Цапля для коршуна (СИ) - Калинина Кира Владимировна

Елена стояла в перекрестье взглядов и улыбалась — открыто, тепло, лучисто. Свет ее улыбки озарял серый день, затмевая и увечье Диона, и фальшивую благожелательность на лицах рэйдов, и гримаски городских ротозеев, качавших головами с показным сочувствием — бедняжка! как ее угораздило? Улыбка Елены цвела, заставляя каждого на площади верить: эта пленительная юная девушка, дочь благородного семейства, от души счастлива стать женой одноглазого урода, бывшего раба, мага, потерявшего дар…

Со стороны королевского дворца на храм наползали клубы свинцово-сизых туч. Надо было кончать этот фарс, пока небеса не прорвало.

Дион взял Елену за плечи, повернул к себе.

— Только не валяй меня! — предостерегла она тихим шепотом, и в еловых глазах сгустились тени.

Не валяй? В каком смысле? Знала бы эта девочка-женщина, что за картина нарисовалась в его воображении…

Венок на ее волосах. Дион наклонился, вдохнув запах ромашки — других просто не чуял, и приготовился ощутить ртом привычную горечь.

Но горечи не было. Чары Леннеи развеялись, и он не знал, радоваться этому или огорчаться. Один глоток горячего дыхания, мимолетный вкус спелых яблок — и довольно.

Площадь разочарованно загудела. Не такого поцелуя ждали от пары, распаленной брачным ритуалом перед лицом Истины. Слышались свист, недовольные выкрики.

Ничего, обойдутся без представления. Эта свора бездельников ходит на каждую свадьбу — как в старину их предки ходили на публичные казни.

Елена мягко вздохнула. Ее руки вдруг обвились вокруг его шеи, губы приоткрылись, глаза стали бездной, в которой хотелось тонуть, пока сердце не перестанет биться.

Это дар? Или то самое белое пламя, плескавшее крыльями, будто птица, в тайных безднах ее души?

Дион послал все к льгошу и поцеловал ее так, как давно хотел — со всей страстью, но без спешки, будто брал свое по праву, будто знал наверняка, что она тоже этого хочет. И она ответила…

Неважно, сколько между ними правды и притворства, сегодня он мог получить ее. Но это было бы плохой благодарностью за то, что она сейчас для него сделала.

Дион крепче прижал Елену к себе.

И в этот миг на площадь стеной обрушился ливень.

Глава 25. Не твоя

Лена

Они добежали до фугата, упали на сиденья. Взглянули друг на друга — и расхохотались.

— Холодный душ, — сказал Дион.

Мокрые волосы облепили его голову, паклей пристали ко лбу, по лицу текла вода, блестя на черной кожаной накладке. Лена подумала, что сама, наверное, выглядит, как помесь привидения со свежевыловленной утопленницей: белый саван и бурые волокна "водорослей" с обрывками полевых цветов, брошенных кем-то в пруд.

Она смахнула с бровей влагу — к пальцам пристали два белых лепестка и желтоватая травинка. Но запасливый Дион, как царевна-лягушка, вынул из рукава чудо-дифен и в полминуты высушил сначала "невесту" (льгош, "жену"!), потом себя.

Было забавно смотреть, как его пшеничные пряди отклеиваются ото лба, рассыпаются на волоски, и каждый свивается колечком. Без фена, как в кино. Но ему что? Стрижка короткая, раз-два, и снова человек. А роскошная грива Леннеи спуталась так, что хоть плачь. Дион предложил расческу, Лена покачала головой.

— Зубчики мелкие, я это не прочешу, — она увязла пальцами в своих лохмах, дернула и поморщилась. То, что десять минут назад было струящейся шелковистой волной, превратилось в войлочный полог, граблями не продерешь. — Все-таки ваши свадебные прически — это зло.

Дион молча смотрел на нее — обжигающим, улыбчивым, чуть насмешливым взглядом — и сердце колотилось все быстрее. Помедлив, он придвинулся ближе, нырнул рукой ей под волосы. Сегодня ладонь у него была горячей. А Лена…

…задохнулась, чувствуя, как проваливается в леденящий вакуум. Хотелось биться, кричать, бежать — куда угодно, хоть за борт…

Она больно ущипнула себя между пальцев. Сквозь звон в ушах вытолкнула из горла слова:

— Прости… Это не я.

Зажмурилась, ощупью нашла руку Диона. Он ответил ободряющим пожатием. Спасибо, не обиделся.

Но настроение все равно стало паршивым.

Казалось, рэйдова дочка подчистую выветрилась из Лениной головы. То есть из бывшей своей. И скатертью бы ей дорога… Так нет же. Выскочила, как черт из табакерки. Как… холодный душ.

— Честно говоря, в эту часть твоей истории я поверил только сейчас, — тихо проговорил Дион.

Его взгляд был серьезным и задумчивым. И Лена спросила резче, чем хотела:

— Почему она тебя так боится?

Он же наверняка задумался о Леннее. О том, что женщина рядом только выглядит, как его маленькая рэйди…

Дион помрачнел.

— Я ее пальцем не тронул. Иначе чем бы я был лучше Аспера Дювора? Раз, правда, не сдержался, — он отвел взгляд. — Она кричала, называла меня убийцей, кровавым чудовищем, изувером, монстром в человеческом обличье. Я разозлился и пригрозил сделать с ней то же самое, что ее брат сделал с Тоей. Даже не пригрозил… Сказал, что мне стоило бы поступить с ней так же. Если она хочет узнать, что такое изувер. Но она, конечно, сочла это угрозой. Вечером я пришел объясниться, а ее уже не было.

Они обогнали грозу и вынырнули из облаков прямо над Скиром. Терракотовая черепица на скатах замковой крыши выглядела пыльной и мрачной. Фугат пошел на снижение. У Лены заложило уши, однако она расслышала, как Дион добавил почти шепотом:

— Думаю, ты права. Я хотел мести…

Лена снова взяла его за руку. Интересно, он вспыльчив от природы — или дело в тяжелом прошлом и приступах, которые расшатывают нервную систему?.. Последний случился сегодня утром, предыдущий — два дня назад. Причем во время совета. Дион еле успел выйти из зала и забиться в чью-то пустую приемную.

— Мне кажется, или твои приступы стали чаще? — спросила Лена, когда вместо серого предгрозового неба за окном возник разморенный зноем сад, и фугат опустился на площадку перед парадным крыльцом.

— Примерно с тех пор, как я застал тебя в кабинете.

— Стоп! Хочешь сказать, это из-за меня?!

Дион рассмеялся, совсем невесело, и встал с места, подавая ей руку.

— Скорее, из-за поездки в Иэнну. Там произошла пара вещей…

На этом разговор пришлось прервать. Дверца фугата открылась, и под ноги молодым легла ковровая дорожка, только не бронзовая, как в храме, а синяя. По бокам выстроилась замковая прислуга в своих барочных нарядах. Нет, Лена уже знала, что в Скире трудится прорва народа, но чтобы такая!.. И в довершение всего, слуги принялись осыпать хозяина и его "невесту" — тьфу, "жену" — крупными алыми лепестками. Это сколько же роз пришлось ободрать!

У Лены было ощущение, что ее гонят сквозь строй. Батогами по спине, правда, не лупили, но земля под пятками горела. От идиотизма ситуации. Вот где этот дождь, когда он нужен? Сразу бы припустили бегом, как живые люди, а не плыли, точно пава с павлином, улыбаясь и благосклонно кивая в ответ на поздравления. Хорошо, хоть мадам Робот на этом праздничном сборище не оказалось. Представить улыбку на хищном лице Недоры было выше Лениных сил.

У молодоженов оставался час, чтобы привести себя в порядок и чуточку передохнуть перед свадебным банкетом. Дион проводил Лену в ее покои. Снял с головы "жены" побитый ливнем венок, поднес к носу, усмехнулся чему-то.

Лене хотелось залезть в ванну, расчесаться и побыть одной. Но Дион уселся на диван, нахмурился так, что между переносицей и правой бровью легла косая морщинка:

— Скажи, Лаэрт сделал тебе что-то плохое? Когда ты вышла из фугата, на тебе лица не было.

Лена вздохнула:

— Он поставил мне печать.

Фугат был отделан в бордово-золотых тонах, как ложа в старом театре. Широкие мягкие диваны, на окнах тяжелые занавеси с кистями, на потолке светящийся орнамент. И со всех сторон — живой пульс магии.

Лаэрт бесцеремонно усадил Лену вплотную к себе. В салоне было прохладно — магическое кондиционирование в действии, но большое тело короля, окутанное облаком непривычных тяжелых запахов, дышало жаром. Лена попробовала отодвинуться.