Михаил Ланцов - Десантник на престоле. Из будущего - в бой. Никто, кроме нас!
— Да.
— Могу я узнать, что вы знаете о реальном положении дел?
— Простите, я вас не понимаю.
— Хорошо. Я вам поясню. С начала осады города генерал Макдауэл предпринял три попытки общего штурма. Все они были отбиты с большими потерями для федеральных войск. Они потеряли около сотни артиллерийских орудий, до тысячи убитыми и около шести тысяч ранеными. Учитывая массовое дезертирство, за месяц осады ваш корпус, господа, сократился вдвое. Если так пойдет и дальше, то где-то в районе Рождества я смогу предпринять наступление без единого выстрела. Я все верно излагаю? — Александр вопросительно кивнул бригадному генералу северян Эдвину Самнеру. Тот лишь смущенно потупил взор. — Сэр, я не слышу ответа.
— Все верно, сэр. — Генри удивленно посмотрел на Самнера, но промолчал, поджав губы.
— Итак. Положение ваших войск печально, мало того, оно ухудшается с каждым днем. У нас, как вы видели — все замечательно. Есть, конечно, потери, но незначительные. За месяц боев мы потеряли сто двадцать семь человек убитыми и восемьсот двенадцать ранеными. При этом бригада «Стальные медведи» так ни разу в бой и не вступила, находясь в резерве. То есть не было создано ни одного острого момента. Поэтому мы можем в любое время по своему усмотрению атаковать и опрокинуть корпус Макдауэла.
— Что же вас останавливало?
— Желание поговорить. Я, знаете ли, очень ценю своих людей и хочу свести их гибель к минимуму. Я ждал вас, господа. Если мы договоримся, то сможем серьезно облегчить жизнь друг другу. У вас свободных резервов нет. А так как западная армия скована корпусом генерала Джонсона, то и взять их негде.
— Я понимаю, к чему вы клоните, — Генри задумался на несколько секунд. — Ну что же, господа, — Блайз обратился к остальным членам делегации, — нам, видимо, пора. Прошу меня извинить, Ваше Императорское Высочество, но я не обладаю полномочиями для обсуждения вашего предложения.
— Нет так нет. — Александр улыбнулся. — Значит, продолжим разговор в Нью-Йорке.
Блайз вежливо кивнул и двинулся на выход. А за ним и остальные офицеры делегации.
В комнате штаба он остановился и задумался, медленно обводя ее взглядом. За месяц активных боевых действий штаб корпуса разросся до пятидесяти трех человек. Но эффект был не столько от количества, сколько от качества их работы. Два десятка телеграфных аппаратов, на которых сидели операторы и «мельтешили». Помимо них — аналитики, делопроизводители, курьеры. А на стене висела огромная карта, занавешенная материей от глаз «дорогих» гостей. Все это создавало эффект насыщенной и организованной жизни. Что-то вроде слаженного механизма, который, деловито шевелясь, не замирал ни на секунду. Он никогда ничего подобного не видел, но лишь сейчас обратил на это внимание. Ведь он шел с твердой уверенностью в остром желании этого русского аристократа капитулировать перед доблестными войсками Союза. В памяти Блайза всплывали образы корпуса Макдауэла, с навязчивым ощущением полнейшего бардака и разлада. Та армия, которая засела в Вашингтоне, отличалась от «стада баранов» Ирвинга как небо и земля. «А ведь Александр не блефует», — Генри «подвис» и задумался. Лишь спустя минуту его вырвал из клубка собственных мыслей окрик Эдвина:
— Мистер Генри, вы в порядке?
— Да. Вполне. — Он повернулся на каблуках и уставился прямо в глаза Александру. — Я передам ваше предложение мистеру Вандербилту. Мы должны будем все проверить, так как вопрос носит очень серьезный характер. Если дела обстоят именно так, как вы сказали, то моему нанимателю будет о чем с вами поговорить. Но на это нужно немного времени. Вы дадите нам неделю?
— Дам. Я рад, что мы услышали друг друга.
— Я тоже.
25 декабря в том же зале.
— Я рад вас видеть, мистер Вандербилт, не думал, что вы придете лично.
— Взаимно. Если честно, то меня распирало от желания взглянуть на ваш штаб и особенно на вашу большую карту. Если позволите, конечно.
— Отчего бы не взглянуть. — Александр жестом пригласил Корнелиуса войти в зал штаба и кивнул дежурному офицеру на карту. Вандербилт смотрел на нее как завороженный. Перед ним была не просто подробная карта местности, а серьезный рабочий инструмент, который он никогда в своей жизни не видел. Вся территория была разделена на пронумерованные квадраты. Расположение войск, как своих, так и противника, отмечалось маленькими булавками с цветными фигурными головками, которые отражали тип отмечаемого объекта. Но самым поразительным для него стало то, что русские знали численность и дислокацию корпуса Макдауэла лучше, чем он сам — с точностью до роты.
— Вам нравится?
— Да. Признаться, я поражен. Очень интересный ход.
— И очень удобный. Булавки позволяют в реальном времени менять диспозиции войск согласно донесениям разведки, что позволяет отслеживать оперативное состояние театра военных действий.
— Этот прием в ходу у русских?
— Теперь да. Я его придумал для удобства управления корпусом. Это для меня было непривычно и поначалу весьма сложно. Вот и приходилось выкручиваться. — Корнелиус заинтересованно посмотрел на Александра и хмыкнул.
— Мы проверили сказанное вами. Ситуация по корпусу наших войск действительно очень печальна. Макдауэл уже взят под стражу и его ждет трибунал. Он нас с самого начала вводил в заблуждение лживыми докладами. Собственно, из-за этого я и прибыл в расположение войск. С его слов, вы должны сдаться со дня на день… вот уже три недели. Теперь он будет очень строго наказан. Врать Конгрессу в такой обстановке — это уму непостижимо!
— И в чем будет заключаться его наказание? Его повысят? — Александр улыбнулся.
— Я понимаю ваш сарказм. После того, как он проявил себя при Булл-Ране, его пролоббировали на эту должность совершенно бездумно. Но в нынешнем раскладе он своими действиями и своей ложью привел Союз фактически к поражению. Не думаю, что его теперь что-то сможет спасти. Я даже не исключаю расстрела. По крайней мере, я буду на этом настаивать.
— Разумно. В противном случае он со своими деловыми навыками и друзьями сможет вам создать еще массу проблем. Кстати, по поводу проблем. Как оцениваете позицию Великобритании в нашем общем вопросе?
— Очень плохо. Давайте к делу, что вы хотели предложить? Естественно, единолично я ваши предложения принять не смогу, но донести до Конгресса осилю.
— Конгресса? — Александр удивленно приподнял бровь.
— Конгресса, — улыбнулся Вандербилт.
— Хорошо. Давайте присядем. Кофе? Чай?
— Кофе.
В ходе этой беседы Саша предложил свой вариант послевоенного урегулирования. Собственно, никаких особых условий мирного договора не было. Все разговоры крутились вокруг контрибуции, которую должна была получить КША в качестве компенсации нападения на нее САСШ и территориального состава новых государств. С необходимостью контрибуции пришли к соглашению очень быстро, так как все упиралось в простую вещь — САСШ держало свои войска на территории признанного Россией и Великобританией государства, которые на требования удалиться не реагировали. Этого вполне хватило. Да и с суммой довольно легко определились, по итогам войны САСШ должны были в течение десяти лет выплатить КША триста миллионов довоенных долларов серебром. А вот с территориальным вопросом возникла масса противоречий. Александр был плохим торговцем, но все же пытался. Дело в том, что Вашингтон находился всецело в руках Конфедерации, и Союз очень хотел его вернуть. По крайней мере, Вандербилт говорил о критической важности этого города в плане идеологии. Но что взамен? Ведь Союз не имел никаких захватов в землях южан. То есть должен был предложить или денег, или свои земли. После долгих споров остановились на следующем варианте. Густонаселенные штаты Миссури и Западная Вирджиния, а также город Вашингтон, которым по факту владели южане, отходят северянам. Зато в качестве компенсации Конфедерация получала два малонаселенных штата: Канзас и Калифорнию, а также ряд территорий, формально не имевших закрепления. А именно Неваду, Юту, Колорадо, Нью-Мексико и Аризону. Само собой, не просто так, по решению сената, а только по итогам проведения на указанных землях референдумов. А сенаты обеих стран лишь подтверждали и признавали результаты этих голосований. Как вы понимаете, уже тогда всем более-менее серьезным игрокам на политическом поле было совершенно очевидно, что голосование — это просто способ создания красивой иллюзии причастности народа к власти. В тот же вечер была составлена заготовка мирного договора, копии которого выслали особыми курьерами президенту КША Дэвису и исполняющему обязанности президента САСШ Гамлену.
А дальше начались так называемые раунды. Бывший корпус Макдауэла отступил в Филадельфию на приведение в порядок, а в Балтиморе собрались практически все ключевые фигуры Севера и Юга. Включая Александра, который выступал в качестве своего рода арбитра на этих переговорах вместе со своей бригадой. Длительные согласования, впрочем, не сильно изменив сам мирный договор, привели к целому ряду других, очень интересных моментов. Остановимся на двух, наиболее важных из них.
