Алексей Кулаков - Князь оружейников
— Александр Яковлевич?
— Извините, Вениамин Ильич, задумался. Ну, что я могу сказать? Собственно, вопросов и предложений у меня больше нет, так что завтра можно приглашать наших германских партнеров на подписание контрактов. По очереди, разумеется, в противном случае они прямо тут могут свару устроить.
Правильнее и точнее было бы сказать — полномочных представителей наших партнеров из Германии. Так как и Крупп, и Август Сильный даже и не думали покидать Второй рейх ради заключения пусть и важного, но все же обычного по своей сути контракта. В таких случаях применялась давно отлаженная и проверенная временем процедура: в присутствии их доверенных лиц фабрикант должен был поставить свою подпись на всех экземплярах контракта, после чего эти самые лица галопом неслись на телеграф и давали подтверждение своим доверителям. Те, в свою очередь ставили уже свои подписи, на своих экземплярах, и уже представители князя Агренева торопились к ближайшему пункту проводной международной связи, и после ряда юридических процедур в нотариальной конторе, договор наконец-то приобретал статус официального документа.
— Не извольте беспокоиться, Александр Яковлевич, устроим в лучшем виде. Я могу отчитаться по другим делам?
Говоря это, Лунев бережно убрал весьма и весьма "увесистые" в финансовом смысле документы в недавний подарок своего клиента — элегантный, надежный и очень удобный чемоданчик. Первое и последнее выражалось в наличии нескольких отделений под различные бумаги и канцелярские принадлежности, красивой отделке замшей светло-коричневого оттенка и не менее красивым тиснением на этой самой замше. А надежность проистекала из самого материала кейса, так как кожа скрывала под собой высококачественную сталь и два заковыристых для любого взломщика замочка — один открывался необычного вида ключом-цилиндром, а второй требовал просто покрутить миниатюрные колесики, набирая пятизначный код. Конечно, подарок оттягивал руку заметно сильнее, чем прежний портфель для бумаг, но на такие мелочи юристу было попросту плевать — единственный и достаточно мелкий недостаток можно и потерпеть, ради многочисленных преимуществ. Тем более что он уже успел оценить удобство хранения и переноски ценных документов в такой упаковке и планировал заказать еще как минимум парочку переносных сейфов. А может и десяток сразу — некоторые его коллеги сильно заинтересовались новинкой и просили поспособствовать в приобретении оной за любые разумные деньги.
— Да, конечно?
— По поводу организации представительства вашей компании в Москве: к сожалению, приобретение дома под него оказалось довольно сложным и дорогостоящим делом, с крайне неясными перспективами.
Стряпчий ненадолго замолчал, убедился что князь не собирается пока задавать ему вопросы и продолжил.
— Дело в том, что все солидные компании и фирмы располагаются на улице Мясницкой, иметь там представительство — это вопрос престижа и показатель деловой солидности. В связи с этим стоимость почти всех подходящих нам домовладений на улице непомерно высока, да и продавать их никто не собирается. Максимум, на что можно уговорить владельцев — долгосрочная аренда. Тоже, доложу я вам, оченно недешевое удовольствие! А вот если просто снять помещение под контору — так это всегда пожалуйста, предложений достаточно много.
— Занятно. Скажите, а есть в Москве еще подобные улицы или кварталы?
— Как не быть, имеются. Китай-город вообще и Ильинка в частности. Последнюю, из-за обилия на ней банков и прочих кредитных учреждений иногда даже называют Московский Сити. Купить там что-то попросту невозможно, и как мне сказали, некоторые тамошние домовладения не меняли хозяев по двести-триста лет.
— Н-да. Что же, совсем ничего нет?
— Ну почему же, дела обстоят не настолько плохо. Первый вариант — купить дом Гусятникова на углу Мясницкой и Чистопрудного бульвара, с последующим переустройством в представительство. Встанет такое приобретение примерно тысяч в сто восемьдесят, правда придется поуговаривать, чтобы продали. Строение небольшое, но для начала сойдет и оно, а потом можно и расшириться. Вариант номер два расположен как раз напротив первого, это дом Сиротина. Здание еще меньше, зато расположено на участке весьма приличных размеров. Тысяч двести пятьдесят, не меньше. Ну и третий — приобретение деревянного трактира "Кривое колено", расположенного на углу Кривоколенного переулка, под последующий снос и возведение представительства с нуля. Тысяч этак сто, может и сто пятьдесят. Ну и аренда помещений, это будет устроить проще всего — можно в доме Третьякова, можно в пассаже Попова, или в доме московского Купеческого сообщества, пассаже Сен-Галли, флигеле госпожи Обидиной — там два этажа свободны, пассаже купца Солодовникова… дюжина мест, на любой вкус. Я бы рекомендовал пассаж господина Попова, как самый лучший по техническому оснащению и посещаемости.
"А говорят, что мир большой и места всем хватает. То ли врут бессовестно, то ли это у меня просто судьба такая, познакомиться поближе с Гаврилой Гавриловичем. Пожалуй, как разделаюсь с первоочередными делами, все же навещу купчину. Три домовладения… дом Гусятникова пойдет под представительство, а Сиротниковский под большой офисный центр. И трактир пригодится"
— Все три варианта, Вениамин Ильич. Как я понимаю, в любом случае деньги не пропадут?
— Нет, что вы, ликвидность этой недвижимости очень высокая. Собственно, я и эти варианты не смог бы вам предложить, если бы не некоторая упертость их нынешних владельцев. Скидывать хотя бы рубль с заявленной цены они не желают, вот и нет пока покупателей, но это ненадолго — рано или поздно у них бы все приобрели. Даже скорее рано, так что я немедленно займусь этим делом.
— Вот и отлично, а насчет аренды я еще подумаю. Что-то еще?
Юрист быстро пролистал свою записную книжку и отрицательно покачал головой, показывая тем самым, что больше вопросов не имеет. Но тут же спохватился и моментально исправился.
— Да. У нашего общего знакомого из главного инженерного управления изрядно возросли аппетиты, и прежних сумм ему уже недостаточно.
— И насколько же поднялась его самооценка?
— Почти вчетверо, он хочет за свои услуги ни много ни мало — пятнадцать тысяч на ассигнации.
— Ну, хотеть он может сколько угодно.
— Так он говорит, что очень, ну просто очень хороший материал подобрал. Восемь стандартных укладок, и все как один на интересующие вас темы.
— Отрадно такое слышать. Вот только с чего бы такое трудолюбие? В прошлый раз он мне едва-едва одну папку насобирал, а тут сразу восемь.
— Да это-то как раз понятно. Вы помните, с месяц тому назад хоронили августейшего генерал-инспектора по инженерной части?
— Как писали тогда в газетах: постигло нас большое, неописуемое горе. Изволил почить в бозе горячо любимый и всеми уважаемый, его императорское высочество Николай Николаевич старший. Тем самым осиротив свое управление, ну и так далее в том же духе.
— Ну вот. Для его бывших подчиненных подул страшный ветер кадровых перемен, все томятся в неопределенности…
— И одному титулярному советнику захотелось обеспечить себе спокойную старость, причем за один раз.
— Так оно и есть, Александр Яковлевич.
— Ну что же, в принципе я не против. Но устроим все следующим образом — пускай передаст вам три укладки на старых условиях, и если меня устроит их содержимое, мы пойдем ему навстречу. Более того, если он возьмется написать небольшое сочинение о своем управлении и некоторых начальственных персоналиях, его старость станет еще спокойнее и обеспеченней. Как думаете, согласится? Вот и я такого же мнения.
* * *Белые ночи северной Пальмиры воспеты добрым десятком поэтов, им посвящено немало рассказов и даже романсов, и просто бесчисленное количество историй — романтическо-веселых или наоборот. Но были и недовольные такой столичной достопримечательностью. К примеру те люди, что в светло-серых сумерках питерской ночи подъехали в закрытом экипаже к питейному заведению довольно-таки низкого пошиба, расположенному в одном из домов Лиговского проспекта — вот как раз им такая освещенность улицы была сильно не по нраву. Может быть они робели, или сторонились любой публичности… в любом случае, сразу покидать карету никто не торопился, и прошло добрых полчаса, пока тихонечко скрипнула дверца. Шестеро мужчин вышли под яркий свет луны, и той сразу стала понятна истинная причина их нерешительности — они стеснялись! Своей одинаково дешевой одежды, своих несуразно полных фигур, да что там говорить, они даже лиц своих и то стеснялись — скрывая их под плотными повязками. По всей видимости сгорая от стыда за свой непрезентабельный вид, они едва ли не бегом пересекли небольшой дворик и скрылись за дверью, ведущей в полуподвальное помещение кабака "Ямской", оставив тем не менее приглядывать за обстановкой чем-то похожего на них кучера.
