Андрей Дай - Орден для Поводыря
Ох, отвык я от таких скоплений народа. Вроде и не толкался, не пробивался сквозь толпу, а утомился. Далеко не так, конечно, как падавший от усталости фельдъегерь, умудрившийся добраться до Барнаула, следуя левым берегом Оби. Сделавший огроменную петлю, но доставивший мне четырнадцатого ноября, на следующий после памятного бала день, Высочайшее повеление – к Рождеству Христову непременно быть в Санкт-Петербурге. У меня оставалось чуть больше месяца на дорогу длинной почти в четыре тысячи верст. Время рвануло вскачь…
Начальник Алтайского горного округа был счастлив, и даже это не скрывал. В одно утро из Барнаула отбывал главный его раздражитель – Томский гражданский губернатор со свитой из сотни казаков, и, несомненно, враждебно настроенный генерал-губернатор Западной Сибири со своим конвоем и адъютантами.
Ну, я-то понятно куда – в Столицу. Правда, планировал еще домой, в Томск, заскочить на недельку. Дел накопилось… Причем, что бы двигаться быстрее, на следующей же после столицы АГО почтовой станции, в Озерках, нанял извозных мужиков для своего конвоя. Майор же, тфу… вру… Дюгамель не глядя подписал приказ о присвоении командиру Двенадцатого казачьего полка, майору Викентию Станиславовичу Суходольскому, чина подполковника. Жаль, что ответа на мой список представлений к наградам из Санкт-Петербурга еще не было. Здорово бы было присовокупить, так сказать, к чину еще и орден…
Так вот – подполковник Суходольский должен был, не особо торопясь, добраться до Колывани, откуда разослать гонцов по станицам. К весне, не меньше трех, а лучше – четыре сотни семей, с вещами и скотом, должны были собраться на берегу Оби, чтоб баржами подняться до Бийска. С началом лета, вся эта орда двинется на юг, в Чуйскую степь.
Честно говоря, я немного сомневался в том, что только что построенная дорога выдержит планирующийся на следующий год трафик. Если все пойдет хорошо, новым трактом за лето должны пройти не меньше трех караванов Бийских купцов – они намеревались открыть лавки со складами в Кобдо, около двух тысяч переселенцев из казаков, и не меньше четырех тысяч назначенных к пребыванию в моем краю ссыльных. Эти должны будут осесть в отмеченных Суходольским на карте местах вдоль дороги. Кроме того, назначенные к службе в армии поляки из Барнаула, Кузнецка и Бийска, выводились из городов и назначались в гарнизон Чуйской крепости. Казак-Сортогой, как назвали мой форт местные теленгиты. А это еще, по меньшей мере, две сотни путешественников с обозом…
Викентий Станиславович утверждал, что сам-то тракт выдержит. Сомнения вызывали только переправа через Катунь и скалистые прибрежные утесы. Весной он, со своей артелью, намеревался обогнать переселенцев и приступить к строительству дороги на самом сложном участке – на Чуйских бомах. Если получится обеспечить строителей взрывчаткой, к моменту, когда основная волна переселенцев туда дойдет, какое-то подобие дороги уже должно быть готово.
Хотя… Хочешь насмешить Бога – поделись с ним своими планами. На всякий случай я наказал Ваське Гилеву организовать продуктовые склады у Принцевой переправы.
Дюгамель, кстати, отбывал в Бийск, а оттуда и в Кузнецк как раз по поводу продуктов. Засуха, а потом еще и полчища саранчи в Семипалатинской области полностью уничтожили урожай. Омскую и Тобольскую губернии тоже небывалая жара и сушь не пощадила. Продовольственные магазины на землях Кабинета оказались совершенно пустыми. Купцы, прежде чуть ли не дерущиеся друг с другом за контракты на поставку зерна в армию, теперь только улыбались предложенным интендантами ценам. Генерал-губернатор намеревался лично посетить Алтайские земледельческие районы, чтоб решить эту проблему.
Я ему не завидовал. Ушлые торговцы плевать хотели на нужды воюющей с Кокандом армии. Спрос на зерно на много превышал предложение. Цены росли, а бюджетные ассигнования на закупку продовольствия – нет. Каким образом вывернуться из этого замкнутого круга, я лично, себе не представлял. Впрочем, к тому моменту, как Александр Осипович добрался до Бийска, я уже был далеко, и его проблемы меня не касались.
По-хорошему, с добрыми лошадьми и лихим извозчиком, от Барнаула до Томска зимой можно добраться суток за четверо. А если повезет с погодой и переменами на станциях, так и за трое с половиной. Но мне нужно было заехать в Колывань, так что путь существенно удлинился. К верхнему перевозу через Томь мы подъехали только к исходу шестого дня.
Никогда не понимал поговорки "поспешишь – людей насмешишь", пока после чуть ли не полугодового отсутствия вернулся в родной город. По дороге, на станциях, пытался переписать в блокнот список первоочередных дел, которые никак не возможно было бы отложить на потом. Даже попробовал высчитать – сколько же понадобится времени, чтоб все успеть. Выходило, что если я всю неделю не стану спать, и продолжу встречаться с нужными людьми даже во время приема пищи, на каждое дело нужно будет отводить не более четырех минут. Я-то, в принципе, не возражал, но как заставить господ купцов и чиновников наносить мне визиты, скажем, в четыре часа ночи?
Пришлось вычеркивать и группировать. Вносить новых людей, на которых можно было бы переложить часть нагрузки. Потом – еще группировать, и записывать в виде инструкции некоторые свои мысли.
В общем, о бытовых мелочах я совершенно и полностью забыл.
У столбов, обозначающих границу города, на въезде в Татарскую слободу, солдаты Одиннадцатого батальона что-то крикнули, но задержать кортеж губернатора не посмели. Поэтому, разглядев впереди дорогу застеленную кошмой и явно недавно установленный шлагбаум, сильно удивился. А когда пара шустрых пацанов с метлами кинулись обметать колеса карет, и вообще…
Попросил Артемку выяснить у детей – что собственно происходит. И спустя минуту узнал, что распоряжением Магистратуры, с середины лета все въезжающие в центр Томска экипажи должны быть чисты и опрятного вида. А так же – на колесах и лошадях не должно быть грязи. Вот предприимчивые ребятишки и придумали за копейку приводить кареты и телеги в порядок.
Пришлось платить. Хоть и не очень понятно было – за что. Мало ли чего там Томский городской голова сотоварищи сочинил! Очередная деньговыжималка в лучших традициях автоинспекции будущего… Но, как только съехали с тракта на улицы, сразу ощутил свершившиеся за лето перемены.
Барон был абсолютно прав. Томск, благодаря новому дорожному покрытию, совершенно преобразился. Улицы как-то зрительно раздвинулись и посветлели. Может быть, на этой мостовой тоже хватало окурков и фантиков, но на светло-песочном тоне их видно не было.
Кроме того, отсев на щебеночной подложке был тщательно утрамбован, укатан и выглажен. Ни о каких колдобинах, или того паче – грязных болотин, теперь не могло бытии и речи. И только тротуары из толстых деревянных плах выдавали в этом почти европейском, чистеньком и аккуратном, городке исконные, русские корни.
— Лепо-то как! Ваше превосходительство, — обрадовался денщик. — Ажно плюнуть некуда.
— Плюнуть? — не понял я.
— Ну да. Захочешь тепереча плюнуть, и будешь, как дурень до переулка с полным ртом бежать. Нешто на такую-то красоту кто харкнуть осмелится?
Губы сами собой расползлись в широкую, и, может быть, даже какую-то глуповатую улыбку. Да – плевать. У меня тут, едрешкин корень, историческое событие! Полная и безоговорочная победа над столетней распутицей. А плевки… Да хоть бы и плевали. Что ему, отсеву, сделается? Влага впитается, ветерком подсушит – так что через полчаса и места не найдешь.
На это свое, несколько ошалелое, состояние и грешу. Так-то, стоило бы задуматься, да вовремя возницу в нужную сторону направить. Так нет – залюбовался поблескивающим на солнышке любимым городом. Задумался. Замечтался о набережной Ушайки и защитной дамбе для вечно затапливаемого в половодье Заисточья. О каменных мостах и трамвае… ну или хотя бы конке…
И прикатили мы к Тецковской гостинице.
Отправил казачка узнать на счет номеров. Наказал, чтоб те же брал, где я весной жил, а сам вышел ноги размять. Ну и, заодно, кованные витые решетки на окнах посмотреть.
Артемка вскоре вернулся. Вытянулся по стойке смирно и радостно заявил:
— Нумеров нету, и вскорости не привидится! Ваше превосходительство! Прикажите пороть?
— Эм… В смысле – пороть? Ты толком расскажи…
— Так ить я и говорю, Герман Густавович. Мужик тамошний сказывает, что, дескать комнаты все занятые. И свободных вскорости не привидится…
— Не предвидится, — машинально поправил казачка.
— Ага. Вот-вот. А я иму, так мол и так – генерал и губернатор тутошний приехали. Как это, собачья морда, местов нету?! А он тут хихикает так мерзко… — Артемка продемонстрировал, как именно, — и отвечает. Мол, коли это наш наиглавнейший начальник с походов вернулси, так пущай к себе домой и едет. А в заведении ныне местов нету и не при-д-видится. Прикажете пороть, ваше превосходительство?
