Владимир Лошаченко - Русский хан
В оружейке Никита Коваль поставил на поток производство карабинов – нужно вооружить гвардию и башкирский тумен в придачу. Ковалю предложил подумать над созданием легкого пулемета, под патрон 7.62 мм, и нагана с барабаном. ТТХ пообещал дать ему позже.
И вообще, назрела необходимость сгонять в двадцать первый век, есть кое-какие делишки. Да и по Людмиле соскучился, по сыну. Когда предложил Семену составить мне компанию, тот с охотой согласился.
– Что брать с собой? – осведомился деловито. Я пожал плечами: да что и всегда.
– А, понятно: «Стечкин», нож и по паре гранат.
– Все знаешь, а чего спрашиваешь?
Командировку наметили на ближайший понедельник.
В воскресенье у нас собралась небольшая компания. Сидели, угощались, выпивали помаленьку.
Карчи рассказывал последние новости – прибыли его люди с западного порубежья. Занятные вещи мы услышали. Войны на западе, за нашим порубежьем идут днем и ночью.
– И почто людям мирно не живется?
Марьяша с Екатериной судачили о своем, о бабьем, а детишки гонялись за тиграми.
Все, так сказать, при делах.
Елена, жена Семена, сидела в отдалении, злая и надутая: как же, мужчины на нее внимания не обращают. И чего Семен такой идиот, давно бы отправил далеко, под зад коленом.
– Сеня, пойдем в кабинет ненадолго. Слушай, может, прихватим твою ветреную женушку с собой?
– Зачем это? – с подозрением спросил он.
– Да оставим ее там, на фуй, развод оформишь, заживешь по-человечески.
– Владимир, шутки у тебя, извини, дурацкие.
– А я не шучу.
– Ты же знаешь, я ее люблю.
– Ну и дурак, откровенно тебе говорю. Попомни мои слова, жизнь со шлюхой никого до добра не доводила. Ладно, живи, как хочешь, но потом не жалуйся. Вот что, с собой завтра возьми золотых монет, штук двадцать.
– Куда столько, Владимир?
– Думаю, пригодятся. Я тоже возьму, предчувствие у меня такое.
На том и разбежались.
На другое утро, в карете, поставленной на колеса, я заехал за Скуратовым.
День стоял солнечный, ясный, солнышко пригревало вполне по-летнему, но шубу взял на всякий случай.
Захватив Семена, поехали за город к оружейным мастерским. Стартовали мы всегда с одного и того же места. Карету с кучером я отпустил, хорошо, хоть Сынок не увязался.
– Сеня, становись поближе.
Встали вплотную друг к другу, и я включил хронопередатчик.
Вспышка, еще одна, потащило куда-то вбок… «Что-то не так, не те ощущения», – успел подумать я.
Резкий толчок в ноги, прибыли. Рядом раздался мат Скуратова. Открыл глаза и сам выматерился. Перед нами, метрах в пяти, на железном высоком заборе, окрашенном в зеленый цвет, висел кумач с коротким и четким призывом: «Пятилетку за три года!».
Глава 11
– Писец, приплыли – сказал я, когда нас с Семеном шваркнуло в тысяча девятьсот восьмидесятый год вместо две тысячи двадцать шестого.
Направляясь в краткосрочную командировку из тринадцатого века, мы не предполагали попасть в сей дурацкий переплет.
Ноги вдруг ослабли, и я уселся на обочину дороги, кинув под задницу шубу с папахой. Скуратов последовал моему примеру. Зашибись: здесь начало лета, солнце начинает припекать, а мы с Семеном в шубах.
– Да, дождь идет, а мы на лыжах.
– Хрен с ними, с шубами. Как из дерьма выбираться будем? – спросил Семен, жуя травинку.
– Прикинем кое-чего к носу, и алга.
– Куда алга?
– На кудыкину гору. Ствол спрячь.
Я прокручивал в голове различные варианты.
– Семен, первым делом избавимся от гранат.
Вывинчивай взрыватели.
Скуратов занялся своим арсеналом, я своим. Одну «лимонку» с обломанным взрывателем оставил на всякий случай. Гранаты прикопали в куче металлолома, а взрыватели выкинули по дороге. Пистолеты в кобурах спрятали в свернутые шубы.
– Хан, как мыслишь, мы в Казани?
– Сейчас узнаем. Эй, пацан, это Казань? – спросил я шкета, давившего на педали велосипеда.
– Казань, дяденька, Казань! – и скрылся за углом забора.
Уже легче.
– Что дальше? – не унимался Скуратов.
– А дальше раздобудем местных деньжат, и, если мы точно в тысяча девятьсот восьмидесятом году, мне треба первым делом должок отдать. «Ижак» на мне висит, перед ребятами неудобно. Да и маму увидеть надо, испереживалась, поди.
Так, за разговорами, подошли к автобусной остановке и уселись на лавочку в теньке.
– Семен, твои родители где проживают?
– Так, ить, в Коврове мы жили, в своем доме с большим огородом. А яблони у нас у…
– Слушай, Сеня, я вот что думаю: раз у нас есть возможность, нужно материально помочь нашим родителям и дать им весь расклад на долбаные девяностые годы, чтобы не влипли.
– Точно! Ох, и светлая у тебя голова, Владимир. Только как нам практически все обосновать? Ведь они нас за сумасшедших примут, – приуныл Скуратов.
– Не журись, сынку, придумаем какую ни то придумку. О, автобус! Поехали.
Общественный транспорт минут за сорок довез нас до Центрального рынка. В газетном киоске я отвел глаза продавщице и элементарно стырил две центральные газеты. Я ожидал увидеть нечто подобное, но ведь не настолько. Мне достались свежие «Известия» от пятого июня тысяча девятьсот восьмидесятого года. Получается, здесь прошло всего три дня, как я исчез из сего мира и очутился в тысяча двести тридцать четвертом году от Рождества Христова. В тринадцатом веке провел четыре года, а тут всего ничего. Значит, время тут течет в десятки раз медленней. С одной стороны, неплохо – мама не успела в конец издергаться… Нужно срочно позвонить и успокоить.
А еще у меня прогулы на заводе будут, придется по приезде домой разруливать. Да что я о заводе – там осталась Марьяша с сыном и детишками, Людмила опять же с сыном, Сынок с Малышкой и государство без присмотра, в конце концов. Нет уж, обделываем наши дела и делишки и срочно назад.
Так и сказал Скуратову, он полностью меня поддержал.
Центральный рынок встретил нас гулкой разноголосицей толпы и низкими, с непривычки, ценами. На рынке, первым делом, нашли скупку и избавились от бобровых шуб с папахами – стволы завернули в газеты.
В промтоварном магазинчике приобрели по небольшой спортивной сумке. В укромном месте между киосками уложили в них АПС, прикрыв сверху газетами.
– Теперь ищем дантистов?
– Сеня, у тебя что, зуб заболел?
– А кому мы спихнем наши золотые монетки?
– Скуратов, у тебя от перехода, по-моему, все извилины распрямились. Наши монетки, как ты выразился, миллионы стоят, причем в твердой валюте.
У Семена глаза на лоб:
– Правда, что ли?
– Сеня, ты как дите. За наши монеты любой антиквар или нумизмат душу отдаст и последние штаны в придачу. Сейчас раздобудем советских рублей и в Москву.
– Деревянных, – уточнил Скуратов.
– Не понял, каких деревянных?
– В девяностые годы так рубли обзывали, – пояснил Семен.
– Во как? Нехай будут деревянные, в Москву один хрен ехать.
– В Москву-то зачем?
– А затем, что все большие деньги в столице крутятся. Заодно и доллары приобретем.
– Командир, не пора ли нам «лифчики» снять? Не дай бог, менты прицепятся – лишний шум нам ни к чему.
– Ебть, дело говоришь, по всем кармашкам обоймы… А я думаю, почто на нас все пялятся?
Мы в темпе избавились от разгрузок и запихали их в сумки.
– Пошли в мясной павильон, присмотрим клиента.
Павильон поражал размерами – какого мяса только не было на металлических прилавках, начиная с домашней птицы и кроликов и заканчивая кониной, бараниной и говядиной.
Семен, ностальгически ахал, глядя на цены и разнообразие мясных рядов. Пришлось двинуть его в бок, мол, работать надо, а не клювом щелкать.
Полчаса наблюдения, пара-тройка вопросов к персоналу, и результат налицо. С главным мясником, рубщиком, удалось переговорить во время его обеденного перерыва. Чувствовалось, деньги у клиента есть, и деньги немалые.
На нашу монету он посмотрел деланно равнодушным взглядом:
– Триста рублей, ребята, от сердца отрываю.
– Ты за кого нас держишь, дядя? Это же золотой динарий, раритет, двенадцатый век. Любой нумизмат при деньгах за него пол-лимона баксов отвалит, не глядя.
Мясник скис: видимо, принял нас фраеров ушастых.
– При себе таких денег не держу, встретимся в шесть вечера, – и хотел дать адрес.
– Не надо, дядя. В шесть у Главпочтамта. Цена – пятьсот штук, в рублях. Лады?
Хлопнули по рукам. Мы с Семеном не спеша покинули мясной рай.
– Ну, хан, ты даешь, словно всю жизнь золотом торговал.
– Ай, не бери в голову. Пойдем к азерам, они тоже при пенёнзах, хоть и цветочками торгуют.
Азерам влет продали две монеты, по четыреста тысяч в рублях – больше у них денег не было.
Спортивные сумки оказались забитыми до отказа, придется приобретать другую тару. До встречи с подпольным миллионером – мясником купили в ближайшем универмаге два вместительных чемодана.
В назначенное время, у главпочтамта, встретили работника рынка. Он держал в руках объемистый целлофановый пакет. Отдали монету и смылись на такси. Дальше – железнодорожный вокзал, и через два часа скорый поезд «Казань – Москва» повез наш небольшой коллектив в столицу.
