Наследник. Тайна дворцовой книги - Катиш Петкевич
Затем мысли мальчика перепорхнули на другую, не менее волнительную тему: отмену празднования его дня рождения. Этому вопросу и ранее уделялось не самое значительное внимание, поэтому отсутствие каких-либо празднеств в этом году было вовсе не удивительным, но всё же обидным. Разумеется, Ксанди получил многочисленные открытки и на вопрос: «А будет ли что-либо ещё?» – ему довольно прозрачно намекнули, что ситуация в стране нестабильная, оттого на праздник рассчитывать не стоит. Хотя… отец всё же на днях обронил неосторожную фразу об автомобиле для прогулок наследника, но день рождения уже состоялся, а ситуация так и не прояснилась.
Наконец мысли Ксанди переключились на самую животрепещущую тему – неотвратимо надвигающиеся экзамены. Учил ли он все предметы? Безусловно. Выучил ли? Вероятно. И чем ближе были экзамены, тем сильнее мальчик убеждался, что познания его скверны. Он судорожно пытался предугадать, какие вопросы ему могут задать, нервно рылся в памяти, чтобы найти ответ на свой же придуманный вопрос, путался и в итоге пугался ещё сильнее. Особенно его расстраивал тот факт, что в этом году на экзаменах должна присутствовать некая учёная комиссия. Это ввергало мальчика в совершеннейшую растерянность: будут ли вопросы ещё более каверзными и что будет, если он не ответит на один из них?
В классную комнату тихо вошёл господин Хансен, мгновенно спугнув все мысли Ксанди. Наставник выглядел серьёзным и сосредоточенным, он привычным движением поправил очки в тонкой оправе, блестевшие в солнечных лучах, и произнёс:
– Ваше Высочество, сегодня важный для вас день. Комиссия уже собралась и ожидает вас в зале. Также рад вас уведомить, что к ней изволил присоединиться Его Величество, ваш батюшка.
Он, как обычно, стал прохаживаться вдоль окна, задумчиво глядя в потолок. Отполированные до блеска ботинки господина Хансена слепили мальчика каждый раз, когда тот вступал в густой луч солнечного света. Ксанди кисло спросил:
– Станут ли мне задавать больше вопросов, чем обычно, или будет по одному вопросу по каждому предмету, как прежде?
– Я сообщил вам ранее, – вздохнул наставник, – мне это неизвестно. Но смею предположить, что решение будет целиком и полностью основано на удовлетворённости комиссии полнотой ваших ответов.
Сердце Ксанди бешено застучало, и он произнёс жалобным голосом:
– Господин Хансен, мне кажется, что я ничего не знаю… Но я так не хочу оказаться посмешищем перед всеми этими учёными!..
Он едва не расплакался от отчаяния, однако всё же вовремя сдержался и несколько раз с трудом сглотнул, пытаясь избавиться от кома в горле. Наставник тем временем перевёл удивлённый взгляд на мальчика и, опершись длинными, худыми пальцами о край стола, внезапно воскликнул:
– Что вы такое говорите, Ваше Высочество! Вы – и ничего не знаете? Могу вас уверить, что вы знаете гораздо больше, чем полагаете. – Его очки вновь задорно блеснули. – Скажу вам больше: вы как-то раз своими словами заставили меня, взрослого человека, многое изучившего и много узнавшего, засомневаться в верности моих собственных представлений о мироустройстве и поменять касательно них своё мнение!
Видя, что его слова ввели мальчика в ступор, он поспешно добавил:
– Помните ли вы наш недавний разговор о приказчиках и исполнителях? – Лицо Ксанди прояснилось, и он кивнул. Господин Хансен с неким нарастающим напряжением в голосе продолжил: – Тогда я вам сказал, что каждому человеку уготована в этом мире своя роль, и, придерживаясь её, он тем самым поддерживает миропорядок. Мой ответ наверняка встретил бы одобрение любого современного учёного и мыслителя. Но я по какой-то причине не был рад собственному ответу и долгое время не мог понять тому причину. – Наставник оттолкнулся от стола и медленно подошёл к окну. – Наконец я неожиданно для себя понял, что всему виной было ваше искреннее возмущение предопределённостью судьбы. Возмущение не прачки, не пастуха, а наследного принца, который в будущем станет королём! Королём, о власти которого мечтают многие! Но, вспоминая ваш взгляд тогда, рассерженный, расстроенный и притом совершенно беспомощный, я осознал, что, несмотря на всю свою всеобъемлющую власть над окружающими, у короля остаётся так мало власти над самим собой.
Неровным шагом, будто в волнении, господин Хансен подошёл к Ксанди и присел перед ним. Ясный взгляд его был мягким и сочувствующим.
– Я лишь хотел вам сказать, Ваше Высочество, что я оказался неправ. Где бы вы ни были, что бы с вами ни происходило, вы можете сами распоряжаться своей судьбой. Вот что я должен был тогда ответить. – Он уже с нескрываемым волнением поправил очки. – Помните это и используйте знание с умом.
Слова наставника глубоко поразили Ксанди. Он хотел что-то сказать, нечто важное, чем давно хотел с кем-нибудь поделиться, но не успел: из коридора известили о начале экзаменов. Мальчик взволнованно зашагал в специально подготовленный по данному случаю зал. За высокими дверями были слышны разговоры и бурные обсуждения, однако, едва двери распахнулись, все мгновенно затихли, и Ксанди почувствовал изучающие взгляды обращённых на него глаз, вооружённых сияющими пенсне.
Мальчик вошёл в просторный зал с высокими потолками, стены которого были щедро увешаны ростовыми портретами полководцев, учёных и других выдающихся личностей. В центре были расставлены три длинных стола, за которыми сидели люди с видом невероятно серьёзным и строгим. В середине главного стола восседал Его Величество король. Те, кому по каким-либо причинам не полагался стул, скромно стояли вдоль стены, за спинами у сидящих. Ксанди лихорадочно оглядел присутствующих, и ему показалось, что в зале находится человек пятьдесят, не меньше. Однако по ходу экзамена мальчику всё же удалось насчитать около тридцати учёных.
Наследника представили членам комиссии, и все приветственно кивнули. Ксанди остановился возле главного стола. Перед учёными предстал худой мальчик, с бледным лицом, напрочь лишённым намёка на румянец. Чёрное сукно его мундира с двумя рядами позолоченных пуговиц плотно обтягивало его щуплую фигурку и удивительным образом перекликалось с чёрными, как смоль, волосами, тщательно зачёсанными назад. Весь вид его напоминал пугливого оленёнка, которого застала в лесу большая группа охотников. Он настороженно оглядывал суровые лица учёных, словно пытаясь определить, кого из них стоит опасаться больше всего. Многие из присутствующих были людьми пожилыми, с роскошными усами и аккуратно подстриженными по последней моде бородками. Некоторые были одеты в военную форму, на которой важно блестели медали и ордена. Отец, в привычном тёмно-синем мундире, сомкнув перед собой руки, испытующе глядел на Ксанди.
Экзамен начался, и на мальчика посыпалась череда
