Европейское турне Кирилла Петровича - Михаил Александрович Елисеев
– Помогите! Умоляю, спасите! Меня заперли!
Софи услышала, как сверху на борту «Ушакова» заголосило несколько прогуливавшихся пассажиров. Кто-то звал старпомов и матросов. Кто-то перегибался через фальшборт, чтобы рассмотреть – из какой каюты доносится голос.
– Не волнуйтесь! – услышала она отдалённый мужской голос. – Сейчас вам помогут!
Она совсем не заметила того, как почти сразу же после открытия иллюминаторов вспыхнуло одеяло, брошенное на пол у двери, а бахрома ковра занялась огнём. Слишком поздно почуяв запах дыма, она обернулась, с ужасом увидев, что к одеялу и ковру добавилась обивка стульев и дивана. От горящего одеяла огонь перекинулся на шёлковые обои помещения, добравшись до потолка.
– Помогите! – У неё началась истерика. – Пожар! Я горю!
Не помня себя от паники, Софи забралась на письменный столик, едва не опрокинув чернильницу и уронив несколько листков чистой бумаги, которые, едва коснувшись пола, тут же вспыхнули, превратившись в пепел. Она обхватила колени и тихонько застонала, не в силах ничего поделать. Она выдыхала только одно-единственное:
– Ненавижу…
Когда всё помещение наполнилось густым дымом, она могла только откашливаться, не в силах произнести ни слова.
Кирилл Петрович заметил сквозь стеклянные двери, как по коридору суетливо забегали слуги.
– Кажется, что-то случилось, – обратил он внимание остальных.
Все присутствующие повернулись к выходу, видя, как помимо обслуживающего персонала запаниковали и некоторые пассажиры.
«Пожар!» – это слово быстро появилось в воздухе сначала из коридора, затем повторилось за несколькими столиками.
– Прошу прощения, – Николай Григорьевич остановил официанта, – Из-за чего весь сыр-бор?
– Ваше благородие, горит одна из кают первого класса.
– Бог ты мой! Кто-то уронил свечку? – изумился Степан Аристархович.
– А какая именно? – спросила леди Бичем.
– Если я не ошибаюсь, то восьмая.
– Это… это каюта Софьи Ильиничны? – уточнил Рустам, устремив взгляд на графа.
Илья Иванович неожиданно подскочил со стула и стал шарить по краю стола. Так и не найдя желаемого, он вдруг не к месту спросил:
– Простите, вы не видели, куда делась моя трость?
Коридор пассажирского отдела был битком набит любопытствующими.
–Я прошу вас всех выйти на верхнюю палубу! Вы мешаете тушению пожара! – закричал старший помощник капитана. Ему пришлось пригрозить, – Если вы не разойдётесь, то пожар перекинется на соседние каюты. Вы все хотите сгореть?
В толпе возмущённо зароптали.
– Отправляйтесь на палубу!
Когда коридор опустел, за исключением особенно упёртых человек, члены команды смогли беспрепятственно встать в ряд с вёдрами от водонапорных труб к горящей каюте. Передавая друг другу полные вёдра, они принялись тушить огонь. Дым, вырываясь из помещения, поднимался к потолку коридора.
– В чём дело?
К старпому подбежал один из младших офицеров:
– Пассажиры с нижних кают жалуются на раскалённый воздух. Там потолки горячие. Вот-вот вспыхнут.
Мужчина, недолго думая, ответил:
– Возможно, это из-за перегрева электричества. Прикажите вырубить на всей палубе подогрев полов. Э-эх, надо было с самого начала сделать это. Ох уж эти новшества – за всем и не уследишь.
К старшему помощнику, прихрамывая, подбежал Илья Иванович:
– Пропустите! Там моя дочь!
Следом, стараясь не мешать матросам, шли Кирилл Петрович, Николай Григорьевич и Семён Михайлович, за которым семенил его металлический слуга.
– Она должна быть там! – Илья Иванович схватил мужчину за рукав и сильно затряс его, – Умоляю! Спасите её!
– Она внутри? – удивился старпом, – Но там ведь невозможно…
Кирилл Петрович, пресекая дальнейшие разглагольствования офицера, подбежал к распахнутой двери каюты и заглянул внутрь. Все стены и пол были охвачены ревущим огнём, несмотря на старания матросов. Всполохи пламени в редкие моменты достигали самого потолка. Горела вся мебель в комнате, а на кровати… едва видимая в вихрях огня, лежала Софи, свернувшись калачиком. Ночная сорочка на её теле уже почти вся обуглилась. Она молчала.
– Может её ещё можно спасти. – Кирилл подозвал учёного, – Семён Михайлович! Прикажите Сиволапу войти туда и вынести Софью!
– Сиволап! – мужчина повернулся к своему слуге, – Ты всё слышал? Иди!
Кивнув начищенной до блеска усатой головой, автоматон не колеблясь вошёл в самый центр пекла. Огненные языки лизали металлическую обшивку, не в силах пробиться внутрь. Медленно двигаясь, он всё же умудрился опрокинуть горящий столик, который после падения на пол взметнул в воздух сноп искр.
– В нём нет горящих элементов? Картона или бумаги? – спросил Кирилл Петрович, опасаясь, что спаситель застрянет в каюте.
– Нет, все соединительные части скреплены металлическими тросиками, а перфокарты заключены в плотную коробку. Так что моего Сиволапа можно бросать хоть в огонь, хоть в воду, – махнул рукой учёный.
Автоматон был едва виден за сплошной стеной огня и клубов дыма. Вот он нагнулся над кроватью и протянул руки.
– Что случилось? С Софи всё в порядке? – Сзади к ним подошли леди Бичем под руку с князем Дадиани.
– Очень на это надеюсь, – ответил Кирилл.
– Он несёт её! – воскликнул граф. – Несёт!
В проёме двери появился объятый дымом автоматон, держа на руках едва живое тело, покрытое множеством чудовищного вида ожогов. Сгоревшая ночная сорочка во многих местах намертво прилипла к коже.
– О господи! – Сзади появилась Анна Илларионовна, вернувшаяся из женской комнаты отдыха, – Сонечка! Она жива?
Кирилл Петрович перехватил Софью у Сиволапа и опустил её на пол.
– Софи, дорогая! Умоляю, очнитесь!
Веки дрогнули. Девушка едва разлепила глаза, которые не хотели открываться из-за сгоревших и слипшихся ресниц.
– Она жива! Хвала Богу! – воскликнул отец несчастной, – Прошу, дайте мне пройти к ней!
Обожжённые губы чуть приоткрылись, выпустив в задымлённый воздух всего одно едва слышное слово:
– Ненавижу…
Софья Ильинична потеряла сознание, скончавшись через пару минут.
Невозможно передать словами горе безутешного отца. Он сидел на полу, обнимая погибшую дочь, пока мимо него сновали туда-сюда матросы с вёдрами воды, занимаясь тушением пожара. Суетящийся экипаж не мог знать, что испытывал родитель, столь трагически потерявший своё дитя. Нянечка присела рядом, положа одну руку ему на плечо, и горько плакала. Стоящие рядом пассажиры стали невольными свидетелями семейной трагедии, боялись уходить и даже шевельнуться, будто это могло нарушить напряжённую тишину горя.
– Откуда здесь это? – Кирилл Петрович повернулся к предмету, лежащему рядом с дверью восьмой каюты.
Все пассажиры, проследив за его взглядом, также посмотрели на пол коридора.
– Это… это ведь моя трость. – Илья Иванович дрожащей рукой указал на неё. Он с трудом проглотил подступившую слюну, – Я потерял её. Откуда она здесь?
Старпом пожал плечами:
– Этой тростью была подперта ручка двери, – признался мужчина, – так что невозможно было выйти наружу.
Часть 3.
Все пассажиры сидели по своим номерам. Попутчики, ставшие невольными свидетелями трагедии, обеспокоенно переговаривались между собой, обсуждая происшедшее на борту. Те, кто
