Европейское турне Кирилла Петровича - Михаил Александрович Елисеев
Граф с телом дочери находился в корабельном лазарете, боясь отойти от Софи даже на минутку. Слёзы перестали течь по старческим щекам, так как Илья Иванович всё, что можно, уже выплакал. Он только сидел рядом с койкой, на котором лежало обгоревшее тело покойной, накрытое простынёй, покачивался из стороны в сторону, словно находясь в некоем трансе, и смотрел на то место, где должно было быть её лицо.
Матросы, справившись с огнём, убирали вёдра и откачивали лишнюю воду. Они двигались совершенно молча и стараясь не издавать лишнего шума, будто в знак уважения перед умершей. Уставшие и перемазанные сажей, они уходили в свои каюты и, вымотанные, тут же засыпали.
Время было уже немногим за полночь, и в каюте оставались только несколько офицеров и старпом.
– Э-эх, и добротная кровать была… теперь только на угли.
Некоторая доля цинизма помогала справиться с ужасом пережитого.
– Ваше благородие, вы бы пошли, выспались, – отозвался один из офицеров, глянув на старпома из-за плеча.
– На том свете отосплюсь, Сухов.
– Обломки убирать, ваше благородие? – переспросил Сухов.
– Погодьте, – мужчина поднял раскрытую ладонь, – Ещё всё осмотреть надобно.
– Для чего?
– Здесь могут быть какие-то личные вещи погибшей, которые граф хотел бы оставить себе.
Пиная носками сапог обломки, офицеры бродили по обгоревшей каюте, в то время как в проходе стоял один из гражданских, который всё никак не желал уходить.
– Почему один иллюминатор заперт? – спросил старпом, – Я же просил всё раскрыть, чтобы выветрить запах гари.
– Кайма оплавилась, ваше благородие. Тут такой жар был, что даже металл потёк.
В подтверждение своих слов, Сухов подошёл к окну и лично подёргал ручку несколько раз.
– Не понимаю, как так получилось-то? – недоумевал старпом.
– Может она включила слишком высокую температуру? – неожиданно спросил незнакомец, стоявший в дверях.
– Её ведь предупреждали об этом? – мимоходом спросил старпом младшего офицера Сухова.
– Все пассажиры, плавающие каютами первого класса и имеющие услугу подогрева полов, в первую очередь предупреждаются о возможной опасности, – отчеканил офицер.
Незнакомец, не обращая на матросов внимания, принялся осматривать оплавившийся темперметр, отковыривая кончиком ногтя чешуйки сажи.
– Пока не подавайте электричества на обогрев полов. Не дай Бог, ещё одна из кают вспыхнет, – старпом продолжал отдавать распоряжения офицеру, – Нашей компании и одной смерти на борту по самые уши. Сейчас ещё и жалобы начнутся.
– Они уже начались, ваше благородие, – ответил офицер. – Некоторые пассажиры первого класса жалуются на холод в каютах.
– Пускай тогда берут пример со второго и третьего класса, где люди по старинке греются одеялами. Ведь жили же раньше как-то без этих темперметров. Веками. – Мужчина пристально посмотрел прямо в глаза Сухову. – Ни в коем случае не включайте эти обогреватели! Какие бы деньги вам ни предлагали.
– Если честно, то уже предлагали… , – признался мужичок.
– А почему было сразу не поставить на ручку какие-нибудь ограничители? – снова подал голос незнакомец, потерявший интерес к оплавившемуся устройству.
– Не моя вина, – пробурчал старпом, бросив через плечо. – Недоработка инженеров. – Он сильно нахмурился, наконец-то обратив более пристальное внимание на надоедливого пассажира, – Прошу прощения, вы вообще кто таков будете?
Мужчина прошёл в центр комнаты и протянул руку:
– Меня зовут Кирилл Петрович.
– А не пойти ли вам спать, Кирилл Петрович? – Старпом высокомерно бросил взгляд на протянутую ладонь, не шелохнувшись.
– Можно и так, хотя я могу сходить к капитану и попросить его, чтобы он всячески содействовал мне в моём начинании. Чин позволяет мне сделать это.
– В начинании чего? – Старпом всё-таки пожал его руку.
– В начинании расследования.
– Тут нечего расследовать. – Мужчина махнул ладонью. – Девчонка позабыла о предупреждении и включила обогрев пола на полную мощность.
Кирилл, недоверчиво хмыкнув, снова подошёл к двери, указав на темперметр:
– Ручка была выполнена из дерева?
– Да, так и есть.
– Но ведь огонь был не настолько сильным, чтобы она полностью сгорела, верно? Да, металл оплавился, но ведь от деревяшки должно же было остаться хоть что-то?
– От таких предметов остаётся хотя бы уголёк или пепел, – ответил оказавшийся рядом Сухов.
– В таком случае, где же эта ручка?
– То есть, как это где? – Опешивший от неожиданности, старпом повернулся к косяку и осмотрел темперметр.
Вместе с ним за компанию дверной косяк осмотрел и Сухов.
– Действительно, ручки нет, – старпом наклонился и стал осматривать пол, – Возможно, она выпала?
– Выпала? – брови Кирилла вздёрнулись вверх, – Настолько слабое крепление со штырём? Или это тоже недоработка инженеров?
– У вас есть своё мнение? – старпом начал выходить из себя.
– Разумеется! Ручку специально повернули на максимум и отломали. Затем закрыли дверь и подставили трость, чтобы девушка не смогла выйти наружу.
– Вы… – мужчина перевёл дыхание, – … вы понимаете, на что вы намекаете? Да ведь это же… убийство.
Последнее слово он еле слышно прошептал, будто боясь, что такая страшная догадка достигнет и его младших помощников.
– Да, это убийство, – кивнул пассажир. – Без сомнений.
– Матерь Божья, – Сухов прикрыл рот рукой.
Кирилл развернулся и пошёл к выходу:
– Последую вашему совету и пойду спать. – На секунду остановившись в дверях, он добавил, – Мне надо о многом подумать.
Утром, когда в их каюту постучались, консул уже стоял в гостиной, нервно поправляя завязанный уже в сотый раз платок.
– Да-да, войдите.
– Я не помешаю?
На пороге возник Семён Михайлович, за спиной которого с невозмутимым видом стоял Сиволап, возвышаясь над хозяином на целую голову.
– Николай Григорьевич, доброе утро. Вы уже завтракали?
– Ещё нет, но, пожалуй, что и не пойду, – мужчина снова развязал платок.
Учёный с автоматоном вошли в гостиную, прикрыв за собой дверь.
– С вами всё в порядке? – поинтересовался мужчина.
– Мне не по себе. Нервы, – признался консул. – Вчерашнее происшествие…
– Я понимаю вас. Тоже не мог уснуть полночи. И много думал об этом. – Учёный смело сел в кресло, так и не дождавшись приглашения. – Меня сильно беспокоит эта трагедия.
– В ней чувствуется какая-то неправильность, – отметил Николай Григорьевич, поправив съехавшее на нос пенсне.
Собеседник встрепенулся:
– Вы тоже это заметили?
Консул теперь всем корпусом повернулся к учёному, заинтересованный темой разговора:
– Да. Словно всё было подстроено. Ещё вчера вечером я слышал от других пассажиров о том, что Софья якобы сама захлопнула дверь и сломала темперметр. – Мужчина нервно хохотнул. – Но в это слабо верится. Я мало знал эту девушку, но в ней чувствовалась жажда жизни. Она ни за что не сделала бы подобное сама. Всё указывает на то, что это сделали намеренно.
