Нил Стивенсон - Движение
— Чарльз! Не отставай! — крикнул Иоганн. (Каролина должна была оставаться Чарльзом, покуда она в штанах.)
Он опередил её примерно на два корпуса, и «Чарльз» не мог откликнуться, не выдав всем на расстоянии слышимости свой пол. Она пропустила вереницу мальчишек и заторопилась за Иоганном в надежде поравняться с ним и рассказать, что видела. Однако, едва расстояние между ними сократилось вдвое, Иоганн пришпорил коня и поскакал в направлении Сити.
Каролина уже видела недостатки плана. Он казался беспроигрышно простым. Элиза надевает парик, в котором её издали можно будет принять за Каролину, садится в лучшую карету, какая у неё есть, и мчит на юг вдоль Лестер-филдс на виду у всех соглядатаев. Она едет мимо дома сэра Исаака Ньютона и дальше на запад в направлении Сент-Джеймс-сквер, как если бы стремилась попасть во дворец герцога Мальборо. Именно этого тори с их подозрительным складом ума ждали бы от принцессы Каролины; Мальборо ещё не вернулся в Англию, но вовсю отделывал особняк, давая понять, что второе пришествие не за горами. С Ганноверами его связывали давние узы, и принцесса могла бы укрыться в герцогском особняке, зная, что ни толпа, ни ополчение, ни партия не посмеют её там тронуть.
Тем временем Иоганн и Каролина должны были проехать примерно три мили в противоположном направлении, до Биллинсгейтской пристани, и оттуда на лодке добраться до ганноверского шлюпа. Через несколько дней они были бы в Антверпене, а ещё через несколько — в Ганновере. Так предполагал план, но Каролина только сейчас поняла, что будет, если маскарад удастся, и враги поверят, будто она не принцесса Каролина, а безвестный Чарльз — велика ли важность, если безвестного Чарльза найдут во Флитской канаве с перерезанным горлом, обобранного до нитки?
Сбоку от Иоганна образовалось свободное место. Каролина пришпорила коня и, наконец, догнала своего спутника. «Что там?» — спросила она, указывая туда (налево, то есть на север через Брод-Сент-Джайлс), куда смотрел человек на крыше богадельни.
В том направлении было несколько улочек. Из одной как раз появилась прыгающая цепочка грив, париков и конских хвостов: пять или шесть всадников. Лиц с такого расстояния было не разобрать, но все их озаряло пламя костра, поскольку всадники смотрели в сторону богадельни. Принцесса обернулась: человека на крыше почти полностью скрывала труба, однако видно было, что он машет рукой, указывая на Иоганна и Каролину.
— Улица, из которой выехали всадники — Дайот-стрит, — ведёт к Грейт-Рассел и…
— Дому Равенскара?
— Да.
— Коли так, думаю, мы ввели врагов в опасное заблуждение, — сказала Каролина. — Они считают, что мы — гонцы, отправленные Элизой с важными известиями к маркизу Равенскару или командирам вигского ополчения. Те всадники, боюсь…
— Были поставлены на Дайот-стрит, чтобы перехватить подобных гонцов, — закончил Иоганн. — Поскачем чуть быстрее, но не галопом, чтобы не выказать страх, и повернём направо, на Друри-лейн. Так мы двинемся прочь от дома Равенскара и развеем заблуждение, будто мы — гонцы.
— Я кое-что слышала о Друри-лейн…
— Все решат, что мы едем к шлюшкам, — подтвердил Иоганн. — Не тревожьтесь. Друри-лейн — граница дурного района. Многие из живущих там вышли сегодня на Брод-Сент-Джайлс. Проехать по границе не так уж опасно. Соваться за неё не стоит — да мы и не будем. Поскачем по Друри-лейн до самого Стренда.
С этими словами он направил лошадь направо, на Друри-лейн. Конь принцессы рванулся за ним, и та вновь чуть не потеряла парик. Отсюда Друри-лейн казалась бесконечной и несуразной даже по лондонским меркам: она сужалась и расширялась, сужалась и расширялась, словно ни один землемер не провешивал тут прямой линии, и дома клонило то к улице, то от неё, как пьяных на трактирной скамье. Костров видно не было, и это вселяло надежду: возможно, Друри-лейн оставили шлюхам, сводникам и карманникам, даже когда другие улицы и площади превратились в квадраты на шахматной доске вигов и тори.
— Я видела, как в нашу сторону указывают, — сказала Каролина. — Боюсь, на нас хотят напасть.
Она невольно покосилась на итальянскую рапиру Иоганна.
Тот попытался ободрить спутницу шуткой:
— В таком случае хорошо, что моя правая рука свободна. — Иоганн взмахнул кистью в доказательство своих слов. — И как раз с опасной стороны. — Он указал на тёмные дома справа. — И хорошо, что у вас тоже есть шпага.
— Короткая и лёгкая.
— Зато современная. Никто теперь не фехтует рапирою и кинжалом. Я вооружён, как старик.
— Я рада, — отвечала Каролина. Рапира Иоганна — реликт давних времён — выглядела куда внушительнее, чем усыпанная драгоценными камнями зубочистка на боку у неё самой.
Принцесса вновь невольно обернулась. На Друри-лейн в этот час было мало верховых, и она почти сразу увидела двух всадников, только что свернувших с Брод-Сент-Джайлс. Они натянули поводья, оглядели улицу и, отыскав взглядом Иоганна и Каролину, пустили коней рысью.
Каролина, не тратя слов, тоже пришпорила коня, вынуждая Иоганна последовать её примеру.
— Как видите, на ту сторону Друри-лейн выходят бесчисленные улочки, — сказал Иоганн громко тоном пресыщенного светского льва, показывающего город сельскому кузену, — но чуть дальше есть очень широкая улица, ведущая к Ковент-Гарденскому рынку, где много девиц, которых мы эвфемически называем цветочницами и торговками апельсинами. Оттуда уже несложно попасть на Стренд.
Каролине хотелось спросить: «Зачем ты мне это рассказываешь?», но она не решалась заговорить вслух из-за близости пешеходов. Тут её привлекло какое-то движение справа — не на Друри-лейн, а на боковых улочках, мимо которых они только что проехали. Копыта цокали по мостовой, властный голос кричал: «С дороги, чёрт побери!» Так мог крикнуть только человек благородного происхождения, имеющий право носить оружие. Каролина обернулась. Преследователи уже сократили разрыв вдвое; повернувшись, чтобы сообщить новость Иоганну, она увидела, что он исчез. Вместо прощания до неё донёсся стук копыт в улочке и возгласы всполошенных проституток.
Что он ей сказал? Не въезжать в проулки; искать широкую улицу справа. Так Каролина и сделала и едва не пропустила нужный поворот, потому что он оказался ближе, нежели она ожидала. Оттуда только что выехал шагом всадник на тяжело дышащем коне. В первый миг Каролина обрадовалась, что это Иоганн, но конь был неправильный масти (гнедой), и в седле сидел другой человек. Он смотрел принцессе прямо в лицо и, будь сейчас день, легко распознал бы в ней переодетую женщину.
Всадник, надо полагать, отделился от эскадрона, въехавшего с Дайот-стрит минуту назад, и промчался галопом по боковым улочкам, чтобы перерезать им путь. Однако Иоганн, заслышав стук копыт, понял, что происходит, и свернул в проулок, чтобы, в свою очередь, обойти его с фланга.
Человек на гнедом коне поднял раскрытую ладонь, видимо, приказывая остановиться тем двоим, что нагоняли Каролину. Стук копыт у неё за спиной замедлился, потом стих. Другой рукой всадник приподнял шляпу, приветствуя Каролину. Та за неимением шляпы ответила взмахом руки и кивком. Убедительно ли получилось, она так и не узнала, потому что верховой джентльмен уже смотрел в другую сторону, гадая, куда подевался её спутник.
Джентльмен глядел на своих товарищей у Каролины за спинной. Она обернулась. Оба указывали в проулок, куда ускакал Иоганн, и что-то кричали. Каролину оставили в покое, она могла скакать, куда вздумает. Иоганнов гамбит удался.
По крайней мере, так она думала, пока у неё не стащили шпагу.
Каролина почувствовала резкий рывок и услышала свист вынимаемой из ножен шпаги. Всадник на гнедом коне повернулся на звук, что неудивительно: джентльмены, не замечающие свиста обнажаемых шпаг, редко доживали до двадцати. Каролина запоздало поглядела вниз и увидела парнишку лет шестнадцати, без двух передних зубов, который хищно ухмыльнулся в ответ. Он развернул шпагу, так что остриё теперь указывало на принцессу. Она не понимала смысл угрозы, покуда сообщник «хвостодёра» (как назывались воришки, специализирующиеся на краже шпаг) не потянул за куда более ценные ножны. Они висели на простой кожаной перевязи, идущей наискосок через плечо. Второй воришка — щуплый и проворный, возможно, младший брат первого — действовал грубее: он двумя руками схватился за ножны и потянул так, что ноги его оторвались от земли. Каролина оказалась перед выбором: упасть с лошади или ждать, когда перевязь отрежет ей голову. Многолетние уроки верховой езды приучили её любой ценой удерживаться в седле: она что есть силы сжала его ногами и вцепилась в луку правой рукой, одновременно сильно накренясь влево. Воришка упёрся ногами в конский бок и повис почти горизонтально, держась только за перевязь. Каролина вынуждена была ещё сильнее наклониться влево и пригнуть голову, чтобы перевязь соскочила. Ремень едва не срезал ей правое ухо. Она схватилась за голову, проверяя, на месте ли ухо. Оно никуда не делось, но вот волосы вокруг были её собственные. Не парик. Парик тушкой дохлого зверя лежал посреди Друри-лейн — по крайней мере, пока его не подхватил третий воришка. «Хвостодёр» чертыхнулся и припустил за похитителем париков; его помощник, специализирующийся на краже ножен, встал, потирая ушибленный зад, и побрёл следом.
