Князь Федор. Русь и Орда - Даниил Сергеевич Калинин
Нет, молодой булгарин едва нашел в себе силы поднять голову и устремить свой взгляд вперед — туда, где в проходе между шатрами скапливаются дружинники. И он действительно заметил движение конных, от которого сердце парня просто обмерло… Но уже в следующий миг к своему вящему облегчению Джумуш понял, что вперед двинулось не более десятка урусов — а затем раздался уже знакомый голос царевича, обратившегося к булгарам на их родном языке:
— Братья! В последний раз призываю вас: остановитесь! Сбросьте с себя рабские оковы, прекратите пресмыкаться перед завоевателями, словно шелудивые псы пред господином! Нукеры Тохтамыша гонят вас на убой под копья и секиры урусов, трусливо встав позади вас! Но разве свои жизни они жертвуют за Тохтамыша⁈ Нет, они губят вас, словно покоренных хана Бату! Булгары, сородичи мои, остановитесь, перейдите под мою руку — и я обещаю вам жизнь! Жизнь вам и вашим родным, я обещаю мир Казани!
Многие нукеры действительно замерли на месте, отчаянно колеблясь. Ведь не только же Джумушу стало очевидно, что внезапного удара по стойбищу урусов не получится! И что во время удара дружинных спешенным булгарам умирать первыми… А слова царевича Ак-Хозя — и все усиливающийся, частый грохот выстрелов из тюфенгов со стороны полуденных ворот крепости, только усилил эти сомнения.
Даже стрелки опустили свои луки в замешательстве… Впрочем, никто из булгар не знает, что же теперь делать дальше — даже те, кто действительно готов перейти под руку царевича, потомка эмиров Серебряного Булгара. Нет, нукеры лишь замерли на месте в нерешительности, готовые в склониться в любую из сторон…
И именно теперь ханские воины, степняки Кок-Орды налетели на спешенных булгар, обрушив на их головы яростные удары плетей:
— Трусы! Тохтамыш покарает вас за малодушие — а предателя Ак-Хозю уже на рассвете порвут конями! Идите вперед — и добудьте победу! Иначе ваши семьи ждет суровая расплата!!!
Удары плетей возымели свое действие — многие булгары тотчас бросились вперед, спасаясь от режущих воздух, узких кожаных ремней… Но тут плеть рассекла воздух над головой Джумуша, уже последовавшего вперед, за сородичами — и самым «шлепком» дотянулась до виска молодого нукера!
Острая боль, резкий запах собственной крови, весело побежавшей из сечки — и обидное унижение просто оглушили парня… Неожиданно для самого себя зарычав и не думая о последствиях, Джумуш заученно выхватил из ножен дедовскую саблю, в один миг распластав бедро обидчика резким ударом снизу-вверх! Всадник отчаянно закричал от дикой — а булгарин замер на месте, как вкопанный, только теперь осознав, что же он натворил… Покаяться Джумушу не дали — тотчас налетевший на парня десятник-арбанай резким ударом буздыгана проломил булгарину висок.
Шипастое навершие тюркской булавы не оставило ему не единого шанса…
Однако же убийство булгарина, посмевшего поднять руку на ханского нукера, не устрашило прочих защитников Казани — вовсе нет! Оно разом прорвало плотину их недовольства — и вместо того, чтобы послушно ринуться на урусов (бесславно сгинув под тараном тяжелых всадников!) дюжина спешенных булгар бросилась на татар Кок-Орды. А мгновенно вспыхнувшая промеж ними сеча в считанные мгновение переметнулась на обе тысячи нукеров под отчаянный, яростный клич:
— Бей псов Тохтамыша!!!
…- Вот сейчас и ударим, покуда смута у них! Вои…
— Нет, Даниил Владимирович, нет!!! Булгар больше татар Тохтамыша, наверняка больше! Они сами с ними справятся — а если сейчас ударить, весь разлад у них пройдет, и с нами рубиться будут уже вместе!
Пронский князь, чей призыв к атаке я бесцеремонно оборвал, нехотя кивнул, вынужденно соглашаясь с моей правотой.
— Олегу Иоанновичу лучше помоги сейчас — да передай, что удалось царевичу разделить местных и пришлых, что сработала моя задумка! А я с моими ратниками здесь подожду — как закончится промеж татар бой, глядишь, мы в Казань сквозь полуночные врата войдем…
— Добро! Дружина Пронская! За мной следуем, к крепости!!!
Всадники Даниила Пронского начали разворачиваться, уходить в сторону «плаца» — в то время как на лице Ак-Хозя отчетливо проступила тревога. Ну конечно, он остается со мной лишь в окружение пары десятков дружинников!
— Царевич! Не показывай им своего страха и своей неуверенности — иначе твой век в качестве эмира Булгара будет короток и печален. Подумай, мне и самому страшно оставаться с горсткой гридей супротив такой огромной толпы булгар! Но они сейчас льют кровь недавних союзников, восстав против своего хана по твоему слову! А значит, ни тебе, ни нам уже ничего не грозит… Просто помни, царевич: обратного пути уже нет, Тохтамыш тебя никогда не простит — твоя дорога теперь только с нами, плечом к плечу!
Выслушав перевод моих слов из уст Алексея, Ак-Хозя не удержался от усмешки, ответив мне также через толмача:
— Что же, даже вязать на ночь больше не будите?
Я усмехнулся в ответ:
— До сего мгновения ты был врагом, пришедшим в мой дом — и полоняником, взятым в сече. Но ныне — ты истинный эмир! Скоро Казань станет твоей — а за ней и весь Булгар… А значит, ныне я ищу твоей дружбы царевич — и в ответ прошу принять мою дружбу… Ну и защиту, покуда ты не выберешь себе верных нукеров в телохранители.
Царевич обескуражено мотнул головой, словно не веря в происходящее — но протянутую мной руку крепко сжал, как равный равному.
Хотя вскоре его акции стремительно взлетят вверх — а политический вес и влияние станут несоизмеримо больше моих. Что же… Надеюсь, некогда трусливый, малодушный царевич оправдает сделанную на него ставку.
В чем я правда, не очень сильно уверен…
…- Бей!!!
Очередной выстрел бомбарды — и выпущенный из нее веер подпаленных стрел летит в сторону татарского «хоровода», держащегося в полусотне шагов от стены «гуляй-города». А Ефим Михалыч, все ещё держа калкан над собственной головой, трубно воскликнул:
— Перезаряжай!!!
Между тем кольцо татарских всадников, закрутивших «хоровод» напротив тюфяка пушкарского головы, подалось назад — ощутимо прореженное очередным выстрелом бомбарды. Вдогонку
