Князь Федор. Русь и Орда - Даниил Сергеевич Калинин
Чего только последние ввязались в проигрышную для них перестрелку? Болты самострелов бьют дальше и сильнее, не говоря уже о зарядах тюфяков. Что стрельцов у русичей меньше — так за санями и щитами повольников они несут все одно меньшие потери! Покуда вои спешили занять оборону у стены гуляй-города — тогда да, увечных и погибших было немало… Но теперь то что? Чего степняки бесцельно кружат хороводы, теряя уже последние мгновения, оставшиеся на прорыв⁈ Чего им выжидать — пока дружины княжеские целиком изготовятся к бою⁈ Так глупо же…
Но если враг сделал ставку на внезапный удар, УЖЕ не увенчавшийся успехом — так чего татары не откатятся под защиту стен, в Казань⁈
Ответа на свой вопрос Ефим Михалыч получить не успел: десятка три дружинников галопом подскочили к саням в трех разных точках — и принялись спешно растаскивать их в стороны, освобождая проходы… Одновременно с тем земля под ногами ощутимо дрогнула, а за спиной почувствовалось движение конных. Когда же в проходе промеж шатров показались первые рязанские дружинники, тотчас утробно загремел атаку княжий боевой рог!
— Ждем! Стрельцы и пушкари — ждем! Не стрелять, покуда дружинные со стеной не поравняются!!!
Пушкарский голова придержал уже практически готовый выстрелить расчет, завершающий приготовление бомбарды. Услышали его срывающийся голос и у соседних тюфяков, там команду головы также повторили… Наконец, восприняли слова Ефима и повольники, крепко уважающие дружинного за то, что освоил столь сложное и убийственное оружие — и уже дважды показал свое мастерство в бою!
Между тем, вновь потянувшиеся к стене «гуляй-города» степняки в нерешительности замерли при виде разгоняющихся для тарана дружинников, тремя потоками устремившихся к каждому из проходов в санях… И в тот самый миг, когда татары уже потянулись назад, наложив стрелы с гранеными наконечниками на тетивы, готовясь ударить по витязям Рязани, Ефим что есть силы закричал:
— Бей!!!
Тюфяки и самострелы ударили одновременно, отправив десятки стрел и болтов во врага! К залпу Елецких ратников тотчас присоединились и прочие стрельцы — а прогремел он именно в тот миг, когда первые дружинники уже миновали проходы в стене «гуляй-города»… Наконец пушкарский голова тяжело выдохнул, понимая, что для него бой окончен. Рязанские всадники закрыли врага собой; ныне настал час дружинных рубиться с ворогом…
И тяжелые всадники в дощатых бронях не подвели! Лихо разогнавшись на свежих, еще не бывших в бою жеребцах, гриди склонили копья, нацелив их в спины пытающихся бежать татар… Татар не успевающих ускакать на заметно уставших в хороводах, менее резвых и быстрых на разгоне лошадях! И вот уже наконечники граненых пик русичей обагрились кровью, вот уже первые поганые полетели под копыта их жеребцов…
Этак рязанская дружина долетит до самых ворот, ворвавшись в Казань на плечах бегущих! Хотя…
Ефим, опытный в недавнем прошлом рубака-дружинник, лишь невесело усмехнулся — за один раз рязанцы точно не доскачут до воротной башни. И расстояние до стен крепости все же немалое, и разгоняться всадники Олега Иоанновича начали еще в лагере… Сейчас подвыдохнуться жеребцы, устанут — придется перевести их на легкую рысь, а то и на шаг. И лишь потом, восстановив дыхание, скакуны русичей смогут повторить свой забег! Но ничего, татарвы много, вся уйти за врата не успеет. Да и закрыть их бегущие, отчаянно спасающие свои жизни ордынцы также не позволят! Нет, успеет великий князь, успеет прорваться…
Однако же чем больше Ефим следит за разворачивающейся на его глазах схваткой, тем сильнее становится его смущение: что-то непохоже, чтобы враг очертя голову бежал в крепость! По крайней мере, большинство легких всадников, избежавших встречи с копьями русичей, утекают не к воротам — а расходятся в стороны. При этом посылая стрелы уже не в бронированную грудь жеребцов русичей, а в зачастую прикрытые лишь попонами бока… Еще минуту спустя опытного рубаку окончательно проняло: это же ловушка! Излюбленное татарами ложное отступление!
Впрочем, последнее осознал не только Ефим Михалыч — в гуще дружинников протяжно заревел княжий рог, и рассеявшиеся было в стороны всадники принялись суетливо сбиваться в единый, ударный кулак… Да только поздно! Во-первых, жеребцы витязей уже устали, и быстро перестроиться русичи просто не успели. Во-вторых… Во-вторых легкие всадники ордынцев окончательно разошлись на крылья татарской рати — открыв многочисленный отряд тяжелых всадников в центре! Последних никак не меньше тысячи… И эта тысяча ханских батыров тотчас устремилась в копийный напуск навстречу русичам!
Устремилась в бой на свежих, еще не бывших в бою скакунах… К тому же полуденные ворота Казани по-прежнему открыты — и сквозь них все еще следует густой поток ордынцев, спешащих вслед за соратниками. Как видно, опытный воевода поганых бросил в сечу весь резерв, сделав ставку на собственный, встречный таран! И кажется, что ордынских батыров даже больше, чем русских витязей…
Олег Иоаннович сделал все, что смог — бросив дружину навстречу тяжелым татарским всадникам, пытаясь разогнать до галопа уставших скакунов… Не получилось. Не смогли как следует разогнаться уставшие жеребцы гридей — и ордынцы с куда большей скоростью врезались в русичей! Сжимая копья в обеих руках на манер древних катафрактов Парфии…
Впрочем, про последних Ефим ничего не слышал. Зато воочию увидел, как поганые потеснили русичей в центре, к тому же охватывая кулак дружинных с обоих крыльев! Тех же воев, кто не успел соединиться с соратниками под княжеским стягом, ордынцы так и вовсе опрокинули без особых усилий… Наконец, оба отряда легких татарских лучников, до того откатившихся в стороны, вновь поспешили в бой — заходя в тыл рязанцам, расстреливая их со спины!
Однако же поганые не успели замкнуть кольцо окружения вокруг дружины Олега Иоанновича. Ибо к месту сечи, минуя стену гуляй-города, поспешили четыре сотни пронских дружинников! Они вышли из лагеря шагом, сберегая силы своих коней — но вскоре перешли на легкую рысь… А затем и галоп, разметав зазевавшихся татар, не успевших разойтись на крылья! Только прогремел над полем бешеный клич:
— Пронск!!!
