Разыскивается живым или мертвым - Геннадий Борчанинов

Я забрал у него и свои «Миротворцы», и его армейский кольт, укоризненно глядя в его светлые глаза.

— И к чему это всё было? — спросил я, скручивая дрожащими руками самокрутку.

Джуд Мёрфи оскалил жёлтые зубы.

— Думал, получится, — тяжело дыша, произнёс он. — Револьверы понравились.

Мне наконец удалось разжечь спичку и закурить. Успокоить расшалившиеся нервы. Когда рядом с твоим лицом свистят пули, становится как-то не по себе.

— Дай тоже… Закурить… — попросил Мёрфи.

— Хер тебе, — ответил я.

Несколько пережитых неприятных минут симпатии к нему не добавляли.

— Ты из людей Бентона, да? — спросил я. — Где ваш лагерь?

— Там, на горе, — равнодушно произнёс Мёрфи.

— А ведь я к вам вступить думал, — соврал я.

Мёрфи снова широко улыбнулся, скрывая гримасу боли.

— Надо было сразу сказать, — выдохнул он.

Я пожал плечами в ответ, подошёл к нему и снял с его рыжей башки серую кепку-конфедератку без кокарды. Мёрфи сидел спокойно, даже в некоторой апатии, видимо, осознавая близость собственной смерти.

Даже не хотелось его добивать, хоть это будет милосерднее, чем оставить его вот так, на долгую и мучительную смерть. От такой раны помирать можно целую неделю. Я крутанул барабан его армейского кольта, заглядывая в каморы. Один патрон там остался.

— Бывай, Джуд Мёрфи, — произнёс я, бросая кольт в траву.

— Что, бросишь прям так меня? — зло сплюнул он.

— А что, проводить тебя в последний путь? — хмыкнул я.

— Ну, вроде того, — слабо вздохнул он.

— В твоём кольте один патрон. Доползёшь — сможешь уйти без мучений, — сказал я, забираясь в седло. — Ну или сможешь пальнуть мне в спину и медленно подыхать ещё дней восемь.

— Будь ты проклят, — скривился Мёрфи.

— А ведь я тебе помочь хотел, — усмехнулся я, напяливая на голову чужую конфедератку и вновь начиная насвистывать «Дикси».

Мёрфи отвернулся и закрыл глаза, а я тронул пятками бока Ниггера и мы продолжили путь к горе Эскондидо. Я ожидал выстрела в спину, но выстрел прозвучал лишь спустя минут двадцать, далёкий и приглушённый. Стреляли явно в упор. На этот раз мчаться на звук выстрела я не стал.

Пологие склоны горы Эскондидо давно уже показались на горизонте, вместе со многими другими, но я знал, куда идти. Мёрфи мне показал, а человек на пороге смерти не склонен врать.

Мой замысел въехать в лагерь банды, изображая из себя героя, пошёл прахом, но прикинуться сторонником Конфедерации, как я планировал изначально, мне никто не запрещает. Я решил именно так и поступить.

Пришлось, правда, переодеть рубашку, испачканную кровью Мёрфи, и потратить немного воды из фляжки, чтобы вымыть руки. Крови с него натекло как с доброго порося.

Наверное, именно потому, что я натянул на голову чужую кепку, меня не подстрелили сразу же, на подходе к горе. Меня просто окликнули.

— Эй! Ты кто такой! — раздался голос из кустов.

Я въехал в лесок, сплошь покрывающий гору, около полудня, и в тени деревьев ехать было легко и приятно, и я расслабился, даже зная, что двигаюсь по враждебной территории. Не заметил, кто и откуда кричит.

— Мне сказали, тут можно найти людей, ещё не сложивших оружие! — крикнул я, останавливая жеребца.

— Кто тебе это сказал? — раздался голос.

Я немного помедлил с ответом, но решил, что мой новый знакомый никому уже ничего не расскажет. Тем более, что Мёрфи и в самом деле указал мне дорогу.

— Джуд Мёрфи! — ответил я.

Из-за деревца вышел конфедерат в потёртой и выцветшей драгунской форме, закинув винтовку на плечо.

— А где ты его видел? — спросил он.

— В Квемадо, — ответил я.

— Пьянствует? — усмехнулся драгун, и я кивнул в ответ. — Что, решил присоединиться к правому делу? Это ты верно решил. Проходи. Там увидишь.

Я спешился и взял Ниггера под уздцы, продвигаясь по тропинке дальше. На военный лагерь это походило мало, скорее, на бандитское логово. Несколько землянок, костры, палатки, оборванные люди, больше похожие на заросших дикарей, нежели на солдат. Но тут и там виднелись остатки серой формы, погоны и кокарды, выдающие их с головой. Правительство давало им шанс на амнистию и прощение, но они сами выбрали этот путь.

На меня смотрели с удивлением, как на диковинную зверушку. Нечасто у них бывают гости, значит. Суровые обветренные лица, украшенные шрамами, оспинами и щетиной, казались высеченными из камня, и выражения на них застыли не самые дружелюбные. Эти люди давно отвыкли от мирной жизни, это я мог сказать точно.

Единственным человеком, сохранившим представительный внешний вид, оказался высокий офицер в серо-синем двубортном мундире с жёлтой тесьмой на рукавах. Даже все пуговицы до единой были на месте. Он был гладко, до синевы, выбрит, сапоги его блестели гуталином, на поясе висела сабля. Такого скорее ожидаешь увидеть на балу среди красавиц-аристократок, а не в глухом лесу где-то на территории Нью-Мексико.

Он вышел из палатки с железной кружкой в руке, дымящейся горячим кофе, и остановился, завидев меня посреди лагеря.

— А ты кто такой? — в недоумении произнёс он.

— Джоси Уэйлс, сэр, — представился я первым попавшимся именем, вытянувшись по стойке смирно. — Хочу сражаться за Конфедерацию, сэр.

Офицер прищурился, смерил меня испытующим взглядом. Я такие взгляды уже видал, когда на призывной пункт за мной приехали покупатели, старлей и прапорщик с бэтменами на шевронах. Да и здесь солдаты косились на меня, вслушиваясь в разговор и пытаясь понять, из какого я теста.

— Где проходили службу, мистер Уэйлс? — спросил офицер.

А это тебе, морда пиндосская, знать не положено. На гостайну меня, конечно, не оформили, иначе я бы потом не смог нормально выехать, но болтать я всё равно не любил. В армии, где ещё-то.

— В ополчении, сэр. Хомстед Медоус, штат Техас, — сказал я.

При слове «ополчение» офицер скривился. Конечно, куда нам, сиволапым, до выпускников Вест-Пойнта и прочих военных академиков.

— Проблемы с законом, да? — хмыкнул он. — Или понял, наконец, что Союзу не место здесь, на Юге?

— И то, и другое, — увильнул я от ответа.

— Хорошо. Знакомься, располагайся. Меня зовут полковник Бентон, я здесь старший. Понятно? — произнёс он.

— Так точно, сэр, —