Главная роль 2 - Павел Смолин
Забрал бумаги и из Оренбурга — чинов на всех не напасешься, но почетных грамот, благодарственных писем и медалей с орденами хватит на всех. Можно и специальный учредить — «орден доброго самаритянина» например. Родина должна замечать и поощрять созидательные инициативы, а не только запрещать вредные или кому-то таковыми показавшиеся.
Радости и слез прибавилось, но время-то не ждет, а потому руку снова пришлось поднять в воздух:
— Сейчас нужно разобраться с еще одной проблемой. Я отправляюсь говорить с рабочими. Вас я прошу и далее не чинить им препятствий.
Усевшись в дрожки под аплодисменты, я махнул рукой садиться губернатору с градоначальником, улыбкой пригласил епископа Владимира и кивком — своих князей.
— Есть тут один гимназист, — как только мы тронулись, взял быка за рога Оболенский. — Ульянов Володя…
Я словно получил удар под дых, голову окутал звон, в котором утонули дальнейшие слова Оболенского. Рука сжала штанину, другая кожаную обивку сидения. По спине побежали мурашки, рубаха под парадным мундиром окончательно пропотела. В памяти всплыла картина — я стою в Мавзолее и смотрю на мумию Ильича. Священного трепета не испытал, но значимость исторического деятеля признаю. Гимназист Володя Ульянов, потеряв брата-террориста, первым понял, как оно работает и «пошел другим путем», выстраивать параллельный контур управления страной — систему Советов. Когда создался вакуум власти, а общество потеряло уважение к Временному правительству и прочим «заказчикам» сноса монархии в России, большевики «оп» — и начали собирать распадающуюся Империю обратно. Империю сломал не Ленин — это сделала буржуазия, но ее я как-нибудь в кулак загоню, а социалисты — вот реальный повод бояться. В отличие от разношерстой массы крупных капиталистов и высшей аристократии, у социалистов общая цель, постепенно выстроится четкая структура, и они активно занимаются тем, что царская власть делает с солидной ленцой — пропагандой среди населения.
Прикусив изнутри щеку, я подавил паническую атаку. Что это — «обратка» за везение или уготованная самим Проведением встреча?
— … Молодой, лет двадцать ему — он у смутьянов навроде как главный, — продолжил Оболенский.
Немного удивившись, что момент слабости оказался реально «моментом», из-за чего его никто не заметил, я принялся успокаиваться.
«Молодой»! «Лет двадцать»! Это же сильно облегчает задачу! Владимир Ильич же не родился вот таким, он много лет учился, приращивал умение писать тексты и произносить речи, строил карьеру «оппозиционера» и обрастал связями. Человек талантливый, человек умный и потенциально очень-очень для меня опасный, но… Но ему же двадцать! Он реально «гимназист», сиречь — без пяти минут школьник! Школьник, блин, конца XIX века! Если он начнет со мной состязаться в знании какой-нибудь латыни, я тут же проиграю. Но он же не начнет! Рабочие, которые участвуют в шествии, люди гораздо более простые, и ходят по улице Большой не первый день. Они устали, им надоело, они теряют заработки — ну какая оплачиваемая забастовка в стране, где запрещены профсоюзы? — и уже скорее всего жалеют, что пошли за молодым нарядным «барчуком». Есть немалая вероятность, что если я просто попрошу их разойтись, они сразу же это сделают. Но мне такой исход не нужен — требуется не разогнать конкретное «шествие», а сделать так, чтобы в ближайшее время их не повторилось — ни здесь, ни в других промышленных городах.
В голове что-то щелкнуло, и я с почти священным трепетом покрутил в голове новую мысль. Если Российская Империя, как говорит нам советская пропаганда, рыхлое аграрное образование с неразвитой промышленностью, как получилась пролетарская революция? В Сибири — да, промышленность по большей части ограничивается набором «маслобойка, лесопилка, свечной заводик» с исключениями в виде текстильных фабрик, но здесь, на уральских заводах, еще при Петре вкалывали тысячи рабочих. Ныне их еще больше, и хвала Господу за то, что абсолютное их большинство к «шествию» не присоединилось.
Дальше я увижу еще больше — Российская Империя вообще-то БРОНЕНОСЦЫ своими силами умеет строить. Это же блин в эти времена настоящая «космическая» технология! Да, компоненты частенько покупаются за рубежом, но покажите мне страну, которая 100% номенклатуры товаров сама производит, а я в ответ покажу вам СССР, население которого мечтает об импортном барахле, а ЭВМ такой могучей страны представляет собой копии IBM-ов.
Ладно, это все лирика — золотую середину между импортом и «самоделками» мне искать придется годами, и для этого нужно покопаться в статистике. Сейчас в моей голове одна пропаганда борется с другой, а значит смысла переливать из пустого в порожнее нету. Ленин, блин!!! Может однофамилец?
— … Брат у него старший в террористы подался, на Его Императорское Величество покушение замышляли, подлецы. На виселице таким место, и правильно Его Величество поступил — эти твари милосердие за слабость принимают, — разрушил надежды Оболенский.
Не бывает таких однофамильцев!!! Вот она, «тюрьма народов», кровавая «сатрапия» — брат казненного за попытку убить царя чувака спокойно бродит по улицам, занимаясь мутными делишками, и это нифига не помешает ему закончить юрфак одного из лучших университетов планеты. Да, когда Ульянов начнет проявлять избыточную активность, наступит период ссылок и эмиграций, но что это вообще за театр абсурда⁈
Улица Большая до боли напомнила мне о просмотренных в Интернете видосах с современных митингов: выходы с улицы, кроме одного, «главного», через который, надо полагать, «шественники» сюда попадают и уходят, перекрыты телегами. На деревянных тротуарах выстроились солдаты и полицейские — сплошной стеной. На скучавших до моего появления лицах была написана незыблемая истина: «Только дернись, ужо я тебе!..». Из окон торчали лица зевак — эти надеются, что скоро такой раздражающий шум закончится.
«Шественников» я на выпуклый глаз насчитал человек двести. В первые дни их было больше, но терпение у мужиков не бесконечное — ходют-ходют, а толку нету. Карман-то с каждым днем дряхлеет, и энтузиазма это не прибавляет. Ну и атмосфера та еще — здесь никто их поддерживать не торопится. Препон тоже не чинят, но социальное порицание — мощный инструмент, и как раз соратники Ленина начнут его пользовать в полную силу.
«Товарищи» пришли с плакатами — «Даешь конституцию», «Конституция — мать порядка» и умиляющим «Пролетарии всех стран, соединяйтесь!». Видели мы этих «пролетариев» — в сороковых годах особенно сильно соединиться пытались, на основе рабовладельческого общества и старого-доброго геноцида. Вот он, основной «факап» Ленина сотоварищи — они искренне верили, что революция охватит весь мир, а вслед за нею мир охватит один большой СССР. Когда реальность распорядилась иначе, пришлось строить
