Егерь: Назад в СССР 2 - Алекс Рудин
Вот чёрт! А впрочем...
— Дмитрий Николаевич! Знаете что? Давайте я через час к вам подъеду. Вы в крепости?
— Да! — обрадованно ответил Сюзин. — Пакуем экспонаты, которые повезём в Ленинград.
— Вот и отлично! Дождитесь меня, пожалуйста!
Я повесил трубку.
— Ну, что там? — спросил Серёжка.
— Ничего, — ответил я и шутливо щёлкнул его по носу.
* * *
— Ну что, едем? — спросил я Дмитрия Николаевича, когда он вышел из клуба мне навстречу.
— Куда? — удивился археолог.
— Познакомлю вас с колдуном. Тем более что вы с ним уже виделись.
Лицо Дмитрия Николаевича удивлённо вытянулось. Но он тут же взял себя в руки.
— Подождите минуту! Я только возьму ручку и блокнот! И... А что он любит?
Теперь уже удивился я.
— Кто?
— Колдун, — серьёзно объяснил Дмитрий Николаевич. — В молодости я побывал на Крайнем Севере с этнографической экспедицией. Там мы расспрашивали шаманов. Так вот перед тем, как задавать им вопросы, нужно было непременно задобрить духов каким-нибудь подношением. А у вашего колдуна такой обычай есть?
Я пожал плечами.
— Насколько помню, нет. Но на всякий случай, захватите что-нибудь к чаю.
Через минуту Дмитрий Николаевич сидел на пассажирском сиденье. Я с невозмутимым лицом крутил баранку.
— Андрей, — не выдержал археолог, — а как вы с ним познакомились?
— Он спас меня от пожара и вылечил ногу. Я тогда сильно растянул связки. Несколько дней прожил у него в землянке.
— Он что, и вправду, живёт в лесу?
— Да. Но я не думаю, что будет правильно расспрашивать его о причинах. Впрочем, вам виднее, о чём говорить. Попросите у него разрешения исследовать его поляну. Может быть, найдёте что-то интересное. Не зря же вы столько лет изучали хроники и летописи.
Некоторое время мы молчали. Затем Дмитрий Николаевич осторожно спросил:
— Я правильно понимаю, что этот человек просил вас не рассказывать о нём?
— Да, — кивнул я.
— А почему тогда...
Археолог не договорил. Снова повисло молчание, которое прерывалось только звуком двигателя и шумом колёс по асфальту.
— Есть причина, — ответил я.
Мы подъехали к медпункту. Дверь была не заперта, но я всё равно постучал. Спокойный мужской голос ответил:
— Войдите!
Я пропустил Дмитрия Николаевича вперёд.
Трифон сидел за Катиным столом и при свете настольной лампы изучал карточки пациентов. Ссадины на его лице уже зажили, и синяки почти сошли. Только под левым глазом оставалась лёгкая желтизна.
Просматривая карточки, Трифон иногда недоумённо хмурился, но чаще одобрительно кивал головой.
— Здравствуй, Андрей! — спокойно сказал он, поворачиваясь ко мне. — Здравствуйте!
Он смотрел прямо в лицо археолога.
— Знакомьтесь, — сказал я. — Дмитрий Николаевич Сюзин. Историк, археолог. Руководит раскопками на территории Староладожской крепости. Трифон. Отшельник, лекарь. И, насколько я понимаю — врач.
Трифон и Дмитрий Николаевич молча смотрели друг на друга.
— Дмитрий Николаевич! Наверное, будет лучше, если вы расскажете Трифону всё, что рассказывали мне. А я пока поставлю чайник.
Я подхватил в углу полупустое ведро, заглянул в него.
— Водичка-то несвежая. Прогуляюсь до колодца.
Я намеренно не торопился. Постоял возле бревенчатого сруба, с любопытством заглядывая в тёмную глубину. Там таинственно поблёскивала вода.
Низкие тучи к вечеру совсем заволокли небо. Я поднял лицо и ощутил, как на лоб и щёки садится лёгкая, почти невесомая дождевая морось.
Где-то в небе, выше слоистых туч раздалась печальная перекличка улетающих гусей.
Осень.
Под мерный скрип ворота я опустил ведро в колодец. Оно звякнуло, разбивая водную гладь, покачнулось и утонуло. Подрагивая, натянулась цепь. Я нажал на кривую металлическую рукоятку, с усилием поднимая полное ведро наверх.
Потом мы втроём пили горячий чай при свете настольной лампы. Я открыл пакет с пряниками, который захватил с собой Дмитрий Николаевич. Пряники были свежие, мятные. Их глазурь приятно холодила кончик языка.
Дмитрий Николаевич рассказывал о работах в крепости, упомянул о том, что в краеведческом музее скоро откроется новая экспозиция, где будут выставлены экспонаты, найденные в этом году.
Вдруг археолог замолчал и посмотрел прямо на Трифона.
— Андрей сказал мне, что вы не любите распространяться о своей жизни. Но я приехал не из пустого любопытства. Давайте сделаем так: я расскажу вам всё без утайки, а вы поделитесь тем, чем сможете.
Трифон ничего не ответил, только улыбнулся и взял ещё пряник.
Через полчаса он легко поднялся со стула.
— Андрей! Можно тебя на минутку?
Мы вышли на крыльцо.
Стемнело, и свет настольной лампы падал через окно на землю косыми жёлтыми ромбами. Морось продолжала сеяться, не переходя в дождь. Я поёжился — прохладный ветер так и норовил залезть под тонкую куртку.
— Зачем ты привёз его? — спросил Трифон.
Он задал этот вопрос спокойно, без раздражительности. Словно из простого любопытства.
— Зачем? — эхом повторил я вслед за Трифоном. — Понимаешь, Дмитрий Николаевич — очень увлечённый человек. Он уже много лет по крупицам собирает эту информацию. Думаешь — мы встретились просто так?
Трифон внимательно смотрел на меня.
— Но дело не только в нём. Даже совсем не в нём, а в тебе.
— Во мне? — в лёгкой усмешкой спросил Трифон.
— Угу.
Я еле заметно кивнул.
— Катя рассказала мне, как ты помогал ей, пока она тебя лечила. Подсказывал диагнозы и лечение, сам делал процедуры. Почему ты не ушёл раньше, как собирался?
— Катя уехала, — помедлив, ответил Трифон. — А нового фельдшера пришлют, неизвестно, когда. Мало ли — кто заболеет.
— Вот-вот, — кивнул я. — Татьяна Семёновна все ноги сбила, пока к тебе на озеро добиралась. И не она одна к тебе ходит. А ты ведь не просто лекарь. Ты настоящий врач, с образованием и дипломом. Так? Катя не могла ошибиться.
— Ну, так. И что с того?
— И документы у тебя сохранились?
— Допустим.
— Ну, вот. А в деревне нужен врач. До весны, пока Катя не приедет. И хорошо бы, чтоб это был такой врач, которому люди доверяют.
— Так-так.
В голосе Трифона слышалась лёгкая усмешка.
Я улыбнулся.
— Помнишь, ты попросил меня отправить почтой подарок — кораблик? И адрес дал.
— Помню. Ты сказал, что отправил.
— Извини, Трифон. Я тебя обманул.
