодите, погодите, — зачастил я. — У меня деньги есть, много. Берите деньги, и ступайте себе!
Они остановились. Действительно, глупо бросать деньги в реку. Особенно если их много.
— Ну, давай деньги, — сказал первый. — Только не обмани, хуже будет.
— Сейчас, сейчас, — забормотал я, жалкий лепет труса, и полез во внутренний карман пальто. За деньгами, ага. Но достал пистолет. Я его ещё в гардеробе переложил из кобуры, что под пиджаком. Хотел было оставить в номере, номер с сейфом, а потом решил, что нет, что нельзя расслабляться.
— А вы, ребята, чьих будете?
— Ты что, ты что? Мы так, мимо шли, решили пошутить, — и оба развернулись и побежали. Очень быстро.
Но недостаточно быстро.
Я, конечно, мог положить обоих. Легко. А потом?
