Алексей Волков - Командор Петра Великого

– Раз вы так считаете, то я слушаю, – тон походил на русскую пасмурную зимнюю ночь. Ни проблеска света, ни капельки тепла.

Прозвучавший в голосе холод бросил баронета в жаркий гнев. Такого отношения к себе он не прощал никому. Захотелось схватить женщину, по-звериному, грубо и зло, насытиться ее телом, не обращая внимания на возможные жалобы и мольбы.

Да и разве она не законная супруга?

Из горла баронета вырвалось звериное рычание. Он в два шага преодолел разделяющее их расстояние и застыл, упершись во взгляд молодой леди.

Нет, Пита не остановило бы сопротивление, хотя он краем уха слышал кое-какие намеки о прошлом своей жены. Страх только раззадорил бы адмирала. Любая просьба оставила бы равнодушным. Но в прекрасных глазах не было ни страха, ни гнева. Лишь одно всеобъемлющее презрение, настолько глубокое, что сделать последний шаг оказалось невозможным.

Пропал не гнев – напрочь пропало желание.

Видеть этот взгляд было невмоготу. Баронет отвернулся, подошел к окну и сделал вид, словно разглядывает пейзаж за ним.

На что там смотреть?! Ночью выпала какая-то снежная крупа и теперь густо лежала прямо на грязи, чуть-чуть подтаивая, увеличивая и без того немалое количество воды.

И тут зима! Или почти зима.

– Надеюсь, леди, вы хотя бы объясните свое поведение? – Пит приложил максимум усилий, чтобы голос звучал как можно более бесстрастно.

– Что я вам должна объяснять?

– Как? – Баронет вновь чуть не задохнулся от возмущения. – Вы считаете, будто это нормально?

– А на что вы рассчитывали? – в свою очередь спросила женщина. – Я обещала выйти за вас замуж. Я выполнила свое обещание. А больше, дорогой баронет, я вам не обещала ничего.

Это было слишком! Баронет с силой ударил кулаком в стену, отбил руку, почти не почувствовав этого, и выскочил прочь. Нельзя терпеть издевательство до бесконечности. Джентльмен тоже мужчина.

Но леди Мэри это совсем не задевало. Даже чуть развеселило, и вошедший в комнату отец застал свою дочь улыбающейся.

– Куда так выскочил любезный баронет? – поинтересовался лорд. – Словно за ним гонятся… – следующее слово он из приличия говорить не стал.

– К себе домой, наверное. Может – в Таганрог. Или Воронеж. Я не интересовалась.

Лорд Эдуард сумел скрыть нарождающуюся улыбку.

– Все-таки к собственному мужу надо хоть порой проявлять снисходительность. О вас уже такое говорят в Англии!

– До Англии далеко. – Женщина стала серьезной.

– Но мы все равно не должны забывать о ней, – важно изрек лорд.

Подобно баронету, он встал у окна и задумчиво принялся изучать природу по ту сторону стекла.

– Что-то случилось? – Мэри внимательно наблюдала за отцом.

– Нет, что ты! Просто я иногда думаю: не пора ли мне на покой? Всю жизнь занимаюсь делами. Надо же когда-нибудь отдохнуть!

С некоторым удивлением Мэри обратила внимание, что ее отец действительно выглядел постаревшим. Или это накопилась усталость вкупе с дурной погодой?

Она встала, подошла к лорду и утешающе положила руку на его плечо.

– Если хочешь, вернемся. – О муже не было сказано ни слова.

Эдуард вздохнул. Он сам пока не знал, хочет оставаться на посту или обосноваться в своем поместье. Если бы удалось уговорить Командора, то наверняка второе было бы более предпочтительнее. Таких дел можно было бы наворотить! Ведь явно бывшие флибустьеры продают далеко не все. Кое-что придерживают по понятным причинам для себя.

– Командор впал в опалу, – сообщил лорд.

– Как? Когда? – Опала частенько влекла за собой смерть и в Англии, и в России.

– Вскоре после нашей с ним встречи, – признался Эдуард.

Сам он тоже узнал о случившемся далеко не сразу. Кабанов-Санглиер появлялся при дворе достаточно редко, и его отсутствие не бросалось в глаза. Даже причину случившегося выяснить не удалось. Никто толком ничего не знал, и лорд, поразмыслив, пришел к выводу, что дело в норове Командора. Наверняка просто попал к царю под горячую руку, а уступать не захотел.

Хорошо, обошлось без особых последствий. Чины, должности, имения – все осталось при нем. Разве в Москву въезд запретили. Значит, царь понимает: терять такого подданного нельзя.

Мэри же чисто по-женски прежде вздохнула с облегчением. Не пренебрег, просто не смог под гнетом обстоятельств.

– Его сослали? – ничего более страшного Мэри не заподозрила. Просто потому, что иначе события в государстве стали бы развиваться иначе. Тут же столько бывших соплавателей легендарного флибустьера! Они бы как-нибудь попытались помочь предводителю. А еще есть нынешние солдаты, которых Командор водил на штурм Кафы и Керчи.

Лорд Эдуард рассказал, что знал. Включая категорическое предписание царя – в Москву Командора не впускать.

Он обратил внимание, как загорелись глаза дочери. Зная же ее характер, поневоле стал прикидывать, как лучше помешать тому, до чего Мэри рано или поздно додумается.

Иначе возвратиться в Англию станет невозможным. А лорд хотел когда-нибудь вернуться на родину и дожить там в покое последние годы.

Жалко, внуков, судя по всему, никогда не будет…

Баронет тоже хотел вернуться. Но раньше желание было абстрактным. Мол, в свое время обязательно он покинет эту дикую отсталую страну, которой всегда суждено остаться отсталой и дикой, несмотря на все старания ее деятельного царя. В идеале – хорошо бы чем-то прославиться. Но нет – сойдет и так. Дядя постарается, распишет несуществующие подвиги, и ускользнувший в последний момент чин британского адмирала найдет достойного владельца.

Общественное мнение порою способно играть в странные игры. Тогда, в последние годы войны, поползли слухи, будто баронет собрался из мести повесить пленника, и даже весьма влиятельные люди не смогли никого ни в чем убедить. Крохотное пятнышко на безупречном послужном списке привело к тому, что Пит закончил кампанию всего лишь командором. Но теперь то же самое общественное мнение способно помочь в получении вожделенного чина.

То, что под общественным мнением подразумевается мнение определенного круга людей, было вещью само собой разумеющейся. В любых временах и странах.

Вернуться! Примирения с женой не получилось. С окончанием турецкой войны никаких поводов для подвигов не представится. Опасения, что Россия попытается взять реванш у Швеции, тоже оказались напрасными. Вполне возможно – из-за своевременных действий Пита. Тех действий, афишировать которые не принято и за которые официальных наград не дают.

Но на всякий случай Пит решил перестраховаться. На этот раз – без посредников. Итальянец оставил свое коронное зелье, уже налитое в бутылки с вином. Даже рецепт противоядия имеется. На тот случай, если вдруг придется угощать неугодного человека. Благо, действует яд достаточно медленно, и даже самый проницательный следователь не сумеет связать вместе причину и следствие.

Обойдемся без приглашений и совместных возлияний. Не так далеко до Рождества. Никому не покажется странным, что уезжающий на родину контр-адмирал на прощание решил послать некоторым людям по корзинке хорошего вина. Кто разберет, что в двух корзинках среди бутылок будут скрываться те, которые помогут родной Англии?

В двух – баронет все же решил поступить по-своему и «поздравить» не только Шеина, но и Командора. Опасен же, что бы про него ни говорил лорд Эдуард вместе с пронырливым другом.

Баронет даже заранее прикинул, что напишет давнему обидчику. Мол, все былое пусть будет навеки забыто. Служили на одном флоте, в одной кампании приняли участие, и пусть данное вино послужит лучшей гарантией моего к вам отношения.

Иногда баронет чувствовал, что с радостью преподнес бы точно такой подарок супруге, но потом желание проходило. Даже раскаяние началось из-за мыслей. Пополам с надеждой когда-нибудь добиться своего.

К тому же вина было очень мало. Итальянцу что? Скрылся – и вряд ли где найдешь. Хоть это оставил, и то ладно.

Скоро установится санный путь. Можно будет с относительным комфортом добраться до Воронежа, где царь Петр вновь собственноручно занимался строительством кораблей. А там – домой.

Какое приятное слово…

7. Командор. Канун

Табачный дым висел под потолком плотным облаком. Поневоле хотелось взять пресловутый топор да и проверить: сможет ли он повиснуть без дополнительной опоры?

За окном стоял мороз. Поэтому о проветривании речи не было. Хорошо, дом у Флейшмана большой, и комнат этих столько, что можно прокурить не только одну, хоть целый десяток без малейшего ущерба для прочих помещений.

– Знаете, мне иногда уже не верится, что когда-то у нас был двадцать первый век. Словно жизнь началась со злосчастного круиза. – Хозяин плавно махнул рукой с зажатой в ней трубкой.

Флейшман заматерел, даже небольшой животик наметился на относительном покое. Положение обязывает. Шутка ли, практически – местный олигарх! Куча мануфактур, ткацких, бумажных, всевозможных механических, торговые дела, Коломна – без малого собственная вотчина. А уж деревень потихоньку нахапал…