Алексей Кулаков - Князь оружейников
— Начали!
Слегка придержав рванувшегося было за всеми Григория на верху лесенки, князь укоризненно качнул головой, напоминая приятелю, что он теперь не простой исполнитель. Пока они спускались вниз, до их ушей долетело три-четыре звучных шлепка, грохот падающих стульев и многоголосье кабацких завсегдатаев, очень невежливо роняемых на пол, но к моменту их появления основное действо почти закончилось. Несколько особо упорных еще пытались задавать вопросы, но в основном все тихо и мирно сидели на своих местах. Ну или же не менее тихо лежали в проходах между столами, дыша через раз и соображая, кого это черт принес на их головы — даже для коренных обитателей Лиговки проявленная сноровка и жестокость были чрезмерными. Малейший намек на сопротивление, любое промедление — и в ответ следовал удар, причем не рукой, а стволом или рукояткой револьвера. Или клинком короткого ножа — судя по всему, церемониться и беречь чужое здоровье они не собирались.
— Да ты знаешь, на кого!.. Тхек!
Мимоходом пнув упорствующего в своем заблуждении доходягу, и так же мимоходом извинившись:
— Попозже договоришь, ладно?
Григорий вышел на середину общего прохода между столами, оглядел окончательно притихшую "публику" и негромко, но очень внушительно спросил.
— Как бы мне увидеть Сему-Семинариста?
Не дождавшись ответа, он разочарованно вздохнул, едва заметно покосился на князя, с интересом наблюдающего за его "практическими занятиями" и шагнул к ближайшему выпивохе.
— Мил человек, ты мне не поможешь? А?
Вместо помощи тот обереченно-угрюмо глянул по сторонам и очень вежливо (по своим меркам, конечно) отказался от сотрудничества.
— Пашшел ты, псина лягавая… А!!!
Уткнув лицо в ладони, вынужденный грубиян пару минут приходил в себя от легкого с виду удара по носу, а когда убрал руки, тут же застыл в недвижимости — потому как в уже пострадавшую переносицу ему уперлось пятнадцать сантиметров прекрасно отточенной золингеновской стали.
— У тебя какой глаз лишний?
Мигом растаявший от такой обходительности и утонченных манер, мужчина незамедлительно указал на искомую личность. И даже проявил некоторую инициативность — без лишних напоминаний самостоятельно повертел головой и выдал "пристяжного" Семы по кличке Яшка-Лошадь.
— А где у них остатний, я того не ведаю. Ну вот те крест святой!
— Свободен.
Значение этого слова ему растолковал еще один человек в маске, легким тычком направив почти добровольного помощника обратно к столу.
— Ну что, Сеня, давай подымайся да на выход. Поди думал, что Леня Пантелеев тебя не отыщет, а?
Бригадир небольшой криминальной артели очень не хотел вставать и идти куда-то в неизвестность, но спорить с направленным на него револьвером не рискнул. Ссутулив плечи, повесив голову и всем своим видом выказывая полную покорность судьбе-злодейке, он сделал шагов пять-шесть, после чего пошел на прорыв. Наклонив голову на манер атакующего быка, и очень похоже взревев, Сема-Семинарист так резво скакнул по направлению к выходу, что контролирующий его боец впустую цапнул воздух, а второй непозволительно расслабился и попросту не успел среагировать. Зато успел Григорий — правильно оценив габариты несущейся на него туши (здоров, ох и здоров Семен… был) и полную бесперспективность лобового столкновения, он спокойно уступил клиенту дорогу. И так же спокойно и без особых затей подставил ему подножку, отчего "деловой" слегка изменил направление своего забега, как пушинку снес тяжеленный и очень крепкий (в соответствии со спецификой заведения) стол, после чего и опал, словно озимые, на изрядно загаженный, истоптанный, и оплеванный некультурными посетителями пол. А пока приходил в себя да мотал головой, ему так выкрутили да заломили руки, что оставалось лишь жалобно стонать и кряхтеть — ребра тоже пострадали, и продолжали страдать от тяжести навалившихся недругов и "нечаянных" ударов сапогами.
— Тихха!!!
Не успел Гриша подать команду, как лестница заскрипела под тяжелыми шагами новых посетителей… вернее посетителя. Только он зашел в любимое заведение, как наткнулся носом на что-то очень твердое вроде локтя, потом животом на чье-то колено, а сразу за этим его очень сильно и больно ударила стена — отчего он ослаб в ногах и сомлел, невольно пропустив дальнейшие события. Собственно и правильно сделал, так как возмущенные попыткой сопротивления налетчики потеряли последние крохи вежливости и начали щедро отвешивать профилактические оплеухи всем, кто только вызывал их подозрение. А так как подозрение вызывали все, то через три минуты проще было посчитать тех у кого не появился новый синяк или шишка — человек с пять таких все же набралось. Самых смирных, или самых умных.
— Я же сказал — тихо! Эй, яшкина кобыла. Да-да, именно ты — сам встал, сам поскакал на выход, пока не помогли. Вот и молодец, всегда бы так. Ну что, господа мазурики, давайте прощаться? Вы уж посидите немного тишком, а мы в вас за это стрелять не будем. Лады?
Дверь в трактир с громким треском захлопнулась, и те, кто сидел к ней ближе всех, отчетливо услышали, как все тот же голос указал смотреть за выходом четверть часа. И не просто смотреть, но и палить в любого, кто только высунется. Понятное дело, что держать в себе такие сведения никто не стал, отчего даже самые отпетые смельчаки рискнули подышать свежим воздухом только через час, когда белая питерская ночь уже практически закончилась. Много позже, когда завсегдатаи "Ямщика" окончательно пришли в себя и стали оживленно (и очень нецензурно) обсуждать произошедшее, больше всего всех интересовал один вопрос. Что это было? И не только их, в столичном сыскном управлении, ознакомившись с докладами от осведомителей, тоже начали ломать голову, шерстить картотеку и вспоминать — ну и кто же это такой, Ленька Пантелеев?
