Кирилл Еськов - Америkа reload game (с редакционными примечаниями)
– Знакомо, – задумчиво кивнул тот. – Вот уже два… нет – два с половиной часа как знакомо: мы нашли пару таких «штуковин» застрявшими в штукатурке столовой… Вы хотите сказать, что наши оперативники, даже если у них поехала крыша от веществ, этим экзотическим оружием все равно не владеют, да и взять им его неоткуда?
– Совершенно верно, ваше превосходительство!
– Что ж, звучит довольно убедительно, не могу не признать… И кое-что даже ваши слова подтверждает. Поручик, – обернулся он к одному из своих безмолвных подчиненных, – покажите господину Расторопшину стрелу. Я так понимаю – собаку ранили именно этим?
– Да, похоже, – согласился ротмистр, осторожно, за концы, приняв из рук жандарма зловещего вида трехгранную стальную спицу, сплошь покрытую засохшей уже кровью. – При беглом осмотре места я ее не нашел. Где она оказалась?
– Вонзилась в доски пола под очень малым углом, возле самого плинтуса; разглядеть было действительно трудновато… Ладно, ротмистр – как говаривал в таких случаях первый мой наставник по сыскной части, Папаша Мельников: «Мелочи сходятся, а верить следует именно мелочам». Считайте, что обвинения по этой части с вас сняты. Предпринятая вами по собственному почину эвакуация свидетелей с места происшествия, в связи с неясностью обстановки, была верным оперативным решением. Кстати, где сейчас мальчик?
Ну вот, разминка окончена. Секунданты – аут, гонг!
– Этого я не могу вам сказать: механизм эвакуации за границу уже запущен, а поскольку со мной тут, у вас, может приключиться всякое, подробности маршрута мне неведомы. Скорее всего, парень уже тю-тю…
– Вы в своем уме, ротмистр? – голос генерала был тих и участлив. – Вы хоть отдаленно понимаете – во что влезаете и под какие статьи идете? Вы и ваше ведомство?
– Ну, ведомство мое – бывшее! – тут вообще ни сном, ни духом,– улыбка ротмистра была легка и безмятежна. – Что ж до меня, ваше превосходительство, то я и так уже во всё это влез по самую маковку – безо всякого своего желания и согласия, и теперь мне – обратного хода нет, только вперед!
И если я не отменю приказа, мальчишка пришлет сюда из-за границы довольно неприятные документы, так что ликвидировать меня или законопачивать пожизненно в шлиссельбургскую одиночку уже бессмысленно. А вот если мы сейчас сговоримся, я готов поделиться кое-какими соображениями об убийстве министра колоний, которое вы сейчас расследуете. И если эти мои соображения помогут делу, вы прекратите подверстывать меня к убийству Командора – во что вы и сами наверняка не верите ни на грош. Такая вот «сделка с правосудием»; идет?
– Никакого «дела об убийстве министра колоний» нет, господин Расторопшин. Смерть была признана естественной.
– Да, и это было политическим решением сверху. Но вы, тем не менее, продолжили расследование – неофициально и секретно. И визит человека-тени ясно говорит о том, что вы «ведете огонь в верном направлении».
– А вы-то за каким дьяволом влезаете в эту кашу, ротмистр? – ворчливо откликнулся генерал после довольно продолжительного молчания.
– Чтобы избавиться от преследования по абсурдному обвинению. И еще: мне – как, похоже, и вам – не нравится, когда в столице моей страны иностранные агенты невозбранно убивают министров; вас это удивляет?
– Нет, нисколько. Продолжайте.
– В качестве вводной, ваше превосходительство: Лукашевич подробно рассказал мне о случившемся в особняке министра и в клубе «Бристоль». Поскольку официальной подписки о неразглашении он не давал, нарушения закона в том не было.
– Господи, а это-то вам зачем понадобилось? – с какой-то уже безнадежностью вздохнул генерал.
– Чтоб понять – чего он углядел со своей собакой такого, что их решили убрать. Для нападения на охраняемую конспиративную квартиру тайной полиции надо иметь очень серьезный мотив, не так ли?
– Да я не о том! Вы хоть понимаете, к какого уровня государственным тайнам походя прикоснулись? Профессионал – а ведете себя как младенец: увидал красивый гриб, красный в белую крапинку – и сразу в рот…
– Ну, священный принцип «меньше знаешь – крепче спишь» работает не всегда и не везде: в нынешнем моем положении, знаете ли, можно уснуть до того крепко, что не проснешься вовсе…
Так вот, будем исходить из предположения, что за гибелью обоих министров колоний стоят службы Калифорнии; какие именно (их там много), что за политические цели они преследуют и как сие сопрягается с российской политикой – это всё не наших умов дело. Важно же то, что в деле возник человек-тень – суперубийца, могущий такое, что обычному человеку и не снилось. Человек-тень вполне мог бы ликвидировать обоих министров так, чтобы смерти эти выглядели вполне естественными – никто бы и не спохватился; или, напротив, сделать их демонстративно-ужасными – чтоб вокруг только и разговоров о том было. Но нет, однако, ни того, ни другого. Вместо этого он устраивает два невероятных по драматизму спектакля, и в обоих – открытый финал: смерти те могут трактоваться как угодно. Вопрос: к чему такие сложности? Или, уточняя: кто истинный адресат этих зашифрованных посланий, кто зритель тех спектаклей?
– Вы имеете в виду: власть или публика?
– Совершенно верно, ваше превосходительство! Я не знаю никаких подробностей первого покушения, но то, что случилось на Морской – это какой-то праздник оккультной чертовщины, о котором увлеченно судачили бы хоть в кабаках у Московской заставы, хоть в салонах на Невском. Причем чертовщины, чрезвычайно опасной для общественных умонастроений – объяснять сие надо ли?
– Мне – нет. Продолжайте.
– Ничего этого, как мы видим, нет. Все эти живописные подробности поведения оборотней в городской черте, плюс полная неспособность властей и полиции бороться с оными, достоянием широкой публики так и не стали. Эрго, адресат посланий – именно власть, которую, помимо всего прочего, шантажируют возможностью крайне неприятного общественного резонанса; делают это умно – позволяя шантажируемому сохранить лицо… Как вам такая гипотеза, ваше превосходительство – на уровне общих соображений?
– Гипотеза, может, и любопытная, – равнодушно пожал плечами генерал, – но я пока решительно не вижу, чем это может нам помочь в расследовании конкретного происшествия на Морской. Надеюсь, это не всё, что вы собрались нам предложить на обмен?
О! «На обмен…»
– Конечно же нет! Я, собственно, как раз и перехожу к Морской и «Бристолю» – но рассмотреть происшедшее предлагаю именно под этим углом зрения: преступник не заметал след, а, напротив того, всячески привлекал к нему внимание. Подчеркиваю: не фабриковал ложный след, а преподносил вам на блюдечке истинный!
– Любопытно… Продолжайте.
– Все эти сказки насчет «оборотней» понадобились лишь для того, чтобы привлечь на место предстоящих событий собаку – которая четко «опознала» бы как посетителя особняка человека, имеющего на это время железное, в упор из пушки непрошибаемое, алиби. На фоне всей прочей чертовщины, из которой скроено это дело, человек, могущий находиться в двух местах сразу, смотрится не настолько фантастично, чтоб расследование могло просто отмахнуться от сего факта.
И вот вдруг, после стольких трудов, собаку, – которая сейчас, по факту, является их свидетелем! – решают ликвидировать; наплевав на огромный риск (конспиративная квартира охраняется приличного уровня профессионалами) и явно засветив свои источники в вашем ведомстве. Значит, с опознанием в «Бристоле» что-то не так, сильно не так… Кстати, тот человек из «Бристоля» – он известен вашему ведомству?
– Его зовут Валентин Карлович Шелленберг, у нас на него ничего нет. То есть – вообще ничего, сколько ни искали. Человек без прошлого.
– Вот оно как… – пробормотал ротмистр. – А к нашим обращались?
Генерал красноречиво развел руками.
– Кстати, ротмистр: налет на конспиративную квартиру неплохо вписывается в вашу схему и сам по себе. Он ведь столь же демонстративен, как и предшествующие акции, столь же знаковый – такого профессионального унижения наше ведомство не испытывало на моей памяти ни разу, и столь же неведом при этом для широкой публики – выставлять напоказ это наше унижение никто, похоже, не собирается…
– Именно так, ваше превосходительство. С одной лишь поправкой: демонстрация в этот раз не планировалась вовсе. Ваши просто пробудились бы поутру, имея на руках загадочно умерших – либо бесследно исчезнувших – свидетелей, и объяснялись бы потом до умопомрачения с внутренним расследованием о своих забавах с веществами. И кабы не случился там ваш покорный слуга – именно так бы оно и вышло… Так что цель на этот раз была, похоже, несколько иная.
